Глава 1

Джеки стояла не двигаясь. Она не сводила глаз с Малыша, медленно поворачивая то влево, то вправо кисть правой руки, с зажатым в ней охотничьим ножом, отчего в подрагивавшем желтом свете лампы тускло поблескивало его лезвие. Малыш, стараясь не обращать внимания на нож, напомнивший ему в эту минуту гипнотический маятник, следил за Джеки. Он видел, как вздрагивали ее ноздри, словно у лошади, чуявшей близкую опасность. Вот только ей ничто уже не поможет – «волк» стоит прямо перед ней, готовый в любой момент вцепиться ей в горло. Малыш сделал бы это без всяких усилий, вот только он издавна предпочитал любому ножу любой же пистолет, пусть тот и был бы хоть самой паршивой фирмы, и такого же паршивого качества. Была только одна проблема – нет теперь у него никакого пистолета, а значит, нет и выбора – придется драться с этой сумасшедшей.

Когда Джеки согнула руку в локте, выставив его вперед на уровне глаз Малыша, он вдруг заметил, как сквозь тонкую ткань ее рубашки проступили маленькие крепкие мускулы. Да, они не были, как у профессионалки-бодибилдерши, но по всему чувствовалось, что эта детка ежедневно тягает «дамскую» штангу, или хотя бы поигрывает увесистыми гантелями, постоянно держа себя в форме. А он-то, наивный, думал, что они с сестрой сидят тут, как две дурочки, в ожидании принца на белом коне, или кого они тут годами ждут в своем подводном царстве?

Ему, конечно же, было плевать на возможную силу и ловкость грозной девицы, но, тем не менее, с этой цыпой нужно быть осторожнее. Кто бы знал, как ему не хочется сейчас драться? И что же, интересно, может отвлечь эту роковую красотку от схватки хотя бы на какое-то время, а лучше уж навсегда, чтобы она убрала этот свой тесак с глаз долой?

Джеки стала к нему приближаться, и Малыш хотел уже, было, сделать выпад вперед, но тут вдруг вырубился свет.

– Черт, – тихо выругался он.

В ту же секунду Малыш почувствовал жгучую боль в руке – эта маленькая стерва полоснула его ножом по кисти.

Малыш отпрыгнул назад, одновременно пытаясь услышать в полной темноте звук ее шагов, но как ни старался, ничего слышно не было.

«Может, она тапочки какие-нибудь надела, как у тех чертовых балерин?» – подумал Малыш, и в тот же миг почувствовал, будто его в шею ужалила пчела.

– Тварь, – тихо прошипел он, сразу же пожалев о том, что этим своим коротким возмущением только что выдал свое местоположение, которое Джеки, несомненно, знала и так.

«Да у нее глаза, как у кошки», – подумал Малыш, и тут же получил удар в колено. Он вскрикнул, и, чуть было, не упал на пол, но вдруг снова включился свет.

Глаза Джеки сверкали, как два агата, вставленных неизвестным мастером. Ее бледное лицо, напоминавшее своим цветом пластик, было будто неживое: Джеки словно напялила на себя маску, чтобы скрыть все возможные эмоции. Малыш в тот момент подумал, что перед ним стоит кукла, ростом с человека, но потом «кукла» ожила и, сделав шаг вперед, спросила:

– Имя мое вспомнил, урод?

