Выполнив ее просьбу, я временно оказалась заложницей Аланны и вынуждена была покорно слушать ее, пока она оборачивала мое тело прозрачной материей. Не оборачиваясь, она протянула руку к туалетному столику, взяла с него две искусно сплетенные застежки из золотой проволоки и ловко закрепила мое одеяние на талии и на плече. Примерно так, наверное, оборачивают и застегивают шотландские килты – правда, не думаю, что килты бывают полупрозрачные и шелковистые. Отойдя на шаг, она полюбовалась своей работой, где-то поправила, где-то подоткнула. Совсем как Сюзанна – та тоже известная рукодельница.

– Господи, да ведь оно прозрачное!

Одеяние и правда оказалось совсем прозрачным – не таким, какое носят шлюхи, которые в полночь ловят клиентов на углу Одиннадцатой и Пеории-стрит, а примерно таким, какое было на Элизабет Тейлор в роли Клеопатры.

– О, прости, я забыла! – Она взяла с туалетного столика треугольник из такой же прозрачной ткани (я решила, что это носовой платок) и протянула мне, предлагая надеть. Серьезно, это оказались трусики – из тех, что у нас называют «танга»! Да уж, в них я сразу почувствовала себя лучше… Хотя они ничего не закрывали. Ну и дела! – Прошу тебя, садись, госпожа, и я уберу тебе волосы.

Отлично! Но, если честно, мне бы и одеться как следует не помешало.

Бросив сосредоточенный взгляд на мои сырые кудряшки, она приступила к работе: начала расчесывать их редким гребнем.

– Волосы у тебя короче, чем у нее. Такие же, но короче. Пока не отрастут до нужной длины, придется зачесывать их наверх.

У меня сложилось впечатление, что она обращается к волосам, а не ко мне. Расслабившись от ее приготовлений, я решила, что прическа мне понравится.

Не знаю, как вы, а я, когда меня причесывают, испытываю почти сексуальное наслаждение. Лучше этого только хороший, искусный массаж ног. Обалдеть! Из транса меня вывела Аланна; она потянулась за каким-то украшением. Вот еще одно полезное свойство драгоценностей – они, оказывается, выводят из транса.

Она положила мне на лоб тонкий золотой обруч, художественно расположив вокруг мои еще влажные волосы. Я вертела головой из стороны в сторону, чтобы лучше видеть. Пламя свечей отражалось от полированного золота и высветило камни в центре ободка, которые пламенели на огне. Я нагнулась ближе к зеркалу:

– Гранаты?

– Да, госпожа. Твои любимые камни.

– Мои любимые камни? – Мне с трудом удалось подавить изумление.

Впервые за весь день она улыбнулась по-настоящему – почти как моя Сюзанна.

– Точнее, любимые камни Рианнон.

– Вообще-то я больше всего люблю бриллианты, но и гранаты тоже ничего. – Я улыбнулась в ответ, и у меня на душе немного полегчало; стало почти хорошо.

– Госпожа, тебе не следует забывать о том, что ты и есть Рианнон. – Она снова превратилась в серьезную Аланну.

– Да ладно, какие проблемы?

Аланна явно испытала облегчение и продолжила укладывать мои рыжие кудри в прическу, красиво обрамлявшую лицо и спадавшую на спину.

– А сейчас я займусь лицом.

Я не сомневалась, что при ближайшем рассмотрении моего лица кто угодно помрачнеет, потому что она смерила меня упрямым, типично Сюзанниным взглядом и приступила к работе, придвинув к себе многочисленные флаконы и баночки с пудрой и кремами, в беспорядке расставленные по туалетному столу.

– М-м-м… делай с моим лицом что хочешь. У меня к тебе только одна просьба: помада должна быть золотисто-коричневой. И побольше!

– В точности то же самое выбрала бы и Рианнон.

– По-моему, это странно.

– Она сказала, что у вас с ней душа общая. – Аланна испуганно посмотрела на меня и тут же отвела глаза в сторону.

Что ж, пора ее просветить раз навсегда!

– Она соврала.

