Глава 6

До двери оставалось всего три метра, а я уже знала, кто именно стоит по ту сторону…

Щелчок замка, скрип петель, и в тусклом свете уличных фонарей появилась мужская фигура. Он будто нарочно стоял в слепой зоне. Давал время привыкнуть, осознать.

– Привет, малыш…

Эти слова снились мне ночами!

С этими словами я просыпалась по утрам, принимала душ, шла на работу, грызла землю, чтобы, вернувшись, мой муж мог гордиться мной.

– Давид! – истошный крик вырвался с болью из пересохшего горла. Сердце дернулось, ударилось о ребра, а вдох стал тяжелым, колючим.

Ноги ослабли, я стала заваливаться, но Давид успел подхватить меня. Он был в костюме, рубашка расстегнута, от кожи пахло ветром, дождём и чем-то приторно сладким.

Обхватила его лицо ладонями, замерла, насыщаясь родными чертами.

Загорелый, глаза пылающие, отросшая щетина, а вокруг глаз паутинка морщинок.

Секунды тянулись бесконечностью и вялой горной рекой. Пустота в сердце, ставшая моей верной спутницей, стала заполняться щемящей нежностью, тоской, такой хорошей женской слабостью.

Миллиметр за миллиметром это чувство поглотило меня, пока из глаз не хлынули слёзы.

Не могла поверить, что это правда!

Это не сон?

Я не сплю?

– С днём рождения, малыш, – Давид прижался губами, так требовательно, властно, даже немного грубо.

Объятия были душными, крепкими, полными тоски и отчаяния.

Давид шарил по моему телу ладонями, сгребал шелк сорочки, пока не накрыл ягодицы. Пальцы с остервенением впивались в кожу, словно собирались содрать её!

Поцелуи стали суетливыми, хаотичными, нелепыми. Мы сталкивались зубами, хрипели, пытаясь насытиться друг другом, но это было просто невозможно.

– Боже, я так скучал, малыш. Моя милая ласковая девочка, – шептал Давид, порывисто сдирая с меня одежду. – Мне так плохо было без тебя…

А мне-то как было плохо!

Мне было просто невыносимо!

С момента его отъезда душа иссохла, рассыпалась пеплом. Исчезли радость, счастье, умиротворение, а взамен им пришла смута серая.

И вот снова мой Давид рядом. Он здесь…

По телу гулял сквозняк, тянущийся из открытой двери, я лежала на полу, полностью прижатая его весом. Давид сорвал с меня трусы, расстегнул ширинку и, не снимая брюк, наплевав на все предварительные ласки, вошёл в меня одним мощным и болезненным толчком.

Я вскрикнула, инстинктивно попыталась оттолкнуть, зашипела, но муж лишь сильнее углубил поцелуй.

– Девочка моя… Истосковалась без мужчины.

А как только я собиралась ответить, Давид снова накрыл мои губы, будто говорить было позволено только ему.

Ощущения были смазанными, какими-то странными.

Всё на тонкой грани… От боли до полного кайфа.

По коже бежали мурашки, грудь вздымалась вдохами, воздух застывал тяжестью бетонной плиты.

Было что-то отталкивающее в этой форме супружеского секса. Давид словно не дал надышаться, поверить, не дал долюбить его за каждый день, проведенный в разлуке.

Но как стремительно всё началось, так же быстро и закончилось.

Давид вздрогнул, отстранился, обжигая меня своим пристальным взглядом карих глаз. И вдруг куда-то тепло встречи, не выплеснутая нежность и тоска куда-то растворились. Он сканировал меня, как старый жесткий диск, выискивая вредоносные вирусы.

Замер, а после удовлетворённо завалился на меня, придавливая к полу.

– Давид, – прошептала я, отползая от мужа. – Что это было?

– Лика, ну прости идиота! Я просто так скучал по тебе! Как мальчишка зелёный! – Давид встал на ноги, а после поднял и меня. Огладил плечи, накрыл ладонями грудь, с силой зажимая соски между пальцами. – Ну что ты такая колючая?

– Колючая? Ты серьёзно? Ты черт знает где шлялся семь месяцев, а сейчас вернулся, трахнул меня у порога и ждёшь, что верная супруга начнёт скакать собачкой? – сказать, что я психанула – ничего не сказать! Откинула его руки и все же закрыла дверь. – Как шлюху поимел меня на виду у соседей!