«Значит, она все-таки настоящая», – вновь мелькнула у него мысль, и он, отойдя назад, уперся спиной в стену. «Ну, всё!» – подумал Малыш, словно во сне наблюдая за тем, как Джеки медленно поднимает на него руку, с зажатым в ней ножом. Малыш чувствовал, что из-за той еды, которой его накормили сестрички, он не может контролировать свое тело, сделавшееся каким-то чужим и вялым. Доверившись своим внутренним инстинктам, он видел будто со стороны, как в ответном жесте его цепкие холодные пальцы вцепились в руку Джеки, согнув ее в локте. Другая его рука тут же подняла этот согнутый локоть выше уровня головы Джеки. В полной тишине хрустнули суставы, но Джеки молчала, будто бы не было никакой боли. Руки Малыша завели локоть ей за голову и с силой толкнули вниз. Близняшка, потеряв равновесие, стала заваливаться назад. Какую-то долю секунды она пыталась выпрямиться обратно, но нога Малыша сделала подсечку и Джеки рухнула на пол. В следующий миг Демидов увидел, как в его кулаке оказался тот самый нож с короткой пилой на лезвии. Заточенное острие с силой воткнулось в нежную шею Джеки, и алая кровь брызнула из распоротой артерии, попав Малышу в глаза. Но он их не закрыл, с наслаждением наблюдая, как кровь, перестав фонтанировать, льется из узкой глубокой раны на левое плечо Джеки, и дальше – вниз, на серый бетонный пол.

Малыш вдохнул запах пьянящей крови и встал рядом с распростертым телом, которое все еще дергалось в явно затянувшихся предсмертных судорогах.

Демидов еле держался на ногах: давно ему не приходилось участвовать в ближнем бою, тем более с женщиной. Он смотрел на мертвую близняшку, даже после смерти оставшейся красавицей, и благодарил Бога за то, что это был не андроид, который точно бы его пришил.

Малыш огляделся вокруг, будто, кроме только что совершенного здесь убийства, он устроил в комнате такой бардак, что теперь придется убираться целую неделю.

Малыш отошел от трупа и сел на кровать. Мигом в его памяти пронеслось только что произошедшее, и этих коротких минут вполне хватило, чтобы понять – это не простое покушение на его жизнь, и близняшка вовсе не сумасшедшая, как ему сначала показалось, когда он увидел те странные «агаты» в ее глазах. Джеки, скорее всего, была специально нанятая кем-то особа, которая пять минут назад должна была прикончить его в этой комнате…

Ему не дали додумать эту мысль о «заказной» кровавой схватке: дверь тихонько отворилась и в проеме появилась голова Алисии. Малыш поднял на нее глаза и неожиданно для самого себя вдруг сказал ей одними губами:

– Всё.

Алисия кивнула с таким спокойствием, будто уже знала, что здесь произошло. Она вошла в комнату и присела рядом с Малышом. Женщина, как две капли воды похожая на мертвую Джеки, глядя с отвращением на тело своей сестры, вдруг прошептала:

– Она никогда мне не нравилась.

Малыш хотел тут же ответить: «Мне тоже», но передумал. Он только что обратил внимание, что, несмотря на пугающее сходство близняшек, их все-таки можно было различить: у Алисии над губой была крохотная родинка, в то время, как у Джеки на том же самом месте белел шрам такого же размера. Этот маленький дефект Демидов заметил, когда во время борьбы приблизился к Джеки на опасное расстояние…

Что вдруг заставило его сопоставить эти детали именно сейчас, Малышу и в голову не приходило, ведь, после смертельной схватки ему должно быть не до этих мелочей, но, тем не менее, это различие между сестрами зачем-то отпечаталось в его памяти.

Да, пусть это открытие и было сделано слишком поздно, но, тем не менее, Малыш удовлетворенно про себя отметил, что теперь хотя бы не придется путаться в их именах. Он с таким же удовольствием сказал бы об этом вслух Алисии, сидевшей рядом, но он понимал, что черный юмор, где только что витала смерть, будет сейчас не к месту, и неизвестно как женщина отреагирует на такую шутку, больше похожую на издевательство.

Несмотря на то, что Алисия с нескрываемым отвращением смотрела на окровавленное тело сестры, Малыш решил, что лучше пока ничего не говорить – пусть всё само собой разруливается, тем более что он вообще тут ни при чем – Джеки первая подняла на него руку, и поэтому…

«Да какого черта?» – одернул он себя, стараясь избавиться от этих дурацких мыслей.

