Цитаты из книги «Адский поезд для Красного Ангела»

– Это твоя полицейская колымага, мужик? – изрыгнул один из амбалов. – И ты осмелился припереться сюда? Это наше место, мужик. Вали отсюда.

– Давид очень хороший сотрудник. И к тому же настоящий друг. Понимаю, что вам от этого не легче, но знайте, что он постоянно думает о вас, даже во время наших, порой очень опасных, операций…

– Вас не побеспокоит, если я сяду вот здесь, рядом с вами, на этот стул? Мне бы хотелось поговорить спокойно, с глазу на глаз, как женщина с женщиной. – Она обернулась ко мне. – Не могли бы вы выйти, мсье Шарко?

Происходило худшее, а я думал только о том, как починить Куколку… Зависимость от нее росла, заполняла меня, как раковая опухоль. Я испытывал острую необходимость в этом запахе в моей спальне, в этих приятных пара́х, которые окутывали меня каждый раз, когда она совершала круги, в этих смутных воспоминаниях о жене. Неужели я погружался в безумие?

Она так сильно стянула бинт на моей руке, что я вскрикнул от боли.

Дуду Камелиа всегда знала… – Она присела на корточки возле меня. – Сегодня ночью произошло нечто странное, необъяснимое. – Элизабет протянула мне бумажный платок. – Мне приснился сон, который до сих пор не улетучился из моего сознания. Мне даже кажется, будто он и сейчас проходит перед моими глазами. Там были вы с вашей женой…

И я нашел ее. Тотчас на глаза навернулись слезы. Предсмертный вой вырвался из моей груди и заполнил бетонные своды, пока эхо не вернуло его в мои барабанные перепонки. Я рухнул на колени, как Кромбе, когда он увидел искалеченное тело Дуду Камелиа. Я все рыдал и рыдал, до хрипоты. У стены валялась маленькая желтая заколка для волос. В том самом месте, где в первый раз я нашел заколку Сюзанны…

в мой желудок впиваются острые кинжалы

Я снял сапог и круговым движением послал его каблуком прямо в рожу тому уроду, что вертелся слева от меня. Дугой брызнула кровь, а вместе с ней вылетел зуб, клык, упавший куда-то под свободные сиденья. Пока второй собирался отступать, я двинул ему в челюсть. Хрустнули кости, возможно мои фаланги, но еще, что важно, его верхней челюсти. Он схватился за лицо руками и умоляюще застонал. Я встал, уцепившись за металлический поручень, и вышел на следующей станции, чтобы продолжить свой путь пешком.

Вошел кто-то промокший насквозь и немедленно ретировался. Из страха быть узнанным в лицо…