– А супруга точно верная? – он рассмеялся, да так громко, что перепонки задрожали.

– Ты сейчас серьёзно?

– Да не бурчи, из соседей только Бобик в будке. Давай лучше ужин собери, я голодный до ужаса! В самолетах помои какие-то дают, а ещё бизнес-класс, – Давид скинул одежду, отпинывая её ногой к стене, и отправился в гостевой душ.

Ужин приготовить? Да легко, блин!

Открыла холодильник, достала бутылку вину, вскрыла и тут же плеснула себе в бокал. И только после второго глотка я смогла ухватиться за спокойствие.

Бизнес-класс, море, загар. Он точно в ссылке был? Или в ссылке оказалась я?

Холодильник был пустой, поэтому на помощь мне пришли оливки, маслины, консервированный тунец. Я даже в тарелки не стала перекладывать, так и оставила в банках…

А что? Шлюхи не готовят своим мужикам. Вот и я не стану.

Ну и насмешкой были длинные свечи в хрустальных канделябрах. Красиво…

Подумала и задула одну, загадав своё самое сокровенное желание. Сбудется. Непременно сбудется.

– Не густо… Вот так ты мужа ждала? – Данилов вошел на кухню и присвистнул, осмотрев аскетично накрытый стол.

– Вот так ты по жене скучал, – я надела сорочку, но тут же стянула её и пошла голышом в душ. Смыла всю силу мужской тоски, а после надела халат.

– Лика, да что с тобой? Я вернулся! А вместо горячего приветствия ты сходу выносишь мне мозг?

– А чего ты ждал? Давид, вот чего ты ждал? Ни цветочка, ни конфетки… Чёрт, – я зажмурилась, останавливая слезы.

Не заплачу!

– Милая, ну не дуйся. Я был неправ, – Данилов подхватил меня, усадил на стол, раздвинул ноги, зафиксировав так, чтобы не дёрнулась. – Одичал. Ну что с меня взять? Виноват, из аэропорта сразу домой. Малыш, просто посиди со мной!

Смотрел в глаза, легонько блуждал пальчиками по коленке, смещаясь к внутренней части бедер. По натянувшейся ткани его боксеров стало понятно, что он готов на второй раунд, вот только к этому не была готова я.

– Прости, муж, но очень устала, – осушила бокал, аккуратно вылезла из объятий мужа. – Мне нужно выспаться, а утром поговорим. На завтрак можешь не рассчитывать, а если очень хочется, то придется пошуршать самому.

Не устояла и поцеловала Давида. Быстро, чувственно. Для себя… Чтобы запомнить это мгновение, чтобы уснуть было легко.

Он дома… А это самое важное.

Рухнула в кровать, зарылась лицом в подушку, выталкивая напряжение, с которым жила все это время.

Вот только было ощущение, что вся эта ситуация только начинает набирать обороты.

Но вся тревога улетучилась, когда матрас прогнулся под весом мужа. Он с силой обнял меня, подтянул, уложив на своё плечо в привычном жесте.

А может, всё не так плохо, как кажется?

«Он тебе изменяет…» – чужие слова так глубоко въелись в подкорку мозга, что мешали радоваться долгожданной встрече. Прижалась губами к щетине, пытаясь найти что-то знакомое…

Но сейчас со мной будто был чужой мужчина.

Мой муж за семь месяцев разлуки стал совершенно чужим и холодным.

Прижимаюсь, пытаюсь согреться, надышаться, уловить привычный аромат его кожи, тяжесть порывистого дыхания, жмусь обнажённым телом, но… Он так далеко.

Тело здесь, а вот мыслями он до сих пор там, где прятался всё это время…

Не могла налюбоваться, оглаживала взглядом каждую черточку, пересчитывала морщинки, пытаясь понять, о чем он думает после столь долгой разлуки.

– Милая, у нас с тобой будут дети, – вдруг произнес Давид эту жуткую по своей сути фразу. Голос ровный, спокойный, я бы даже сказала – утвердительный.

