Мир иллюзорен.

Истину и ложь

Разнит лишь цвет стекла,

Через которое ты смотришь.

Рамон де Кампоамор

Перед тобой повесть о самой обычной шведской девочке по имени Лидия. Она наша современница, однако на ее долю выпали такие невероятные приключения, какие нам и не снились. Как же так вышло?

Отчего в нашей жизни происходят необъяснимые вещи? Бывает, просто звезды так сойдутся: встретишь кого-нибудь неожиданно или заметишь то, на что раньше не обращал внимания.

Кто-то, может быть, считает, что все дело в руках Лидии: ведь эта история случилась именно с ней, а не с ее подружкой Линн, например, или со мной, или с тобой. Хотя я-то думаю, что все дело в тайне, которая была у Лидии. Какая тайна? А вот какая: она верила в волшебство. И в то, что рано или поздно волшебство произойдет с ней. Правда, она точно не знала, что это будет. И слава богу. Ведь знай она заранее, какие невероятные, захватывающие, опасные приключения ее ждут, то, наверное, и вовсе не захотела бы выходить из дома. По крайней мере, так она рассуждала после.

И вот еще что: многие люди – особенно ученые – думают, что все можно постичь умом. Но это не так. Как говорил дедушка Лидии: «Далеко не все поддается объяснению, но это еще не значит, что все непостижимое – неправда».

Пролог

21 сентября в газетах появились такие заметки:

ПРОПАЛА ДЕВОЧКА ДВЕНАДЦАТИ ЛЕТ

В субботу около двух часов дня в Стокгольме бесследно исчезла двенадцатилетняя девочка, находившаяся вместе с дедушкой на экскурсии в Национальном музее. Несмотря на предпринятые усилия, ее до сих пор не нашли. Допросы посетителей и сотрудников музея не дали никакого результата. Полиция предпочитает не комментировать произошедшее, но не исключает, что девочку могли похитить.

Скамейка в парке

Возвращаясь из школы на велосипеде, Лидия всегда ехала длинной дорогой – через парк. Она любила тропинки, огибавшие поросшие кустарником холмы, и высокие деревья. В солнечные дни, особенно в выходные, здесь было немало посетителей. В парке выгуливали собак и играли с детьми, на скамейках грелись на солнышке старики, кое-где прохаживались мамы с колясками, а в укромных уголках шептались влюбленные.

Однажды, когда Лидия была еще маленькой, она заблудилась в этом парке. Сперва она весело бежала по дорожке, оставив родителей далеко позади, но вскоре поняла, что не знает, куда идти дальше и где мама с папой. Но девочка не испугалась, а лишь удивилась. Поднявшись по склону холма, она оказалась на поляне, посреди которой стояла скамейка. Вокруг не было ни души. Сердце забилось быстро-быстро: что-то ей подсказало, что это место принадлежит только ей и больше никому. Ветви деревьев скрывали Лидию от глаз посторонних, зато сама она видела даже то, что происходило на другом берегу озера. «Здесь меня никто не найдет!» – подумала она, сидя на скамейке и болтая ногами. Но через несколько минут на поляне показались запыхавшиеся мама с папой.

– Бедная моя девочка! – воскликнула мама, подбегая к Лидии и подхватывая ее на руки. – Ты, наверное, страшно испугалась! А уж мы-то как волновались!

– Почему? – спросила Лидия.

Позже мама с папой много раз пересказывали эту историю родственникам и друзьям.

Но это было давно. А теперь Лидии уже было двенадцать лет, но та скамейка на поляне по-прежнему оставалась ее укромным уголком. Почти каждый день, возвращаясь из школы, она присаживалась на скамейку, чтобы подумать и порисовать, погрустить или порадоваться. Она сидела там и в летний зной, и в зимнюю стужу, и под шепот осеннего ливня, и в свежий весенний полдень. Правда, зимой она присаживалась на скамейку лишь на минуту, стряхнув с нее варежкой снег, и только для того, чтобы показать неведомо кому: это место принадлежит ей круглый год. Самым удивительным было то, что за все эти годы она ни разу не видела на поляне других людей. Случалось, что кто-то проходил мимо по тропинке за деревьями, либо не замечая Лидию, либо бросая беглый взгляд в ее сторону и спеша дальше по своим делам. Однажды Лидия привела сюда свою подружку Линн, но та не поняла, что такого особенного в старой скамейке. Оглядевшись по сторонам, Линн бросила:

– Значит, ты сюда каждый день ходишь? Понятно… Ну пойдем? Уже вроде все здесь посмотрели…

Лидия не особо расстроилась. Вообще-то она взяла с собой подругу только потому, что та никак не могла понять, зачем Лидия всегда едет кружной дорогой через парк, да еще и торчит там в каком-то укромном уголке, хотя они договорились встретиться после школы. Даже хорошо, что Линн это секретное место не заинтересовало, – значит, оно останется особым, волшебным уголком Лидии. Почему волшебным – этого она объяснить не могла, а только чувствовала с того самого дня, когда четырехлетней девочкой заблудилась в парке. Правда, об этом она никому не рассказывала. Это была ее тайна.

Вот и на этот раз Лидия налегала на педали, чтобы подняться по склону холма, не слезая со своего голубого велосипеда. Темные волосы развевались по ветру, а крыло велика, которое папа вот уже месяц обещал привинтить получше, громыхало на ходу. Добравшись до места, Лидия бросила велосипед в траву и присела на скамейку – отдышаться.

