Словно в 3D очках я смотрела фильм. Безжизненный сухой Марс вращается по орбите в огромном пространстве космоса. Марс совсем не такой, каким мы знаем его сейчас, на нём нет песчаных бурь, нет Олимпа и долины Маринера, нет всем известных каньонов. Но внезапно я увидела яркую вспышку, и не сразу поняла, что это астероид врезался в планету, оставив огромную вмятину на ней. Я вздрогнула от увиденного, словно этот удар пришёлся по мне. Затем я увидела извержение вулканов, сопровождающиеся выделением газов, которые изменили атмосферу, что создавало условия для образования воды на Марсе. Немного позже из недр стала просачиваться жидкость. Сначала её было немного. Вода выплёскивалась из недр, образовав сначала озеро, затем море, и, в конце концов, океан. Жидкость бурлила, будто горячий источник, но постепенно успокаивалась. Сергей повернул меня вправо, продолжая держать руки на моих глазах. Следующая картина отличалась от предыдущей. Передо мной была красивая звёздная ночь, небольшая гора, а внизу текла река, в которой отражался свет, будто от Луны. Всё, как на Земле, подумала я. Восхитительный пейзаж, который достоин того, чтобы его запечатлел талантливый художник. Но роскошь природы исчезла, на смену пришло изображение каньона, и уже некрасивой горы, лишь звёздное небо оставалась неизменным. Я увидела два разных временных периода одной местности: до и после. Сергей снова повернул меня вправо и на этот раз фильм показывал, как летит огромный астероид и снова врезается в планету, но уже на этот раз в океан. Раскаленный астероид вобрал в себя жидкость, а со временем остыл, образовав Олимп, как напоминание о том трагическом моменте, когда погиб Марс. Время и сильные бури обточили гору, сделав её богатством планеты и Солнечной системы. У Марса не всегда были спутники, они притянулись после исчезновения жидкости на планете. В будущем Фобос и Деймос поочерёдно будут притянуты гравитацией и столкнутся с планетой. А через миллионы лет Марс обзавёлся кольцами, о которых я знала ранее.

– Теперь ты видела прошлое Марса и его будущее, – произнёс Сергей, убирая руки с моих глаз.

– Объясни.

– Вначале астероид разбудил спящую воду в недрах планеты, затем такой же астероид уничтожил её, вернее не вся вода испарилась, часть всё-таки оставалась в недрах. Но история любит повторяться и поэтому через миллионы лет другой астероид снова разбудил спящую красавицу. Затем спутникам было суждено притянуться к планете и усыпить её навсегда. Всё, что ты видела, заняло и займёт миллионов лет. В недрах планеты до сих пор находится жидкость, но она непригодна для человека. Это была краткая история Марса.

– Почему суждено?

– Потому что, если бы люди могли жить на других планетах Солнечной системы, это бы уже произошло. В существующей временной петле жизнь возможна только на Земле. Мы с тобой в 17 веке рассматривали возможные варианты прошлого Марса, во многом оказались правы. Ты увидела то, о чём хотела знать несколько веков назад, а теперь посмотри вокруг и наслаждайся красотой.

– Сергей, что это за эфирные существа? – спросила я, показав на сгусток огромной энергии, образованный несколькими светящимися оболочками.

– Это люди после смерти, их цикл перерождений закончен. Ты же знаешь, что после физической смерти мы способны путешествовать. Вселенная – наш дом.

– А как ты здесь оказался всё-таки? – волнение прошло, начались вопросы, вполне женский земной стиль поведения.

– Всё-таки спросила. Я ждал.

– Я хочу знать! Я никогда не была в будущем! Я уязвлена! Я растеряна! Если бы не Baga, я бы с ума сошла! А сейчас ты! Я недавно тебя хоронила! Я дважды видела твою смерть! Сергей, столько странных событий ненормально для человека…

– Мира, помнишь, в 17 веке мы искали ответы на многие вопросы? Мы хотели знать, как устроено мироздание. Тогда мы не догадывались, что Вселенная – это вакуум, материальный дух. Когда умирает наша оболочка, дух освобождается, он принадлежит космосу, дух оказывается в другом измерении. Ты знаешь, что энергия не уничтожается, она перерабатывается. Мы не умираем, Мира, мы лишь меняем пространство обитания. Мы все возвращаемся туда, откуда пришли – то есть в космос. На Земле умерла моя телесная оболочка, но я не умер. Вот и мой цикл жизней на Земле закончен. Я здесь, я перед тобой, и как никогда живой.

