Глава 8

Трясогузов ехал к себе в отдел. Ему ужасно не хотелось сегодня работать, но слово «надо» преследовало его с самого утра. Он никак не мог отделаться от ощущения, что сегодня должно произойти что-то, что навсегда изменит его отношение к жизни в целом, и к человечеству в частности.

Он усмехнулся этим высокопарным фразам, когда смог их, наконец, для себя сформулировать, и понял, что всё может поменяться независимо от его ощущений, как это не раз бывало…

Приехав в отдел на полтора часа позже положенного, первое, что он увидел, это молодого компьютерного «стрелка» Аркадия, болтавшегося около его стола. Он, разве что, не садился в рядом стоявшее кресло, которое Трясогузов не использовал за ненадобностью: у него было свое «суперское сиденье, сделанное по индивидуальному заказу», как он всегда его называл. Подозрительная активность «щенка» не понравилась толстяку, и он поспешил до своего стола.

– Это что тут происходит, позвольте вас спросить, милостивый государь?

Аркадий отшатнулся от голосящего Трясогузова.

– Да это я так, Альфред Семенович. У меня к вам вопрос…

– Какой еще вопрос?

– Очень важный.

– Ну, давай, свой очень важный… Только не очень долго, лады, а то мне еще отчет писать, – сказал Трясогузов, устраиваясь поудобнее за своим рабочим местом. Карлик, его напарник, ушел, не дождавшись Трясогузова: видно «сдал» смену Аркадию, и слинял по-быстрому, уродец.

– Ну, чего у тебя там стряслось? – спросил Альфред.

– Да понимаете, тут такое дело, – начал Аркадий. – в мою смену произошел сбой…

– Как и у всех в последнее время, – кивнул Трясогузов. – Дальше.

– Так вот, – продолжил компьютерный «стрелок», – на моем мониторе вдруг стала гореть какая-то жирная желтая точка, будто кинескоп сдыхает.

– Может быть и кинескоп, – пожал плечами Трясогузов. – Ну и в чем проблема: подай заявку в техотдел и садись за свободный стол.

– Да я все понимаю, Альфред Семенович, но тут дело в другом: мне нужно свериться с кое-какими данными.

– С какими еще данными? – удивился толстяк.

– Ну, понимаете, я вчера увидел, что на моей части «Эвереста» снова происходят какие-то непонятки. Мой сменщик сказал, что ничего такого не увидел. А вот я помню, что вчера отлично видел какую-то группу людей в белой форме…

– Может, в белых халатах? – уточнил Трясогузов.

– Нет! – нервно ответил Аркадий, – именно, что в форме: кителя там, пилотки, брюки… Короче, это были однозначно не наши солдаты.

–Так, ну и что?

– Ну, вот я и думаю – кто это такие?

– Кто такие? – нахмурился Трясогузов. – А давай-ка спросим у Колоскова: он у нас зам. Демидова, и поэтому должен всё знать, как думаешь?

– Это я уже пробовал, – грустным голосом ответил Аркадий, – только он послал меня на три веселых буквы, и сказал, что я мешаю им работать.

– Даже так? – изумился Трясогузов и помотал головой. – Ах, какой же он у нас трудолюбивый, загруженный – подумать только! Ну-ка, отодвинь меня от стола – сейчас я устрою рабочий день этому занятому человеку!

Аркадий помог толстяку выехать, и тот помчался к Колоскову, который что-то живо обсуждал с Бреховым.

– Слышь, ты, работник! – крикнул толстяк, подъехав вплотную к Колоскову.

– Что такое? – обернулся тот, и нервно дернул ртом.

– Ты чего это пацана посылаешь? Он к тебе с проблемой пришел, а ты его по матери кроешь?

– Трясогузов, иди-ка ты лучше к себе: тут и без тебя проблем хватает.

Трясогузов выкатил глаза, отчего они у него стали белые, как у рыбы, когда ее поджарят на сковородке:

– Да ты не знаешь, что такое настоящие проблемы, па-ра-зи-ти-на!

– Не понял! – ответил Колосков.

– Сейчас поймешь. Парень заметил ненормальную активность на «Эвересте», а ты, козлина, проигнорировал! Думаешь, тебя после этого по головке погладят?

– Слушай, Трясогузов, не нагнетай: у тебя есть свой участок – вот там и паши. Отвали по-хорошему.

– И не собираюсь! – ответил Трясогузов. – Я сейчас Демидову скажу, и он…

– Нету Демидова, – вмешался в разговор Брехов.

– А где же он? – обернулся к нему Трясогузов.

– Не знаю – сам его жду, – сказал Брехов.

