9

В одном из частных салонов отеля «Империал Палас», где обосновалась группа журналистов-расследователей Smartmedia, три женщины и один мужчина молча сидели перед своими ноутбуками. Айя дорабатывала статью, покусывая ручку, Камилла грызла ногти на левой руке, а правой листала интернет-страницы, Илена беззвучно повторяла слова песни, звучавшей в наушниках, а Тома, то и дело поддергивая рукава любимой джинсовой рубашки, просматривал заметки о захвате заложников, случившемся несколько часов назад.

Инес Зиглер, в расстегнутом бежевом плаще, ворвалась в комнату как яростный смерч. Под мышкой она держала картонную папку и планшет, в руке – стаканчик кофе. Айя вздрогнула – только что не подскочила, Илена сдернула наушники и захлопнула ноутбук, а Камилла и Тома замерли на стульях, выпрямившись, как примерные первоклашки при виде главной наставницы.

– Итак, – нарушила тишину Зиглер, – не стану скрывать, что хочу побыстрее закрыть историю с захватом заложников.

– Значит, забудем о статье, которую собрались печатать в нескольких номерах? – с досадливым недоумением спросила Айя.

– Именно так. Даем ее в сегодняшний вечерний выпуск и переходим к другим делам! – ответила высокая брюнетка, присев на краешек стола. – Я по горло сыта этими террористическими заморочками. Чтобы не сказать грубее.

– Но на этот раз у нас совсем другой сюжет. Беспрецедентный, – вмешался Тома.

Идеально очерченные брови Инес взлетели, подчеркнув красоту фиалковых глаз.

– Ну давай расскажи, что в нем такого необычного?

Тома откашлялся и заговорил:

– Преступник сделал все, чтобы выставить себя исламистом, которым ни в коем случае не являлся. Мой информатор в службе общей безопасности подтвердил, что у них ничего на него нет. Жалкий тип, давно без работы, вот и слетел с катушек.

– Теперь она называется не так, Тома.

Он пожал плечами.

– Зачем он тогда заявил о «верности делу ИГИЛ»? – спросила Айя, упредив следующий наскок шефини.

– Камилла записала обрывки его разговора с одной из заложниц, какой-то преподавательницей, – ответил Тома, повернулся к коллеге и продолжил: – Поправь меня, если ошибусь, Кам, но в общих чертах так: мужик просто хотел как можно быстрее привлечь к себе внимание, вот и пустил в ход пресловутый «Аллах акбар!», понимая, что журналисты сбегутся со всей Франции.

– Ну и болван! – воскликнула Илена, взмахнув золотистыми косами. – Чтобы привлечь внимание, вполне хватило бы заложников в школе.

Тома воздел руки к потолку:

– Ко мне не апеллируй, я спорить не стану. У того, кто берет в заложники детей, точно мозгов маловато.

– Если вообще имеются! – вмешалась Зиглер.

Раздались смешки, потом заговорила Камилла:

– Преступник безработный, жена от него ушла, забрав ребенка, он много месяцев не платит за жилье. Этой учительнице он признался, что завидует тюремной жизни «всех этих террористов, воров и насильников», а еще сказал, что хочет, чтобы весь мир запомнил его лицо, хоть бы и по такому поводу.

Наступила тишина. День был хмурый, но в высокие окна проникал ослепительный свет, зеленый газон тянулся до берега озера, с поверхности которого только что тяжело взмыли вверх два лебедя.

– Лишняя причина разделаться со статьей сегодня. В свете сказанного, Тома… У нас будет эксклюзив, это пойдет в плюс Smartmedia. Айя, Камилла, будет просто отлично, если вы пришлете мне первый вариант текста до семнадцати ноль-ноль.

– Первый вариант в…

– Первый вариант в понимании Зиглер, – отрезала Инес. – Чтобы осталось поправить лишь пару запятых.

Тома резко закрыл ноутбук и сухо хлопнул в ладоши.

– Освобождаем номера и по домам? – спросил он с широкой улыбкой.

– Черта с два! – рявкнула Инес, подняв вверх палец с идеальным маникюром (предмет зависти Камиллы). – Здесь нас ждет другое дело, гораздо интереснее.

Журналисты обменялись удивленными взглядами. Илена и Айя выглядели озадаченными, а вот Тома был явно обеспокоен, прикидывая, под каким соусом их сожрет эта хищница. Ему нравился комфортабельный отель и сногсшибательный вид с балкона номера, но он слишком хорошо знал Зиглер, понимал, что от этой акулы может достаться и чужим и своим, и жалел, что пообещал новой подружке, что они поужинают вечером в Париже.

– Виктория Савиньи, – объявила Инес. – В две тысячи девятом бесследно исчезла, расследование много лет топталось на месте, жизнь шла своим чередом, фактов много, а толку ноль. Рассматривались все гипотезы, но никто не мог сказать, почему и каким образом пятнадцатилетняя девочка бесследно испарилась средь бела дня. И вот, не далее как сегодня утром, после одиннадцати лет неизвестности, она появилась из ниоткуда.