– Прости, госпожа, что ты сказала? – Вид у Аланны сделался такой, словно ее только что ударило током.

– Аланна, я сказала, что она соврала. Я не она, я – Шеннон Паркер, учительница английского и литературы. Я преподаю в старших классах школы в городе Брокен-Эрроу, штат Оклахома. Со мной приключилось нечто невероятное, гораздо более запутанное, чем половое созревание, и я еще сама не поняла, как со всем этим разбираться. Я тебе помогу. Но я точно знаю, кто я такая. Я – не она. – Говоря, я смотрела на нее в упор. – Понимаешь?

– Да, госпожа. Правда, понять тебя нелегко.

– Точно, без балды.

Она снова улыбнулась:

– Ты очень странно выражаешься!

– И ты тоже. У тебя странный акцент – помесь шотландского и того, как говорит Диана Трой из «Звездного пути».

Аланна пришла в полное замешательство.

– Не бери в голову. Это не важно.

Она опять улыбнулась и снова занялась моим лицом. Я озиралась по сторонам. Наконец-то я немного расслабилась, согрелась. Спать не хотелось совсем. Наверное, так всегда бывает после смерти или комы? К тому же их (смерть или кому) дополнили восемь часов крепкого, здорового сна. Я то и дело поглядывала на свечи, мерцавшие в кремовых нишах. Они словно притягивали мой взгляд – странное чувство, но не могу сказать, чтобы оно было неприятным.

– Какие необычные подсвечники! Похожи на… фу-у-у! Неужели черепа?

– Да, конечно, госпожа.

Похоже, моя гримаса ее удивила.

– Черепа – неотъемлемая часть культа Эпоны, ведь она также охраняет души умерших, когда те переходят в подземный мир… – Она смерила меня наставительным взглядом. – Наверное, даже в твоем мире знают, что могущество и тайна проистекают из огня, горящего в голове, вместилища учения и знания?

Я изумленно молчала; она хмыкнула – клянусь, в точности как Сюзанна!

– Ты стремишься окружать себя символами могущества разума, что вполне закономерно.

– Но эти черепа оправлены золотом!

– Конечно, госпожа. У Верховной жрицы и Любимицы Эпоны должно быть только самое лучшее. – Она поджала губы с таким видом, словно я предложила вместо пятизвездочного отеля остановиться в захудалом мотеле.

Поразительно! Похоже, в конце концов я нашла вещь в золотой оправе, которая мне определенно не нравится!

– Расскажи мне о моем нареченном. Как его зовут?

Аланна продолжала наносить макияж на мое усталое лицо, пытаясь сделать из него конфетку.

– Его зовут Кланфинтан. Он Верховный шаман… могущественный и всеми почитаемый.

Только этого не хватает… Хм… Хорошо, что я не Гамлет, потому что в Датском королевстве, безусловно, что-то прогнило.

– Значит, я что же – влюблена в него?

– Нет, госпожа. – Аланна опять как будто испугалась. – Руковручение состоится по велению твоего отца.

– А я думала, я здесь полновластная хозяйка!

– Так и есть, госпожа, но иногда высшее благо для всех ставится превыше желания отдельных людей.

Теперь она рассуждает как Спок…

– Ладно, допустим. Вполне разумно. Он что, такой страшный?

– Нет, госпожа. – Судя по ее виду, она не лгала. Когда ей хотелось, она была превосходной актрисой.

– Тогда что у него не так? У него вирус герпеса? Он лысеет? У него крошечный пенис? А может, еще хуже – он скряга?

– Ни о чем таком я не знаю, госпожа.

Ну ладно, даже если она что-то знает, все равно не скажет. Придется все выяснять самой.

– Твой туалет завершен. – Она продела мне в уши гранатовые серьги – тяжелые гроздья – и надела на предплечье гранатовый же браслет в золотой оправе.

Я встала.

– Ты красива, как всегда!

Мне послышалось, или в ее голосе в самом деле мелькнули самодовольные нотки?