– Конечно, будут, – от умиления, счастья и бесконечной влюбленности в собственного мужа не осталось и следа. Он словно надавил на мозоль, что ныла почти десять лет. – Если ты согласен на ЭКО, то можно на следующей неделе поехать в Москву. Вот только… Давид, мы не виделись больше полугода! А ты мне про детей?

Бесплодие – страшный диагноз, способный уничтожить женщину холодным росчерком врача. Ты затухаешь, мир теряет краски, взгляды становятся жалостливыми, осуждающими, а за спиной постоянно кто-то шушукается.

Я была белой вороной в кругу нашего огромного семейства.

Все вдруг посчитали своим долгом ткнуть меня в этот страшный диагноз. Но Давид никогда не был таким, он, наоборот, был тылом, опорой. У мужа всегда находились нужные ободряющие слова.

И боль отступала. Как волшебная пилюля, после которой вновь можно жить дальше.

Но сейчас он не просто всадил мне нож в сердце, он медленно проворачивал, испепеляя меня холодным взглядом карих глаз.

В лунном свете, льющемся из распахнутого окна, его волосы просвечивали наметившуюся седину. Черты лица стали острее, взгляд резче, въедливее. Он замер, словно ждал момента, когда я привыкну к этой боли, чтобы увеличить дозу…

– Ты не поняла, Лика, я тебе говорю, что скоро у нас с тобой будут дети, – муж стряхнул меня со своего плеча и потянулся за сигаретами. А ведь знает, что я терпеть не могу, когда он курит в доме.

– Это шутка такая, Давид? Я, может, открою тебе секрет, но первой о беременности узнаёт женщина, а не её муж, отсутствовавший в стране семь месяцев, – меня взорвало от раздражения, поэтому я встала, накинула халат и отправилась на кухню.

Бежала не от сигаретного дыма, а от предчувствия, что ничем хорошим этот разговор не закончится. В глаза бросился праздничный стол. Потухшие свечи, полупустая бутылка дорогого шампанского, резной хрусталь бокалов и смятая от нашей страсти скатерть.

Щёки вспыхнули румянцем, но лишь на миг. А после вновь набатом зазвучало: «У нас будут дети».

Его не было больше полугода! Полгода страха, одиночества, проблем и невыносимой тяжести на сердце. Прошло не более четырёх часов, как я смогла наконец-таки прижаться к сильному мужскому плечу… А он про детей?

Открыла шкаф, достала бокал, плеснула воды из хрустального графина и выпила с особой жадностью, уже издалека слыша тяжёлые шаги мужа.

Он появился все с той же сигаретой, определенно решив отравить этой вонью все вокруг.

– Сядь, Лика, поговорить нужно, – Давид оперся о столешницу кухонного гарнитура, выставил ноги, дав понять, что сбежать не получится. – Мы люди взрослые, убегать – плохая стратегия.

– Ну, давай поговорим, Давид Дмитриевич… Может, начнёшь с того, что поведаешь жене, где был всё это время? Пять звонков, четыре СМС и длинный отчет из банка с довольно фривольным проматыванием денег с общего счета. Тебе не кажется, что вводных маловато?

– Это мы сейчас обсуждать не будем, – Давид точно так же толкнул кресло, устанавливая его в проходе. – Если ты забыла, то это мой бизнес, и деньги тоже мои. Ты мне утром сдашь все отчеты, ключи от сейфа и печати, а после мы обсудим текущие дела МОЕГО мясокомбината.

– Твоего? – я не выдержала и рассмеялась, нагло вскинув голову, чтобы не подумал, что боюсь его. – Что же ты забыл про СВОЙ мясокомбинат, убегая из страны, когда тебе хвост прижали? Ты бросил жену, семью и, как ты выразился, свой бизнес!

– Но я же знал, что жена моя – бульдозер, и она вытащит из болота любого утопающего, если очень надо. И ставка сыграла… Читал я статью про тебя, Лика Мазур. Читал…

– А надо было?

– Лика, не дерзи, моё терпение медленно иссякает. То, что ты не дала затопить корабль, это прекрасно. То, что вывела его на новый уровень – так это нормально, ведь это кубышка, откуда кормимся мы оба. Но ты же не думаешь, что я буду в ногах у тебя валяться и утопать в слезах благодарности?

