Братья Карамазовы. Том 1

Сказать что-то о "Братьях Карамазовых" в двух словах невозможно.

Проклятье рода Карамазовых отслеживается в тексте уже сразу, если к этому готов, то есть читаешь не в первый раз. Вообще, странно, что Достоевский что-то имел в виду, но забыл об этом сообщить. Он всегда был не слишком хорошего мнения о читателях, поэтому предпочитал все разжевывать. Но, постмодернизм идет в наступление. Посмотрите, там маменька не подслушивает? Если подслушивает, то убейте ее. Так бы было у Шекспира - реки крови, все конкретно, эпично, а потому и кажется, что более трагично. На самом же деле - попробуйте подсчитать количество ненавязчивых трупов уже в самом начале этого произведения. Стоит кому-то проявить заботу о мальчиках Карамазовых, как его тут же настигает преждевременная или неминуемая кончина. Макбеты отдыхают. Вспомните верх извращения - "Дядюшкин сон". Вместо того, чтобы по-человечески, по-шекспировски просто-таки вскрыть себе кинжалом вены - герой этого произведения совершает самоубийство таким способом, что дохнет годами - долго и мучительно.

Термин "иеромонах" у меня почему-то ассоциируется с "аэрогриль". Разные вариации слова "жид" встречаются повсеместно, будь то "жиды, жидки, жидишки и жиденята". А еще очень часто употребляется слово "существо". Впрочем, сие мелочи, теряющиеся на фоне изменчивой личности Федора Михайловича. Задатки этого процесса мы наблюдаем еще в "Бедных людях", где перед нами сразу два Достоевских. В "селе Степанчиково" автор пошел еще дальше - выделил главного героя от первого лица, но и сохранил себя любимого в виде Ростанева, дабы наблюдать за самим собою со стороны. И, наконец, полную чехарду мы наблюдаем в "Бесах", где даже сами бесы не помогут отыскать самого автора, прячущегося с конспиративными целями не пойми от кого - то ли от властей, то ли от жены, то ли от самого себя. В "Братьях Карамазовых" Достоевский уже вещает устами старца Зосимы нечто монументальное - сие свод законов и правил, написанных в виде библейских указаний, заветов Ленина, правил поведения в метрополитене. Все это подытожил Оруэлл в своем "Скотном дворе"

ВСЕ ЖИВОТНЫЕ РАВНЫ.
НО НЕКОТОРЫЕ ЖИВОТНЫЕ БОЛЕЕ РАВНЫ,
ЧЕМ ДРУГИЕ

Красота! Перенести я притом не могу, что иной, высший даже сердцем человек и с умом высоким, начинает с идеала Мадонны, а кончает идеалом содомским. Еще страшнее, кто уже с идеалом содомским в душе не отрицает и идеала Мадонны, и горит от него сердце его и воистину, воистину горит, как и в юные беспорочные годы. Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил.Черт знает что такое даже, вот что! Что уму представляется позором, то сердцу сплошь красотой. В содоме ли красота? Верь, что в содоме-то она и сидит для огромного большинства людей, – знал ты эту тайну иль нет? Ужасно то, что красота есть не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей.

Мимо этого не смог пройти Юкио Мисима, использовав этот отрывок в качестве вступления в "Исповеди маски".
Радует следующее - еще целый второй том впереди, но мешает дикая зависть к тем, кто это еще не читал.

p.s. Мысль, конечно, ужасающая и логичная - три столь разных брата, но все Карамазовы, увлечены одними и теми же девицами. Уж не знаю - какой формы у этих девиц должен быть в реале, чтобы случился такой психологический бардак. Ибо разным людям редко нравится один и тот же тип женщины. А в рясе, наверное, неудобно целоваться и доставать. Впрочем, наверняка не знаю, ибо не носил.

p.p.s. "В России пьяные люди у нас самые добрые".

Аааа!!!! p.p.p.s. Старику Карамазову можно посвятить еще страниц двадцать текста, а цитатами заполнить два новых ресурса.

И еще немного этого бесконечного.

Совершив сие ужасное дело, вышел прежним путем. Ни на другой день, когда поднялась тревога, и никогда потом во всю жизнь никому и в голову не пришло заподозрить настоящего злодея! Да и о любви его к ней никто не знал, ибо был и всегда характера молчаливого и несообщительного, и друга, которому поверял бы душу свою, не имел.

Нужна ли критика Ф.М.Достоевскому? Уж точно не моя! Я вообще после подобных произведений ощущаю себя очень ограниченным читателем. Поэтому я позволю себе лишь несколько мыслей по поводу…

Интересно что более, чем на 1000 страниц романа, сюжет, охватывает не так много событий, как может показаться на первый взгляд. Три брата воссоединяются в доме отца и пытаются уладить семейный спор, связанный с женщиной, на которой хотят жениться и отец, и старший брат, что приводит к трагическим, хотя и предсказуемым событиям…
Таким образом, условно роман можно разделить на две части. Первая – до убийства старшего Карамазова, вторая соответственно после.

Если вы читаете книгу ради «тайны убийства», не стоит этого делать – вы быстрее впадёте в кому, чем дойдете до развязки интриги, потому что убийство, суд и прочее – всё это не то, к чему стремится Достоевский.
Эти события – всего лишь прием, дающий ему возможность остановиться и порефлексировать на множестве других тем.
Темы, которые в своем романе затрагивает Достоевский, значительны и весомы. Как только он начинает развивать сюжет, он вдруг уходит в дебри политической или религиозной философии, и читатель должен остановится, переварить смысл аргументов, и, если хватит интеллекта, лично решить, на какой стороне спора находится истина.

И если, честно признаюсь, я не понимаю всех глубин философии этого романа, то оценить, как Достоевский описывает человеческую природу, мне ничего не мешает.
С абсолютным мастерством, он словно хирург препарирует людские души так, что каждый герой его романа воплощает в себе аспекты человеческого бытия: один – безрассудный образ жизни, другой – эгоизм и высокомерие, третий – робость и веру в Бога.

Эта книга огромна. И это не только про её объем, это и про амбиции. Трудно назвать хоть один аспект жизни, который Достоевский не включил бы в этот роман. Религия, деньги, политика, любовь, преступление и раскаяние, мораль – всё сплетено в единое целое.
По сути, этот роман –эпопея, сметающая правду и ложь жизни и человеческой судьбы. Она раскрывает, объясняет, пробирается сквозь мрачную реальность, отражающую вечные жизненные вопросы, которые, как правило, остаются без ответов…

Невероятная отрава, медленно проникающая. Сладкая пытка медленного переворота из привычного положения - в мучительное - именно медленное, неизбежное.
Пришло осознание веры не со всеми этими "боженька накажет" и прочим - заставляющем отторгнуть ее. Как теперь мне кажется, религия - в изначальном смысле - это жизнь по заповедям без возведения кумира, а молитва - это не только хвала или просьба к Господу, а напоминание о заповедях.
Пусть даже половина произведения - но даже прочитав одно это я чувствую, как что-то внутри меня расширяется, заставляет взрослеть - не умнеть, но уметь думать, сопоставлять.
Повторюсь, это не встряска, это - медленный, величественный переворот.
Глава "Бунт" - монолог Ивана о "слезинке ребенка" - это ведь сам Достоевский; следующая глава "Святой Инквизитор" - тоже он. В голове не укладывается.
Срочно ищу второй том, потому что этот - первый - выужен с помойки.