– Ты больше не вернёшься? Это конец? – произнесла я с чувством волнения.

– Моё место здесь. На Земле я отыграл свою роль. Осталось тебе сыграть свою, и вернуться домой, Мира. Вернуться ко мне…

– А что я должна делать?

– Ты всё узнаешь со временем.

– Мне опять придётся одной всё делать?

– Ты не одна.

– Как не одна, когда одна? Снова!

– Теперь, Мира, возвращайся на Землю. Я буду ждать тебя.

– Мира! Наконец-то я нашёл тебя! Ты куда пропала? – я повернулась и увидела Эрджо возле его лаборатории, затем повернулась к Сергею, но его уже не было. Ненавижу тебя, Эрджо!

– Я тебя искал! Я думал, тебя унёс ураган.

– Я заблудилась. Еле нашла дорогу обратно, – солгала я, но не успела договорить, как он снова вколол мне в руку содержимое шприца.

– Может, ты будешь предупреждать сначала? Я же не твоя новая раса, у меня разум есть!

– Не злись, это просто привычка. Я хотел поговорить с тобой. Пойдём в лабораторию.

Что здесь произошло, подумала я. Лаборатория была в тумане, многие боксы открыты.

– Слабые особи, – пояснил он, – и на этот раз их больше, чем когда-либо.

– Я не понимаю…

– Что непонятного? Пришлось уничтожить больше половины эмбрионов! Это катастрофа!

– Зачем вообще их уничтожать?! – спросила я и сама удивилась, почему не задала этот вопрос раньше. Эрджо взял меня под руку и нечаянно поцарапал, нервы… Мы проходили между боксами, а мне всё это время казалось, что это самый тупой сон, который только мог присниться, но, к сожалению, это была реальность, причём ужасающая.

– Слушай. На начальном этапе эмбрион – это всего лишь материя, сжатая вибрацией. Эта материя должна быть бессознательной. Но эмбрион в начале своего развития способен создавать вибрацию, я называю это тёмной вибрацией, то есть такой эмбрион является тёмной сущностью. Иными словами, он – существо, способное генерировать высокие частоты, то есть проявлять сознание и стать личностью.

– Тебя Гитлер укусил?

– Ты что не понимаешь? Высшие сознания могут создать низшую расу!

– Разве это плохо? Почему ты называешь их тёмными?

В этот момент ещё один бокс заполнился туманом. Я только сейчас поняла, что, находясь в вакууме, усиливавшиеся вибрации приводили у зародышей кровоизлияние в мозг. И таких боксов было очень много. Лаборатория напоминала кладбище.

– Мира, нам нужны низкочастотные виды, безличностные. Это гарантия сильной расы, которая не будет подвержена эпидемиям, войнам.

– Это роботы! Ты это понимаешь? Ты сейчас выполняешь функцию Бога! Кто дал тебе право решать, кому жить, а кому умирать?! – я перешла на крик, а Эрджо смотрел на меня изумлённым взглядом, будто я его ругаю за то, что он кошку наказал.

– Ты забыла теорию Дарвина? Выживает сильнейший! Пойми ты уже! Совсем скоро в них будет человеческого больше, чем искусственного. В этом и есть суть всего!

– В твоём случае выживает тупейший! – мы услышали шаги вдалеке. Пришла девушка – представитель той самой низкочастотной расы, она вытаскивала боксы с эмбрионами и укладывала их на длинный стол с колёсиками. Затем выкатила этот стол из лаборатории. Утилизация…

– Придёт время, и ты поймёшь, что я прав. Я не выполняю функцию Бога, как ты выразилась. Я лишь посвятил всю свою жизнь тому, чтобы сделать мир лучше. У каждого свои методы, я убиваю особи, Мира! Ни одна мать не плачет над смертью ребёнка, потому что у них нет матерей. Мать – самое уязвлённое существо. Я решил эту проблему. Что в этом плохого? – в его глазах читались уверенность и непоколебимость в своих действиях, а я вдруг вспомнила свою дочь… Он прав, мать – самое уязвлённое существо…

– Я хочу выйти отсюда.