– И где же он может быть, по-вашему? – спросил толстяк, обращаясь ко всем, попутно кляня Малыша за то, что тот не вернулся сегодняшней ночью, как обещал.

– Мы этого не знаем, – ответил Колосков. – Так, товарищи, давайте все уже за работу, а то мы и так, по-прежнему, без связи, так что – вся надежда на наши глаза.

– Ага, оно и видно! – ухмыльнулся Трясогузов. – Один участок ты уже просмотрел, Колосков – жди сюрприза.

– Ты о чем, Альфред Семеныч? – снова повернулся к нему Колосков.

– А то, что на обратной стороне «Эвереста», какие-то белые кителя ошиваются. Кто это такие, ты знаешь?

Колосков пожал плечами:

– Вообще-то нет. Может, это новая форма какая, или еще что?

– Вот именно – что! – вновь повысил голос Трясогузов. – Короче, если снова сегодня будут бомбить, как тогда, я все расскажу начальству – не беспокойся, понял?

Колосков молча пожевал губами, а потом, взглянув на Аркадия, прятавшегося за спиной Трясогузова, как за надежным щитом, спросил:

– Во сколько ты их видел?

Тот кивнул ему в ответ.

– Ты чего киваешь-то? – разозлился Колосков. – Я тебя о чем спросил?

– Вчера.

– Что вчера?

– Ну, они, эти…

– Да ты не мямли, Аркаш: говори смело – тут все свои, – подбодрил его Трясогузов.

– Своим он станет, когда проработает здесь еще пяток лет… – начал, было, Брехов.

– Ну, тебя-то уж точно никто не спрашивает, – вновь отозвался Трясогузов.

– Так, хватит! – крикнул Колосков, – развели тут, понимаешь, базар! Приморский, ты спишь, что ли?

– Вообще-то, я Приозерский, – поправил его Аркадий. – И я не сплю. Эти, в белой форме, появились вчера в восьмом часу вечера.

Колосков на секунду задумался.

– А, вспомнил: это, наверное, наши стрелки – те самые, которые корабль подбили.

Трясогузов, ничего не понимая, спросил:

– Какой еще корабль?

– С террористами же! – нервно ответил Колосков. – Они еще вертолет хотели подбить!

– Чей вертолет?

– Трясогузов, ты никак не уймешься, я смотрю! Иди – работай! – крикнул на него Колосков. – И вы все – идите и работайте, мать вашу!

– Вот только маму не надо трогать, – тихо сказал Аркадий.

– Что такое?! – заорал Колосков. Трясогузов видел, что еще чуть-чуть, и на губах Колоскова появится белая пена, как у бешеной собаки.

Все потихоньку вернулись на свои места.

Трясогузов поехал к себе, не обращая внимания на, семенящего за ним, Аркадия. Неужели вчера они хотели подбить вертолет с Малышом и Королевым? Блин, а он и не знал! Вот это новости! Ну, хорошо хоть, что вертолет улетел… Или не улетел?

Спина толстяка покрылась испариной. Черт, неужели снова придется возвращаться к взбешенному Колоскову, и спрашивать о ночном инциденте? Как же не хочется опять это все ворошить! Или, может, ну их всех к черту: вернется Малыш, значит – вернется, а нет – так нет. В конце концов, не Трясогузов затеял весь этот спектакль с поимкой Королева – не ему и ответ держать. С другой стороны, он же сам пригласил слесаря в столовку…

– Вот же зараза! – вслух сказал Трясогузов.

– Что вы сказали, Альфред Семенович? – тут же отозвался Аркадий, доведший его до рабочего места.

– Ничего, Аркаш, это я так – за твою судьбу переживаю.

– А что за нее переживать-то: все уже решилось, во всем разобрались.

– Ага, во всем! – ответил толстяк, и опять ударил себя по лбу: сколько раз он говорил себе, что молчание – золото, а тут – снова– здорово.

– Я вас не понимаю, – сказал Аркадий.

Трясогузов повернулся к нему:

– Аркаш, ты как банный лист, честное слово: работай уже давай, а то проглядишь еще кого-нибудь, и будет тебе…

– Так я же никого и не проглядел…

– Хватит, говорю: иди на свое место – разговор окончен.

– Иду уже, – буркнул Аркадий, садясь за свой стол.

«Нет, никого спрашивать нельзя, – продолжал рассуждать Трясогузов, – иначе, и впрямь, я сдам Демидова с потрохами, не желая того, а он потом мне отомстит – та еще сволочь».

Толстяк посмотрел на мониторы, довернув чуть-чуть камеру вправо, чтобы увидеть тех, в белых кителях, но аппаратура не давала этого сделать. Тогда он подъехал к Аркадию.