День был осенний, хмурый, тихий. День легкой грусти и молчаливого ожидания. Деревья и кусты уже начинали желтеть, тут и там виднелись пятна золота и охры. Лидия открыла альбом для рисования, который всегда носила с собой. Почти все листы в нем были изрисованы. Вот дельфины, которых она нарисовала на математике, а вот девочка с факелом и развевающимися по ветру волосами, нарисованная дома за кухонным столом. Здесь – плачущий дракон, а там – лошади, которых Лидия начала рисовать несколько дней назад и всё не могла закончить, без конца перерисовывая. Ноги никак не выходили. Лидия вздохнула и взяла карандаш. Она рисовала всегда и везде. Когда блокнота не было под рукой, она рисовала на обрывках бумаги, чеках из магазина, газетах и рекламных листках.

– Лидия, а, Лидия? Что будет, если отобрать у тебя карандаш? – поддразнивали ее мальчишки в классе.

– Возьму кисточку, – бурчала она.

Хотя дразнили Лидию редко, потому что и она за словом в карман не лезла. К тому же весь класс восхищался тем, как здорово она рисует. Так было еще в детском саду. Если честно, похвалы ей даже надоели. Особенно докучало, когда кто-нибудь стоял за спиной, пока она рисовала.

– О, как красиво! Ну надо же, какой талант!

Или:

– Как это у тебя выходит, Лидия? У меня никогда так не получается.

Иногда одноклассницы – например, Анна, Ребекка или Оливия – подсаживались к ней и пытались срисовывать. Раньше это Лидию раздражало, но теперь она просто не обращала на них внимания.

Сама Лидия редко бывала довольна своими рисунками. Когда она была маленькой, ей почти всегда нравилось то, что получалось: например, принцесса, которую она нарисовала несколько лет назад. Когда она выводила улыбку принцессы и цветы на лугу, пальцы щекотало от радости. Этот рисунок до сих пор висел в папином кабинете, но теперь принцесса казалась Лидии неуклюжей и уродливой.

– Папа, пожалуйста, убери рисунок! – просила она. – Я нарисую что-нибудь получше.

– Конечно, нарисуешь, – кивал папа. – Но этот рисунок я не уберу, очень уж он красивый.

Итак, Лидия сидела на скамейке и в пятнадцатый раз перерисовывала ноги лошадей. С каждым разом получалось все хуже: от усердной работы ластиком бумага стала грязно-серой. В конце концов Лидия рассердилась и отбросила альбом в сторону. Она посмотрела на свои руки, похожие на мамины: тонкие длинные пальцы, а мизинец короткий, будто с чужой руки. Кончики пальцев серые от карандаша, а костяшки и ладони – в зеленых и фиолетовых точках и штрихах от фломастера. Лидия не была грязнулей – даже наоборот, она любила чистоту. Но сколько она ни мыла руки, они всегда были в пятнах краски.

– Лидия, ну и пальцы! – вздыхала мама. – И под ногтями краска… Тебе надо научиться ухаживать за руками.

Лидия отвечала, что краску из-под ногтей не вычистить даже щеткой.

Мама у Лидии была красавица и выглядела очень элегантно в блузке фисташкового цвета и нежно-сиреневой юбке. Волосы у мамы были каштановые и волнистые, а у Лидии – темные и прямые. У мамы глаза были голубые, а у Лидии – карие. У мамы были пухлые губы, которые она красила помадой, а у Лидии рот был маленький. Иногда, когда мама целовала ее, на щеке оставался красный след.

– Мама, ну что ты наделала! – сердилась Лидия, стирая помаду.

– Ничего, ты и так вся в краске, пачкуша моя, – смеялась мама.

Лидия вытянулась и расправила плечи. Несмотря на затянутое облаками небо, было тепло. Правое запястье покраснело и чесалось – говорят, это называется крапивница. Иногда она проходила почти совсем, но потом снова возвращалась. Лидия посмотрела на часы: четверть пятого, пора ехать домой. Лошади у нее так и не получились. Но она обещала позвонить Линн.

Тут за спиной раздался шорох. Обернувшись, Лидия увидела большую птицу, только что вспорхнувшую над землей. Шумно взмахивая крыльями, птица стала летать вокруг Лидии: круг, другой, третий… наконец она опустилась на скамейку. Лидия испугалась и чуть не побежала прочь, но любопытство одержало верх. Темно-серая птица, необыкновенно крупная и взъерошенная, пристально смотрела на Лидию глазами- бусинами и ничуть не боялась. Что же это за вид? Лидия не очень разбиралась в птицах, но сразу поняла, что это не сорока и не ворона. Может быть, ворон? Она слышала, что во́роны очень умны. Кажется, у какого-то божества в древнем мифе было два ручных во́рона… Но неужели они такие большие?

Лидия осторожно протянула руку к взъерошенной птице, едва не коснувшись ее оперения, но птица не улетела и лишь продолжала смотреть на девочку. Лидии стало не по себе.

– Здравствуй, – прошептала она, – ты кто?

Птица разинула клюв, и у Лидии побежали мурашки по коже. Казалось, она хочет что-то сказать! Нет, говорящих птиц не бывает! Лидия даже рассердилась на себя. Только попугаи умеют говорить! Вдруг птица вытянула шею, схватила карандаш и, шумно взмахнув крыльями, поднялась над кустами.

Девочка застыла в изумлении. Придя в себя, она на всякий случай заглянула под скамейку, чтобы проверить, не упал ли карандаш в траву. Но там его не было. Птица давно скрылась за деревьями. С ума сойти! Птица украла карандаш.

Подул ветерок, и стало прохладно. Лидия вскочила на велосипед, чтобы ехать домой, и покатила по склону холма.

На полпути ее вдруг осенило. Она так и знала, знала всегда, с самого первого дня! Скамейка на поляне – волшебная. Птица – это знак. Но что за знак? Хороший или плохой? Лидия усиленно размышляла, наморщив лоб. На всякий случай она решила никому не рассказывать о том, что произошло. Не хотелось, чтобы над ней смеялись.