Несмотря на то, что я не сторонник всего того, что делает Эрджо, покидать 2075 год я пока не хотела. Я была уверена, что ещё не всё увидела. На следующий день я проснулась и услышала крики Эрджо. Выйдя из комнаты, я вошла в помещение и увидела, как Эрджо безжалостно громит результаты своего труда.

– Эрджо, ты что творишь? Прекрати! – я пыталась оттащить его от столов, где находились пробирки, которые он швырял на пол в приступе гнева.

– Уйди! Не мешай мне! Пошла вон! Это из-за тебя всё пошло не так! Как только ты появилась…, – он схватился за голову и заплакал.

– Эрджо… Если ты уничтожаешь их, то нужно уничтожать всех, весь лагерь, – я подошла к нему и старалась говорить спокойным и мягким голосом.

– Я не понимаю, что с ними происходит. Они не доживают до нужного периода, мы получаем сигнал о браке! Много сигналов! Потребуется ещё несколько месяцев для того, чтобы поместить новые эмбрионы в бокс.

– Давай вместе попытаемся разобраться. Предлагаю провести вскрытие!

– Что, прости? Вскрытие?

– Да. Самое настоящее вскрытие. У вас в этом времени перчатки и антисептики есть? – спросила с улыбкой, чтобы ободрить его.

Но, не дождавшись ответа, я поняла, что сказала глупость. Я вышла из помещения и вернулась с каталкой, на которой лежали четыре эмбриона: два взорвавшихся и два здоровых.

– Ты хочешь всех четверых?! – спросил ошарашенно Эрджо.

– Пока да. Надеюсь, их хватит, чтобы понять, в чём дело.

Я принялась за первого взорвавшегося эмбриона, посекционно разрезав его. Наличие повреждений кожи, отёков, ран, я не заметила. Цвет кожи тоже был в норме для детёныша. Наверное, мне было бы не по себе проводить вскрытие человеческому детёнышу, но тут всё иначе, ведь у меня нет сострадания или симпатии к ним. После вскрытия грудной полости и осмотра, мы извлекли внутренние органы, поместив их на стол, стоящий рядом. После снятия скальпа, мы извлекли мозг из черепа и положили на тот же стол, где и остальные органы.

– Эрджо, обрати внимание, мозг суше, чем должен быть.

– Вижу.

Мы не стали зашивать тело, так как оно всё равно утиль. Далее мы вскрыли остальных эмбрионов. Когда все органы лежали на столе, мы принялись изучать их.

– Мира, ты же была кардиохирургом?

– Да. Поэтому сердца оставь мне. Первое, что мне бросилось в глаза – это сухость мозга, но, смотри, я разрезала сердце, и оно не выглядит как сердце младенца, оно больше похоже на сердце трёхлетнего ребёнка. Два органа уже не справляются с работой. Нужно понять, почему сердце развивается быстрее, чем должно.

– В последнее время их сердцебиение было учащённым.

– Вспоминай, какие ещё изменения происходили.

– Они стали генерировать иную частоту. Раньше все эмбрионы имели прозрачные глаза, но с недавнего времени их глаза имеют разные цвета. Происходит мутация, которую я не могу контролировать и даже объяснить.

– Предлагаю после завершения вскрытия сходить в лагерь, возможно там изменения уже происходят, и мы хоть что-то поймём.

Как только мы закончили со вскрытием, мы направились к лагерю новой расы. Поначалу ничего примечательного или необычного не происходило, по крайней мере, мы не заметили ничего из того, что могло бы объяснить ситуацию в лаборатории. Мы прогуливались среди существ новой расы и внимательно изучали их. Они занимались повседневными делами, а именно: строили дороги, новые укрытия, приносили в лагерь воду, и самое удивительное – они ели только бобы, что было бы свойственно переселенцам на Марсе. Лагерь напоминал больше африканскую страну, в которой образ жизни был похож на первобытный. Потеряв всякую надежду, мы развернулись в сторону лаборатории, но неожиданно песчаная буря помешала нашим планам, и нам пришлось найти укрытие, чтобы переждать стихийное проявление, столь свойственное для этого времени. Мы с Эрджо сидели в одном из так называемых домов лагеря, и совершенно случайно я обратила внимание на ребёнка, чьи руки тряслись.

– Эрджо, посмотри на этого ребёнка. В моём времени это считается отклонением, а сейчас?