Пришлось признать, что Аланна права. Для женщины, которая считала, что несколько часов назад побывала в аду, я выглядела чертовски привлекательной. Нехорошо нахваливать саму себя, и все-таки… Хотя одежки на мне кот наплакал, выгляжу я неплохо.

– Пора на подиум!

– Поди… куда, госпожа?

– Не важно. Давай поскорее покончим с этим… Кстати, я вспомнила, что у меня несколько суток крошки во рту не было.

– Следуй за мной, госпожа!

Я последовала; Аланна говорила очень тихо, заговорщически.

– Разумеется, всегда первой идешь ты. Но сегодня я пойду чуть впереди тебя. – Обернувшись через плечо, она понаблюдала за моей походкой. – Хорошо, госпожа. Тебе уже лучше. Помни, госпожа Рианнон никогда не спешит, если только сама не желает быстро куда-то попасть. Иди медленно, с чувством собственного достоинства… ты ведь властвуешь надо всем, что видишь.

– А я властвую? – поддразнила я.

– Конечно!

Ха! Неужели и правда властвую? Если честно, ее ответ меня удивил. Я властвую надо всем, что вижу! Итак, я не спеша, с чувством собственного достоинства шагала вперед, озираясь, точнее, откровенно пялясь на все вокруг. Сейчас я познакомлюсь с типом, за которого мне предстоит выйти замуж. Мы очутились в коридоре, похожем на тот, что вел в купальню, только сейчас, по-моему, шли в противоположном направлении – прямо, никуда не сворачивая. Алания шагала впереди, прямая как палка. Точнее, похоже было, будто ее посадили на кол. Присмотревшись, я расправила плечи и попробовала ей подражать. Повернув за угол, мы очутились перед огромными двойными дверями. Они были украшены затейливой резьбой – я узнала переплетенные кельтские кольца. Прищурившись, я всмотрелась внимательнее. Ей-богу, я и здесь разглядела черепа! Правда-правда, я не шучу. Впрочем, глаза мои недолго любовались резьбой; сбоку от дверей стояли еще более дивные украшения – два красавца стража, почти обнаженные.

При моем приближении каждый встал по стойке «смирно», прижав к широкой, мускулистой груди громадный меч… Боже, ну и красавцы! Один подскочил к дверям и распахнул их для меня (вот чего мне недостает в современной Америке; мужчины не считают нужным распахивать двери перед дамами). К сожалению, мне не удалось уделить красавцам достаточно внимания, хотя они его, безусловно, заслуживали. Аланна почти втолкнула меня в огромное помещение.

Высокие потолки, резные колонны (клянусь, я снова разглядела черепа!) и изысканные фрески, на которых изображались резвые нимфы и… не может быть… я сама, также полуодетая, верхом на великолепной белой лошади. Очевидно, я-то и возглавляла веселье. Интересно, здесь когда-нибудь бывает холодно? Посреди комнаты, на резном помосте, стоял чудесный позолоченный трон. На ступеньках, ведущих к трону, сидели еще две нимфетки – как я поняла, они здесь вроде обязательного антуража. Увидев меня, нимфетки проворно вскочили и склонили хорошенькие головки.

По-моему, меня следовало удостоить награды какой-нибудь греко-римской киноакадемии в номинации «За самое чувственное восхождение на трон».

Не представляете, как приятно было, наконец, сесть!

Перед самым началом прямого эфира Аланна, расположившаяся справа от меня, вскочила и объявила:

– Передайте шаману Кланфинтану, что госпожа Рианнон ждет его!

Одна нимфетка проворно улизнула в другие столь же громадные сводчатые двери. Я невольно задумалась: неужели здесь все двери охраняют такие же красавцы? На короткий миг я встретилась взглядом с Аланной; она едва заметно улыбнулась мне в знак поощрения. Я быстро подмигнула, но тут двери снова распахнулись, и вернулась нимфетка, окруженная облаком полупрозрачной материи, которая изображала одежду.

– Он идет, госпожа! – Личико у нимфетки раскраснелось; она запыхалась. Судя по ее реакции, мой нареченный – вряд ли лысое страшилище. Нимфа проворно отступила вниз. А может, они здесь все постоянно на взводе из-за полупрозрачных одеяний?