Тут Алисия снова подала голос:

– Что здесь произошло? – спросила она таким тоном, будто обязана соблюсти какую-то формальность, и ее должно было исполнить, как, например, делают это коллеги по работе.

– Что случилось, спрашиваешь? – сказал Малыш, еле сдерживаясь. – А это ты у своей дуры-сестренки спроси: ей то ли замуж хотелось, то ли выпотрошить меня, как свинью.

– Не понимаю вас, – отозвалась Алисия.

– Ну, как же меня не понять-то, дорогуша? Не устала еще из себя дурочку корчить? Кто из вас ко мне приходил и говорил, что я должен кого-то из вас выбрать, а не то я пожалею?

– Это была не я! – удивилась Алисия, широко распахнув чуть подкрашенные глаза. Почему-то именно эти слабые розовые тени на ее веках заставили задуматься Малыша о том, что с помощью этой краски Алисия хотела намеренно отвлечь его от чего-то более важного в ее облике. И зачем она вообще накрасилась, идя к нему сюда, если заранее знала, что здесь случилось, в чем он уже нисколько не сомневался?

Малыш пристально смотрел на нее несколько секунд, но ничего подозрительного в ее облике так и не нашел. «Показалось», – подумал он.

Демидов заметно нервничал, говоря с Алисией, и она, скорее всего, это чувствовала, пытаясь притворяться ничего не понимающей наивной женщиной. Однако, несмотря на всю его нервозность, смешанную с показной жесткостью, он все же оставался человеком, которому не было чуждо сожаление, пришедшее к нему на смену ярости через несколько минут после убийства. Да, теперь он жалел, что зарезал ее сестру, по крайней мере, понимал, что в ту роковую минуту, как только та появилась на пороге его комнаты с ножом в руках, можно было как-то с ней спокойно поговорить, или хотя бы сделать то, о чем она, может быть, хотела его попросить…

Но, вновь посмотрев на труп близняшки, Малыш вспомнил, что говорить-то с ним она как раз и не хотела – Джеки шла сюда убивать, как это делает наемник, которому заплатили щедрый аванс, или как психологически настроенный убийца с промытыми мозгами, исполняющий чью-то злую волю.

Да, конечно, версия с убийцей-зомби была очень удобна для Малыша, но это никак не приближало его к истине: кому и зачем нужна его смерть?

– Надо как-то… – начала, было, Алисия.

– Что? – не понял ее Малыш.

– Надо всё это как-то убрать, наверное, – тихо повторила она.

– Ну, так и убери, рукодельница, – ответил он сухо, и, встав с кровати, подошел к журнальному столику: ему вновь захотелось вернуться к старым газетам, чтобы хоть как-то выкинуть из головы мысли об убийстве.

Алисия все еще сидела на кушетке, тупо уставившись на труп сестры – видимо, до нее стало доходить, что здесь произошло, и как это может касаться лично ее…

Малыш резко оглянулся, когда услышал, как ее вырвало прямо на пол.

– Хорошо, что не на кровать, – сказал он без всякого сожаления, – а то мне спать-то больше негде.

Алисия не ответила. Малыш вновь повернулся к стопке газет.

– Может быть, мы пойдем отсюда куда-нибудь? – спросила она, вытирая рукавом рот.

Малыш ответил, не оборачиваясь:

– Я бы с радостью, тем более что там, в коридоре, теперь не будет никакого тумана, так ведь?

– Какого еще тумана? – не поняла Алисия.

– Опять прикидываешься, дорогуша? Что вы там с сестренкой пускали, чтоб меня вырубить? Вспомни тот волшебный вентиль!

– Ничего мы с ней не пускали, и никакого вентиля я не знаю, – ответила Алисия. Ее губы вдруг задрожали, что должно было, наверное, убедить Малыша в том, что она говорит правду. – И вообще, я впервые об этом слышу, – добавила она.

– Ну, конечно, – кивнул Малыш, и улыбнулся так, словно в эту секунду что-то причиняло ему жуткую боль. – А кто же тогда, по-твоему, это делал?

