Цитаты из книг автора «Франко Нембрини»

И вождь в ответ: «То горестный удел Тех жалких душ, что прожили, не зная Ни славы, ни позора смертных дел. Здесь вновь возникает тема трусости. Третья песнь описывает удел нерадивых: жестокое, безжалостное наказание. Это одна из самых жестких страниц во всей поэме. Эта песнь о тех, кто не решает, не выбирает, не встает ни на чью сторону, о тех, «…что прожили, не зная / Ни славы, ни позора смертных дел», о тех, о ком нельзя сказать ни плохо, ни хорошо, о тех, о ком ничего нельзя сказать! Пресные люди, которые ничего не знают. О таких людях Иоанн Богослов говорит: «Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Откр. 3: 16). И с ними ангелов дурная стая

Вергилий должен протянуть Данте руку, поскольку тот теряется в столь запутанной ситуации. Вергилий протягивает ему руку и улыбается. Так поступает мама с ребенком: они спускаются в погреб, ребенок боится… Что ему помогает преодолеть страх? То, что он чувствует сильную руку отца или матери. Это как раз те люди, которые помогают побеждать в жизни. Впечатляет, что путь может начаться таким образом: рука, берущая руку Данте, как рука мамы, берущей за руку своего ребенка: «Не бойся, я с тобой». Разве не так поступают родители? Как ребенку стать взрослым, как не бояться жизни? Он не боится жизни, потому что рядом с ним есть взрослый, который не боится жизни и который может, улыбаясь и глядя ребенку в глаза, сказать: «Не бойся, я здесь».

первые три песни образуют некое единство, их назначение — пояснить нам: начните с серьезной и честной позиции в жизни, потому что без этой честности невозможно стать зрелым, невозможно начать путь. И вновь это увещевание: «Здесь страх не должен подавать совета»[72], решайся, потому что мы добрались до того места, о котором я рассказывал тебе, там ты увидишь, «как томятся тени (то есть про́клятые), / Свет разума утратив навсегда». В данном случае свет, благо — это объект стремления, то благо, которого желал интеллект, разум, желало сердце;

[«Дорогой Данте, здесь тебе нужно принять решение, нужно, чтобы страх оставил тебя и всякая трусость умерла».] Решение уже принято, но оно должно приниматься постоянно.

Он, прозорливый, отвечал на это: «Здесь нужно, чтоб душа была тверда; Здесь страх не должен подавать совета[70]. Я обещал, что мы придем туда, Где ты увидишь, как томятся тени, Свет разума[71] утратив навсегда».

Чтобы быть точными: не Бог «наказывает» человека, сами люди выбирают удаленность от Него. А поскольку Бог является объектом их самого глубинного желания, результатом такого отказа становится жизнь, абсолютно лишенная любой возможности блага, то есть ад.

Жизнь, если мы не абсолютно глупы и лживы, помогает нам осознать нашу слабость, наше зло. Она должна сделать нас смиренными, внимательными, исполненными вопрошания, настолько нуждающимися в прощении, что мы начинаем созидать благо, как это делал тот монах. Мне кажется, в этом смысле уместно говорить о постоянной битве, исполненной жалости к самому себе, о битве «и с тягостным путем, и с состраданьем».

„агония“ (агон значит „борьба, война“, ведь последняя битва происходит именно в этот момент)...

«Мы сможем! Я помогу тебе, потому что я не испытываю отвращения к твоему злу, к твоей нужде».

Милосердие — misericordia (miseri cor dare[66]) — означает отдать свое сердце, самих себя нищему: пойти туда, где находится ближний, туда, где, может быть, он творит зло, туда, где он в тебе нуждается, туда, где видны все его раны. И это никогда не является компромиссом, отказом от того истинного и великого, чем мы живем. Мне кажется, что таким образом можно описать любовь, которая стремится к другому: «Меня сюда из милого мне края /