Все выжидательно смотрели на сводчатые двери. Я услышала приближающийся отчетливый звук… Что-то знакомое… Цокот копыт! Кони? Что это? Мой нареченный скачет ко мне в тронный зал верхом на коне? Ну да, я понимаю, Эпона – вроде как богиня – покровительница лошадей, и все же придется мне, наверное, серьезно поговорить с женихом, разъяснить ему правила дворцового этикета. Причем срочно. Как выразилась бы моя бабушка, его наверняка трудно назвать благовоспитанным.

Цокот копыт стал довольно громким. Похоже, он там не один. Неотесанный деревенщина! Да, вот в чем дело. Должно быть, он – зеркальное отражение какого-нибудь оклахомского простачка. Заранее предвкушаю, как он будет звать меня своей «милашкой» и с размаху шлепать по заднице.

Я увидела, как часовые (да, они оказались сложены вполне пропорционально) отдали честь, кони проскакали в двери и проследовали в…

Я едва не подавилась. Совсем как в кино! Грудь сдавило; я разинула рот от нехватки воздуха. Пришлось сдерживаться изо всех сил, чтобы не закашляться. Сердце ухнуло куда-то вниз.

Они входили в зал по двое. Я быстро посчитала их, удивляясь, что до сих пор сохраняю способность считать. Всего их оказалось десять.

– Кентавры!

Голос, и так напряженный оттого, что приходилось все время шептать, произнес это слово едва слышно, но, судя по выражению лица Аланны, она меня услышала. Поэтому я захлопнула изумленно разинутый рот и заткнулась. Нет, Тотошка, мы с тобой определенно не в Канзасе! Два первых кентавра подскакали к возвышению, а еще восемь рассредоточились по залу. Как только предводители приблизились, один из них чуть отстал, а второй подошел к трону и изящно взмахнул рукой:

– Рад нашей встрече, госпожа Рианнон! – Голос у него оказался на удивление низким и бархатным, как черный шоколад, а выговор – таким же напевным, как у Аланны.

Ясно по крайней мере одно: он – не мой бывший муж.

Не дав мне ответить, Аланна присела в реверансе и обратилась к нему:

– Лорд Кланфинтан, моя госпожа Рианнон сожалеет о том, что временно утратила способность пользоваться голосом.

Услышав ее слова, он прищурился, но перебивать ее не стал.

– Госпожа Рианнон поручила мне приветствовать тебя и передать, что она готова сочетаться с тобой браком.

– Весьма, весьма… – пауза, – неподходящее время для того, чтобы ты потеряла голос, госпожа.

Мне послышалось или в его голосе и правда прозвучали ехидные нотки? Да, наверное, не меня одну принуждают к… руковручению государственные интересы!

– Да, господин, госпожа Рианнон весьма огорчена, – ответила Аланна, нисколько не смутившись.

– Как это случилось? – На Аланну он даже не посмотрел; он не сводил взгляда с меня, как будто на самом деле слова, произносимые ею, слетали с моих губ.

Я решила, что для меня же самой спокойнее будет смотреть ему в глаза; если я начну глазеть на него, у меня, того и гляди, снова отвалится челюсть.

– Во время Лунного ритуала ей стало нехорошо, но преданность Эпоне не позволила моей госпоже уйти. После того как церемония была завершена, она несколько дней пролежала в постели и только сегодня встала. Она выздоравливает, но голос, увы, пока не вернулся к ней. – Она говорила ласково и примирительно. – Не волнуйся, господин мой, болезнь у нее временная. Она быстро исцелится после того, как достаточно отдохнет.

– Сочувствую твоему положению, госпожа Рианнон. – Судя по голосу, он нисколько мне не сочувствовал. Он был зол как черт! – И все же, полагаю, твоя… прискорбная болезнь не станет помехой нашей сегодняшней сделке.