– Понятия не имею, – пожала она плечами. – Ну, мы идем или нет?

– Так ты еще и нетерпеливая, как я погляжу, – ответил Малыш, вновь внимательно рассматривая старые газеты: ему было жаль оставлять здесь стопку не просмотренного материала, с которым он уже успел сродниться за эти несколько часов.

– Если вы не хотите идти, тогда я пойду одна, – сказала Алисия, встав с кровати.

– Ты еще ножкой топни, – буркнул Малыш, не оборачиваясь. Потом он сгреб в одну кучу все газеты, и, повернувшись, сунул их в руки Алисии.

– Ну, теперь я готов.

– А без этого никак нельзя? – кивнула она на разваливающуюся стопку: ее руки, еле-еле державшие весь этот пыльный хлам, были явно слабее, чем у покойной Джеки.

– Нет, – отрезал он и вышел из комнаты первым. – Куда нам нужно идти?

– К северным воротам, – ответила Алисия и выронила всю стопку.

– Так и знал, что ты растяпа, – вздохнул Малыш. – Ладно, сам понесу.

Он собрал все газеты и пошел вслед за Алисией.

– А далеко эти ваши северные ворота?

– Не очень, – ответила она, – в часе ходьбы отсюда.

– Ладно, час я выдержу, – ответил Малыш, поудобнее перехватывая стопку.

– Может, вы их бросите? – спросила Алисия, оборачиваясь к нему.

– Да ни за что, – ответил Малыш, – это мои самые надежные свидетели… – он прикусил язык, чувствуя, что сболтнул лишнее.

Алисия сделала вид, что не расслышала последней фразы, но, тем не менее, как-то странно на него покосилась.

«И с этой надо будет тоже потом разобраться», – тут же подумал он, чувствуя, что ему снова не будет покоя. Конечно, прибить ее будет намного проще, чем Джеки, но, может, она ему еще пригодится, кто знает?

А вообще, не ожидал он такого поворота, вернее, он об этом догадывался, но не думал, что это произойдет так скоро. Интересно, сколько же времени он тут находится, ведь, часы его накрылись как раз незадолго до того злосчастного тумана?

Потом его мысли потекли в несколько другом направлении, и он представил себе, как будет выглядеть, когда припрётся с этими газетами обратно на «Цитрон», и станет их изучать, словно это и впрямь ценный архивный материал, или что-то в этом духе. С другой стороны, вряд ли у кого-то еще есть подобная подборка таких интересных сведений о далеком прошлом секретного объекта. Так что, эти газетки и впрямь могут быть на вес золота, вот только как быть, если они не очередная фальшивка?

– О чем вы думаете? – спросила Алисия, прерывая хаотичный поток его мыслей.

– А? – удивился Малыш, будто его неожиданно толкнули в плечо при встречном движении.

Алисия не ответила. Через минуту до него, очевидно, дошел смысл ее вопроса и он, кивнув, спросил:

– Мне вот что интересно: когда мы пройдем весь этот туннель, кого мы там встретим?

– Где это, там? – не поняла она.

– У тех самых северных ворот, про которые ты мне говорила.

– А этот туннель не ведет к северным воротам…

– Чего, чего? – начал, было, он возмущаться.

– Я не то имела в виду, – мягко остановила она его ненужный агрессивный напор, – этот проход ведет не прямо к воротам, а к узловому пункту, из которого идут три дороги. И вот, пойдя по одной из них, мы как раз и доберемся до места.

– Понятно, – ответил Малыш. Тут он впервые за всю дорогу почувствовал, как от тяжести газетной кипы устали его руки, и он уже пожалел, что взял с собой это подобие архива. Но признаваться в своей немощи этой красотке у него не было никакого желания, тем более что несколько фотографий, помимо Морозовской, привлекших его внимание, так и не были им изучены: когда в его комнате Алисию рвало на пол, он как раз от них и отвлекся.