Цитаты из книг автора «Филип Пулман»

Лорд Азриэл был высок и широкоплеч, глаза на суровом смуглом лице сверкали свирепым весельем. Это было лицо человека, которому можно только подчиняться или противостоять, – человека, который не потерпит ни покровительства, ни жалости. Все движения его были свободными и гармоничными, как у дикого животного, и, оказавшись в такой комнате, он напоминал дикое животное, запертое в тесной клетке.

мужчины проносятся перед нашими глазами, как бабочки, недолговечные создания. Мы любим их; они храбрые, гордые, красивые, умные – и умирают почти сразу. Они умирают так быстро, что в наших сердцах постоянно живет боль. Мы приносим им детей, ведьм, если они девочки, людей, если мальчики. И не успеешь моргнуть, как их нет, убиты, погибли, пропали. И сыновья тоже. Пока мальчик растет, он думает, что бессмертен. Мать знает, что – нет. С каждым разом это приносит все больше страданий, и в конце концов душа переполняется ими.

Ты это знаешь? Там, наверху, все живое, и у всего есть великая цель! Вселенная полна намерений, понимаешь ли. Во всем, что происходит, есть цель. Твоя цель – напомнить мне об этом. Отлично, отлично… я забыл об этом в своем отчаянии. Отлично! Превосходно, дитя мое!

Звезды, девочка, – живые существа.

Сейчас, – сказал он, – я коснулся миллиона других миров, и они об этом ничего не знают. Миры близки, как удары сердца, но мы не можем прикоснуться к этим другим мирам, не можем услышать и увидеть их, иначе как в Северном Сия

Но Уилл тоже чувствовал, как в груди у него нарастает боль, и, борясь с ней, видел, что галливспайны, обнявшиеся подобно ему с Лирой, испытывают те же мучения. Отчасти они были физическими. Словно железная рука сдавила ему сердце и пыталась вытащить его сквозь ребра, а он, прижав к этому месту ладони, тщетно пытался удержать его внутри. Эта боль была гораздо сильнее и хуже той, которой сопровождалась потеря пальцев. Болело не только тело, но и душа; что-то самое дорогое и потаенное вытаскивали наружу, где ему совсем не хотелось быть, и Уилл задыхался от стыда

евреям относились терпимо, пока те жили обособленно и зарабатывали деньги, которые можно было облагать налогом. Социалистов же там не переносили.

– Мистер Темпл любил вас за ум, – сказал Байуотер, – а не за безгрешность.

; если такое случается с людьми – рано или поздно они непременно встретятся.

различили фигурку, выбросившуюся из кабины наружу, а следом за ней – еще две. Люди полетели вниз, во тьму. А еще через пару секунд искореженный корпус дирижабля рухнул в воду всего в пятидесяти ярдах от «Девы», в облаке искр, пара и дыма. Уже не десятки, а сотни, тысячи болотных огней сомкнули вокруг него кольцо и начали торжествующе отплясывать. Щеки Лиры опалило жаром, а Брабандт опустил козырек зюйдвестки, заслоняя лицо. Смотреть на все это было ужасно, но не смотреть тоже было нельзя. Сквозь языки пламени проступил черный каркас дирижабля. Еще несколько мгновений, и он задрожал и осыпался, взметнув напоследок целый фонтан искр и дыма. – После такого никто не выживет, – сказал Брабандт. – Должно быть, все уже мертвы. – Ужас! – Да уж. Он тронул рычаг, и лодка, выйдя на середину протока, начала потихоньку набирать скорость. – Эта цапля… – дрожащим голосом проговорила Лира. – Болотные огни ее спугнули. И заставили налететь на двигатель. Они знали, что делают. «И я тоже знала, что делаю, – подумала она. – Это сделала я». – Цапля, говоришь? Ну, может, и цапля. Я-то подумал, это летучий боггарт. Кое-кто из них летать умеет – и эдак, знаешь, шуршат и стрекочут на лету. Да вот шума там было столько, что мы за ним бы и не услышали. Так что это кто-то из них был, летучий эльф или болотник. И вызвали его сюда из тайного содружества, о котором я тебе все толкую. А глянь-ка на бродячие огни! Болотные светляки толпой собрались вокруг догорающих обломков, мечась над ними, вспыхивая и танцуя. – Что они делают? – Высматривают, не выжил ли кто. Если найдут, утянут под воду и прикончат. Как там картошка, не готова еще? – Ой… да… – Ну так чего мы ждем? Остынет ведь! А знаешь чего? Там в шкафчике есть банка говядины. Наруби-ка ее с картошкой да поджарь. А то уже жрать охота. Лире стало нехорошо. Она не могла не думать о погибших людях с дирижабля – сгоревших, утонувших или еще что похуже, – и о прекрасной белой птице, которую так безжалостно загнали в мясорубку двигателя. Ей казалось, что она не сможет проглотить ни кусочка. Но пока мясо с картошкой жарилось, она решила, что все-таки поест – не пропадать же добру, да и пахло вкусно. И вскоре она принесла в рубку две полные тарелки. Брабандт подцепил кусок жаркого вилкой и бросил за борт. – Это им, болотным огонькам, – сказал он. Лира последовала его примеру, а потом они вместе поужинали, прикрывая тарелки от дождя.