– Слышь, Приморский-Приозерский, покажи мне тот участок, где они шастали.

– Кто? – удивился Аркадий.

– Ну, кто, Аркаш? – в свою очередь спросил Трясогузов, вылупив глаза.

– А, эти… Сейчас, сейчас…

Он щелкнул кнопкой. На его мониторе разгоралась желтая точка: она, будто набирая силу, стремительно увеличивалась в размере, словно из далеких глубин космоса несся огромный метеор. Пока изображения с камер были еще видны, но конкретно этот участок просматривался хуже остальных. И, тем не менее, что-то в этом месте мелькало.

– Вот они: до сих пор там ходят! – крикнул Аркадий.

– Да не ори ты так – сам вижу, – одернул его Трясогузов, глядя, как по склону горы медленно двигаются светлые точки. – Ну-ка, приблизь чуток.

– Не могу: здесь у меня «зум» не работает.

– Ладно – не беда, – успокоил его Трясогузов, – и так все видно, вроде бы. Мне бы очки, конечно, не помешали… – произнес толстяк и, вглядевшись еще раз в монитор Аркадия, махнул рукой:

– Да, наверное, это те самые стрелки, как и сказал Колосков – нечего переживать. Самое главное, что ты всё прояснил, так что – поздравляю.

– С чем это? – не понял его Аркадий.

– С тем, что бдительности не теряешь.

– А, ну спасибо, – ответил задумчиво Аркадий и вновь запустил компьютерную игру, перетащив «мышкой» ее окошко подальше от желтого пятна.

– Сглазил, – ухмыльнулся Трясогузов, и вернулся к себе. – Заявку не забудь подать! – сказал он чуть громче Аркадию, уже погрузившемуся в виртуальные стрельбы.

– Угу, – ответил тот, выстрелив из гранатомета, отчего в окошке экрана вспыхнул оранжевый свет.

– Вот тебе, падла! – обрадовался Аркадий. Толстяк помотал головой, заметив, что Колосков смотрит в сторону «стрелка».

Трясогузов не стал больше вмешиваться: рано или поздно, тот все равно попался бы, так что, чему быть, как говорится, того не миновать. Но, похоже, Колоскову пришла в голову какая-то идея, и он отвернулся от Аркадия. Трясогузов облегченно выдохнул, хотя ему, на самом деле, было плевать на молодого «пультовика»: ему бы со своими делами разобраться, а потом уж другим помогать, несмотря на то, что все на этом объекте, сидят, как в одной лодке.

Он еще раз глянул на Колоскова, который окончательно отвлекся от Аркадия, и посмотрел в свой монитор – там, по-прежнему было скучно и неинтересно, и тот самый участок на «Эвересте», видимый лишь Аркадию, у Трясогузова проглядывался лишь на пару миллиметров, то есть, считай, и нет этого кусочка в обозрении.

Трясогузов посмотрел на другие участки: склады; вертолетное поле, то самое, которое зовется «Малым»; прибрежная территория с северной стороны; дымящийся корабль…

– Черт! – подскочил на месте Трясогузов. – А чего я его раньше не видел?

Он осмотрелся по сторонам, но никто, слава Богу, не отреагировал на его возглас. «Так, что бы это могло значить? – спросил себя толстяк. – Да ничего особенного», – тут же ответил он сам себе. Тот самый корабль террористов, который, по смелому предположению Колоскова, подбили сегодня ночью «белые кителя», стоял в километре от берега, и спокойно себе догорал. Никого на палубе не было. Трясогузов, чтобы окончательно в этом убедиться, увеличил изображение, насколько это было возможно: да, действительно, палуба была пуста, но что-то не нравилось Трясогузову в этой спокойной, на вид, обстановке. Что-то подсказывало ему, что это всего лишь искусная маскировка, и что, не плохо бы проверить это лично, послав, например, туда отряд автоматчиков – пусть прочешут этот дымящийся кусок железа. Но если сказать о своих соображениях Колоскову – тот опять взбесится, и тогда снова придется грубить и портить себе нервы. Трясогузов этого не хотел, а потому махнул рукой, ограничившись лишь наблюдением, что, собственно, от него и требовалось по контракту. На душе вдруг стало спокойнее. «Пошли вы все!» – с блаженным удовольствием говорил про себя Трясогузов, просматривая картинки со складов. Некоторые из них были теперь лишь грудой потухших головешек. Уцелевшие же ангары, каких было большинство, казалось, ждали своей очереди: вокруг них ходили люди в пожарных касках, а большие пожарные машины стояли около каждого ангара – все были готовы к неприятным событиям.