Инес расхаживала вокруг стола, стуча шпильками, и слушателям казалось, что она рассчитала количество слов, чтобы конец фразы точно совпал с возвращением в исходную точку, к стулу. Она не торопясь села и оглядела свою команду, уделив каждому несколько секунд.

– Остаемся, все отсматриваем, переворачиваем каждый камень, вытаскиваем все бумажки из всех мусорных баков. Я хочу знать все! Мы на пороге крупного дела а-ля Наташа Кампуш. По счастливой случайности мы оказались здесь в нужный момент, хотя я, как вам известно, в случайности не верю. Камилла, с тебя все, чем можно соблазнить эту Викторию Савиньи, чтобы она пошла на контакт. Мне нужен договор со Smartmedia на публикацию, я хочу права на эксклюзивные интервью, а если понадобится – и права на фильм!

– Ее держали взаперти одиннадцать лет? Она сбежала? – спросил Тома тоном, в котором восторг смешивался с недоумением.

– Именно так, – подтвердила Инес.

– Это сильно! Если похититель на свободе, значит открыто дело? Откуда ты все узнаёшь?

Инес протянула руку к его чашке и сделала глоток кофе. Тот успел остыть, но она не разозлилась, выпятила роскошный бюст и сказала, одарив Тома ослепительной улыбкой:

– У меня свои источники.

10

Старший сержант Ахмед Буабид и аджюдан Эмма Леруа сели в служебную машину и отправились в бригаду, куда попала Виктория после автомобильной аварии. Здесь она дала первые показания младшему лейтенанту Робье, и в результате Жеральд Дюплесси, согласившийся ее подвезти и подавший на девушку жалобу, был задержан.

Эмма предложила Ахмеду сесть за руль (он счел это приказом), а сама уткнулась в экран смартфона.

– Все еще торчишь в «Тиндере»? – дружески поинтересовался сержант, и его голос перекрыл звук радио.

Она улыбнулась, не отводя взгляда от экрана:

– Не угадал! Я разгадываю кроссворд.

– Не надоело? Занимаешься этим, как только выдаются пять свободных минут. Мы вот действительно отдыхаем, выходим проветриться. А ты остаешься в офисе, сидишь на стуле как приклеенная.

– Ладно, извини, ты прав, – сказала она, убрала телефон в бардачок, как будто он вдруг обжег ей ладонь, повернула голову к напарнику, взмахнула густыми ресницами и жеманно попросила:

– Расскажи мне о себе, Ахмед.

От его веселого хохота вся машина содрогнулась. Они пока не достигли такого взаимопонимания, как с Максимом, однако после прихода Бориса и смены напарников, проведенной Ларше, Эмма постаралась лучше узнать Ахмеда и начала его ценить. Этот добросердечный, сдержанный, даже робкий любитель английского бокса рос с четырьмя сестрами, что частично объясняло, почему ему комфортнее с Эммой, чем с дуэтом Тома де Алмейдой и Патриком Гора. Последние вдвоем составляли больше двухсот кило мускулистой плоти.

Внезапно Ахмед насторожился, как охотничий пес, прислушался, выключил радио и понял, что́ его встревожило. В бардачке тихо вибрировал телефон Эммы.

– Кажется, тебе звонят.

Она поспешила ответить.

– Попрошу без секс-намеков, Максим, ты на громкой связи, Ахмед рядом, – сказала она, кладя гаджет на приборную панель.

Раздавшийся в ответ звук напоминал то ли вздох, то ли смех.

– Вы едете к Робье?

– Так точно.

– Окажите мне услугу.

Эмма нахмурилась. Подобные просьбы от Максима часто подразумевали нарушение процедуры.

– Слушаем тебя, – ответила она.

– Мы беседуем с Викторией, она не идет на контакт, все время касается пальцами шеи. Попросишь ее вспомнить что-нибудь неприятное, сложное – и жест повторяется. Что-то вроде тика. Я подумал, может, она носила цепочку или медальон.

Он сделал паузу, и Ахмед вопросительно вздернул брови.

– Поинтересуйтесь у тамошних жандармов, не находили ли они чего-нибудь такого. Лучше всего было бы обыскать машину, но…

– Не беспокойся, все сделаем, – пообещала Эмма.

– Было бы здорово, спасибо, держите меня в курсе.

Ахмед убедился, что Максим дал отбой, и спросил с некоторой опаской:

– Что еще придумал наш менталист?

– Буабид, перестань! – осадила его Эмма.

– Да ладно, я знаю, он твой протеже, но, между прочим, он уже совершеннолетний. Пусть хотя бы нос сам утирает.

Она похлопала его по плечу, а он недовольно отпихнул ее руку и глянул то ли с иронией, то ли с хитрецой. Напарница улыбнулась в ответ, села поудобнее и, глядя в окно, задумалась о чем-то своем.

