Цитаты из книги «Неизлечимые романтики. Истории людей, которые любили слишком сильно»

Один из пылких поэтов древнего Египта написал, что ни один лекарь не в силах излечить его сердце. И скорее всего был прав. Любовь – мощнейший уравнитель. Каждый человек жаждет любви, и каждый хочет влюбиться, каждому знакома утрата любви, и каждый хоть немного, но сталкивался с любовным помешательством. Когда любовь не взаимна, не помогут ни деньги, ни образование, ни положение в обществе. Отвергнутый аристократ уязвим и несчастен точно так же, как отвергнутый водитель автобуса. Практически все выдающиеся умы психотерапии, начиная с Фрейда, соглашаются с тем, что человеческое счастье невозможно без любви.

Я склонен согласиться с Альфредом Адлером, который мудро заметил: «Нормальные люди – только те, которых вы недостаточно хорошо знаете».

Химические компоненты наших тел были созданы звёздами, взорвавшимися где-то очень далеко и очень давно, и эти компоненты продолжат существовать, в той или иной форме, даже после нашей смерти. Мы вплетены в ткань мироздания – и навсегда в ней останемся. Жизнь после смерти также продолжается в потомстве, в культурных вкладах, в наследиях или просто воспоминаниях тех, кому довелось пережить нас. Само наше существование оказывает влияние на обширную сеть причинно-следственных связей, которой, возможно, не будет конца.

На самом деле мы куда ближе к забвению, чем нам кажется. Каждую ночь, во время снов без сновидений наше существование обрывается. Более того, мы каждый день что-то забываем, поэтому в определённом смысле постоянно сталкиваемся с небытием.

Истинное мерило любви оценивает не то, насколько сильно мы хотим сблизиться, не слияние и поглощённость друг другом, а то, насколько далеки и непохожи мы можем быть, но все равно продолжаем оставаться вместе.

На самом деле мало кому удаётся связать свою жизнь с идеальным супругом. Любовь подразумевает компромиссы, что неплохо, потому что идеализированный партнёр – это и не человек вовсе.

Мне только-только минуло шестнадцать лет, когда я сидел в классной комнате колледжа и слушал преподавателя, читавшего нам «Стихи в октябре» Дилана Томаса. Начинались они строчкой: «Земную жизнь пройдя до тридцати». Когда учитель дочитал их до конца, он задал вопрос: «Почему до тридцати? Какой смысл тут скрыт?» Я не знал. Я не очень-то понял сами стихи. «Видите ли, – сказал наш преподаватель, – тридцать лет – это такой возраст, когда приходится смириться с неоспоримым фактом, что вы уже одной ногой в могиле. Именно в тридцать вы осознаёте, что смерть неизбежна».

Любовь придаёт жизни смысл. А секс, дарующий некое подобие вечной жизни через потомство, ослабляет (пусть и на время) два сильнейших экзистенциальных ужаса: одиночество и смертность. Сексуальное единение притупляет боль одиночества, а психотропные вещества, попадающие в кровь во время возбуждения, выбивают нас из временного потока и даруют ощущение всемогущества и бессмертия. Переживая благостное исступление оргазма, мы неподвластны смерти.

Древнегреческий философ Эпикур утверждал, что у всех наших тревог и печалей есть один общий корень: страх перед смертью. Его взгляд разделяют сторонники экзистенциальной психотерапии – постфрейдистского подхода, получившего широкое распространение и оказавшего значительное влияние в 1940-е и 1950-е годы. Экзистенциальная терапия строится вокруг поиска смысла для каждого отдельного человека, потому что во Вселенной нет какого-то общего, универсального смысла. Мы сами должны решать, что нам важно, а что нет.

мозга, которая созревает позже всех остальных, – отвечает за решение проблем, ход мыслей, планирование, а также контроль эмоций и поведения при социальном взаимодействии. Она заканчивает своё формирование, когда человеку уже далеко за двадцать