«Сделке»?! Что за странное определение брачного союза, пусть и временного? Кстати, и интонация говорящего коня мне тоже очень не понравилась. Я понятия не имела, как следовало поступить чертовой Рианнон, зато прекрасно знала, как следовало поступить Шеннон Паркер. Пока Аланна набирала в грудь воздух, собираясь ответить за меня, я нагнулась и утешительно похлопала ее по руке. Наши с кентавром взгляды скрестились. Я вызывающе медленно, с самым что ни на есть стервозным выражением лица вскинула вверх подбородок и качнула головой из стороны в сторону. Один раз.

– Хорошо. Я рад. Твой отец шлет нам свое благословение и сожалеет, что его задержали дела и он не сможет присутствовать на церемонии.

Вот ханжа!

– Ты спустишься ко мне или мне взойти на твой… – еще одна долгая пауза, – пьедестал, госпожа?

Я угрожающе выпятила подбородок, но Аланна вмешалась, не дав мне ответить. Она вежливо взяла меня за руку и помогла встать.

– Госпожа Рианнон поступит согласно обычаю!

Мы с Аланной спустились по ступенькам на пол. Кланфинтан отступил на шаг и посторонился, но на самом деле очутился очень близко ко мне. И еще он оказался очень высоким. Он как будто нависал надо мной. Я уловила его запах – немного лошадиный, но вовсе не неприятный. От него пахло свежим сеном и разогретым мужчиной. Нагнувшись, он взял меня за правую руку. Я дернулась, и Аланна, не дав мне испуганно взвизгнуть, сказала:

– Моя госпожа готова к церемонии руковручения.

Как же… готова… еще чего!

Его рука оказалась тяжелой и теплой, почти горячей. Я опустила голову, чтобы получше рассмотреть ее, и увидела, что моя ладонь полностью утонула в ней. Кожа у него на руке, как, впрочем, и на всей верхней, человеческой части, оказалась темно-бронзовой. Услышав его голос, я вскинула голову и посмотрела ему в глаза.

– Я, Кланфинтан, сегодня беру тебя, Рианнон Маккаллан, во временные супруги. Обещаю защищать тебя от огня, даже если солнце упадет на землю, от воды, даже если море взъярится, и от земли, даже если она содрогнется. Обязуюсь почитать твое имя, как свое собственное.

Я не услышала в его голосе никакого ехидства. Низкий, он завораживал, гипнотизировал, как будто он рисовал словами в воздухе статьи нашего фантастического договора.

Потом Аланна тихо заговорила вместо меня:

– Я, Рианнон Маккаллан, Верховная жрица Партолона и Любимица Эпоны, сегодня беру тебя, Кланфинтан, во временные мужья. Обещаю, что никакой огонь и никакое пламя не разлучат нас, никакие озера и моря не поглотят нас и никакие земные горы не разделят нас. Обязуюсь почитать твое имя, как свое собственное.

– Ты согласна, госпожа Рианнон?

С этими словами он крепче сжал мне руку; я невольно поморщилась от боли.

– Господин, она не может повторить обет, – встревоженно ответила Аланна.

– Пусть не обет, пусть скажет хоть слово – согласна она или нет. – Он еще сильнее сжал мою руку. – Согласна ли ты, госпожа Рианнон, подчиниться этому обету?

– Да… – Я нарочно постаралась произнести единственное слово как можно более хрипло.

Он и глазом не моргнул. Зато наконец перестал сдавливать мне руку и повернул ее ладонью вверх.

– Значит, все решено. В течение одного года мы с тобой принадлежим друг другу.

Не сводя с меня взгляда, он поднес мою ладонь к губам и быстро прикусил подушечку между большим и указательным пальцами. Его укус не был мне неприятен; он просто застал меня врасплох. Должно быть, когда я выдернула руку после такой ласки, глаза у меня сделались огромными, как блюдца.

Я замужем за конем, чтоб его черти взяли!

И еще он кусается.

Ну да, я из Оклахомы. Я люблю больших коней, и я поклонница Джона Уэйна, поэтому я люблю крупных мужчин, но то, что происходит, нелепо… нет, не просто нелепо.

И… ну да, черт его побери, он кусается!