Через несколько секунд она вдруг схватила телефон, нашла что-то в контактах и заговорила:

– Добрый день, это аджюдан Леруа, жандармерия Анси. Я направляюсь к вам, чтобы задать вопрос одному из ваших задержанных. А как вы поступили с машиной, попавшей в аварию?

Выслушав короткий ответ, она поблагодарила, вывела на экран навигатор и скомандовала:

– Первый поворот налево, да, здесь!

– Ты рехнулась? – возмутился Ахмед, обругал водителя, который вознамерился обогнать их, не включив поворотника, а когда с недовольным ворчаньем выполнил указание Эммы, сам заслужил бурное неодобрение других водителей.

– Заедем на спецстоянку, взглянем на эту тачку.

– Это не наше дело, Эмма! Сама знаешь, нельзя…

– Делай, что говорю, – отрезала она тоном, не подразумевающим дальнейшего обсуждения, и ее лицо омрачилось.

Эмма смотрела не на Ахмеда, а в окно, и ему показалось, что температура в салоне внезапно резко упала, но он все-таки рискнул спросить:

– Ты расстроилась?

Она ответила не сразу. Ахмед не знал, что делать дальше, сбросил скорость и решил было остановиться на обочине, но напарница встрепенулась и велела ехать прямо.

– Прости… Тяжелые воспоминания… – Ее голос готов был сорваться.

Она пальцем подхватила крошечную слезинку, не позволив ей выкатиться из уголка глаза.

– Мой брат… – Она откашлялась. – Он погиб в автомобильной аварии… Был в любимой бейсболке, которую я ему подарила, когда… Мне хотелось во что бы то ни стало ее забрать, но мне сказали: «Невозможно, то, что осталось от машины, находится в опечатанном ангаре, должен прийти эксперт…» А на следующий день один из жандармов не побоялся нарушить протокол и вернул мне бейсболку.

Ахмед вздохнул, поджал губы и сказал:

– Командуйте, штурман.

Эмма коротко улыбнулась и опустила голову.

* * *

Сбоку от национального шоссе, за густыми зарослями и ржавой вывеской, на сколько хватало глаз, громоздились каркасы самых разных автомобилей – эдакое кладбище металла и пластика под открытым небом. Ахмед припарковался у высоких белых ворот, тоже проеденных ржавчиной, и они стали пробираться между грузовиками и прицепами эвакуаторов, занимавших площадку у входа. Их встретил высокий парень с короткой стрижкой и трехдневной щетиной, тщетно пытавшийся оттереть грязной тряпкой почерневшие от смазки руки.

– Добрый день! Жандармерия, – уронила Эмма.

Произнесенное слово как по волшебству заглушило все раздававшиеся внутри звуки.

– Вы сегодня утром забрали машину с места аварии, так? – спросила она.

– Да… и не одну… – робко произнес молодой человек.

Ахмед стоял позади Эммы, уперев руки в бока, и озирался, как робот, сканирующий гигантский гараж.

– Белый «фольксваген», – уточнила Эмма.

– А, эта… Там, сзади, – сказал парень и ткнул грязным указательным пальцем в это самое «там».

Эмма крутанулась на каблуках и зашагала.

– Эй, подождите, я не знаю…

– Ты здесь главный? – обернулась Эмма.

– Вообще-то, нет, главный – Серджо, но он на вызове. Может, стоит…

– Как тебя зовут? – перебила его Эмма.

– А… Алексис, почему вы…

– Отлично, Алексис. Я – аджюдан Леруа, он – капрал Буабид. – Она достала из внутреннего кармана куртки удостоверение и показала собеседнику. – Мы только взглянем на колымагу в интересах расследования, твой патрон в курсе, так что не нервничай.

Алексис закатил глаза и пожал плечами:

– Ладно, ладно, без проблем.

Он исчез за капотом машины, и какофония в помещении зазвучала с новой силой.

* * *

– Ух ты! Чудо, что они не погибли, – заметил Ахмед, раскрыв от изумления рот.

В искореженной груде металла с трудом можно было признать автомобиль. Крыша опасно прогнулась сантиметров на тридцать, передок так съежился, что мотор вдвинулся в кабину и оказался между двумя сиденьями, а правое переднее колесо задралось перпендикулярно.

Жандармы молча созерцали этот обломок кораблекрушения.

– По-моему, техосмотр она не пройдет, – с привычной иронией бросила Эмма.

Каждый заклинает судьбу на свой манер, подумал Ахмед, в качестве амулета носивший в бумажнике сложенную пополам фотографию сестер.

– Так, начнем с визуального осмотра, – сказала Эмма. – Ты проверяешь корму, я – нос.

– Ну, если тебе удастся хоть что-нибудь разглядеть, – откликнулся Ахмед.

Он наклонился, обводя взглядом кабину, Эмма вытянула шею, через окно с пассажирской стороны обозрела сиденье и после долгой паузы спросила напарника:

– Результат?