– Этого не должно быть! Нам надо забрать его в лабораторию!

– Но как мы заберём его? У них же у всех есть приёмные матери! Если уж их не рожают, то ты мог придумать способ выращивать их без помощи взрослой особи?!

– Хватит так называть их! Нам надо выкрасть его!

– Я до 2016 года не воровала детей, сейчас тем более не буду!

– Придётся, Мира! Давай!

Хитростью нам удалось выманить ребёнка к себе и увести в лабораторию. По возвращении мы отправили мальчика, который выглядел по человеческим меркам лет на пять, в отдельное помещение, установив за ним контроль, функцию которого выполняла та же девушка-робот, как я её называла. Мы вернулись в комнату, где проводили вскрытия, и каково же было наше удивление, когда мы увидели, что изъятые органы уменьшились в размере почти в полтора раза! Это невероятно! Органы высохли, словно зелень на Солнце.

– Если дела так плохи, то скоро все вымрут.

– Да. И ты останешься один.

– Мира, у меня есть идея, – сказал Эрджо и закрыл за собой дверь, после чего вколол мне в руку вещество, от которого я потеряла сознание.

Когда я очнулась, то увидела, что нахожусь в той же комнате, где спала все эти дни.

– Прости, я хотел клонировать твою матку, но передумал. Они умирают. Все умирают, – Эрджо сидел на стуле рядом с кушеткой. Я осмотрела себя, но не увидела следов от укола или чего-то подобного.

– Евгеника была изначально плохой идеей. И дело не только в гуманности. Пойми, мир и без тебя, и твоих эмбрионов восстановится. Ты лишь создал лагерь уродов, которые рано или поздно захотят жить своей жизнью. Не я виновна в том, что они все умерли, а ты. Эрджо, остановись.

– Нет! Я буду пробовать ещё! У меня получится! Мира, я знаю, как ты попала сюда. Ты пришла из другого лагеря, твои предки уцелели каким-то образом после ядерной войны. Когда ты была без сознания, я взял твою кровь для анализов. Значит, здоровый вид всё-таки существует. Зачем ты меня обманула?

– Эрджо, ты не поймёшь.

– А ты объясни!

– Позволь мне уйти.

– Для начала скажи мне правду.

– Да, здоровый вид сохранился. Ты в этом убедишься, когда выйдешь за пределы своих иллюзий и лаборатории, – солгала я.

– Уходи…

Я не верила ему, но на свой страх и риск вышла из комнаты, затем прошла через помещение боксов, где всё было в тумане от взрывов эмбрионов. Лаборатория была разгромлена. Я увидела украденного мальчика одного, подошла к нему, взяла его за руку, затем мы вышли за территорию лаборатории. Я намеревалась вернуть его в лагерь. Так будет правильно. Хоть я и убеждена, что эта раса не выживет, но оставить безумному Эрджо ребёнка я тоже не могла. Моя совесть мне бы не простила этого. Дойдя до лагеря, я высвободила руку малыша, улыбнулась и ушла.

Я оставляю 2075 год с его причудами, с его новыми людьми и Эрджо. Напоследок, я оглянулась в сторону лаборатории и увидела её будущее и будущее Эрджо. Он уничтожит её, и совсем не потому, что я его переубедила, а потому что ему скоро умирать, а доверить своё творение кому-либо он не сможет. Когда хочешь стать Богом, нужно помнить, что всё тобою созданное рано или поздно либо будет восхвалять тебя, либо проклянёт. Эрджо свято верил в то, что меняет мир к лучшему, но, когда действительность бьёт в глаза – божественная корона спадает и остаётся опустошение, горечь и разочарование. Все учёные одержимы, и порой именно подобная одержимость способна показать миру, чего не стоит делать. Земля периодически терпит войны, а Эрджо чуть не создал очередной военный полк, хотя единственным его желанием было создание нового идеального человеческого вида. Я знаю, что Эрджо, как любой другой деятель науки, не переживёт свой крах. Он прервёт свою жизнь, не дождавшись естественной смерти.

2075 год, в котором население Земли уменьшилось больше, чем на половину, а не в десять раз, как думал Эрджо, станет новой точкой отсчёта в жизни планеты. Теперь, я могу спокойно возвращаться в 2016 год.

Сергей, именно сейчас ты мне особенно нужен…