– Нет, я думаю, что это уже не твой бизнес, – я была напряжена до предела, смотрела на мужа, впитывая отчетливо меняющееся выражение лица. От наглой ухмылки не осталось и следа, а от снисходительности в голосе – только робкий шепот.

– Брось, ты сейчас просто злишься, – он отмахнулся от моих слов и снова закурил.

– Данилов, ты же чего-то хочешь? – вдруг осенило меня… – Ну точно! Тебе что-то от меня нужно. Да такое важное, что ты и утра не сумел дождаться.

Знакомы мы с самого детства. Ходили в одну школу, потом поступили в университет. И мужа я своего знала как облупленного…

– Так, может, уже соберешь остатки смелости и скажешь всё в лоб? – моё терпение трещало старыми нитками.

– Мне сделали предложение, от которого я не могу отказаться. Этой осенью я буду баллотироваться в гордуму. Вопрос этот решенный, спорить – смысла никакого нет, поэтому просто прими, как факт.

– Политика? Ты чокнулся? Забыл, как бегал семь месяцев по миру, пока я тут одна держала оборону от церберов Багирова? Ты говорил, что я – баба, меня не тронут! А теперь ты возвращаешься и рассказываешь мне про свои далеко идущие политические планы?

– Да, именно так. Кстати, я слышал, ты с Багировым договорилась, чтобы комбинат не трогал? Смело…

– И кто же тебе это предложил? – я отмахнулась от его попытки сместить фокус. – Могу я узнать подробности?

– Тот, кто помог решить вопрос с Багировым. Губернатору нужны свои люди, а я подхожу как никто другой, – Давид так откровенно гордился тем, что говорил, так верил в этот бред. – Гордость региона, завидный семьянин. И жена такая вся положительная. Статьи, вон, про неё какие пишут. Умная, образованная, упертая. Глава благотворительного фонда с огромным сердцем. Птичка принесла, что ты покорила всех мужиков на приёме у губернатора? Ещё и субсидию на развитие вытребовала. Молодец, Лика. Удивила.

Я хотела сказать многое, но не могла…

Меня сковали шок, неверие, непонимание, желание ущипнуть себя за ногу и проснуться в моменте, когда любимый муж вновь появился на пороге нашего дома.

– Тебя гоняли, как Тузика блохастого, а теперь предложили теплое кресло, и ты готов служить? Ты шибанулся? Совсем мозг отъехал? Так не бывает! Ну не прилетает волшебник в голубом вертолете! Не дарит он индульгенцию от содеянного, не душит конкурентов, которым ты, по своей тупости, перешел дорогу! На кой черт им нужен взрослый мужик, не сумевший разрулить свой косяк?

– Замолчи… Всё же как власть меняет людей! Посидела в моем кресле всего семь месяцев и возомнила, что можешь говорить со мной в таком тоне? А мама предупреждала…

Данилов резко обернулся, его рука напряглась, казалось, ещё мгновение, и он бросится на меня с кулаками!

– Лика, очнись, муж дома! Хватит! Сними маску железной леди, она тебе не идет! – он зарычал, разрывая тишину комнаты.

– Что-то ты об этом не думал, когда сбегал ночью, впопыхах оставив мне доверенность на право подписи.

– У меня не было выбора. И ты это знаешь. Они взорвали мою машину, непрозрачно намекнув, что следующим шагом будет девять граммов свинца в лоб.

– А я, значит, бессмертная? В рубашке родилась? Мне не грозили эти девять граммов свинца?

– Ты – баба… – Давид вдруг рассмеялся, и этот звук был унизительнее харчка в лицо. – Никто не будет марать руки о ту, чьи полномочия закончатся через год.

– ТЫ кто? Боже, Давид, что с тобой стало? Ты, блудный муженёк, заявился среди ночи, без звонка и предупреждения. Трахнул меня, а после начал нести ахинею про детей, про политику, про бизнес? Ты чего от меня хочешь?

Сжимала бокал, да так, что казалось, хрусталь в труху превратится прямо у меня в ладони.

– Я нашел замечательную девушку. Молодая, здоровая, профессиональная спортсменка. И через полтора месяца она родит нам детей…

Давид говорил так, будто котят от дворовой кошки обсуждал. Описывал окрас, характер матери-гулёны, а ещё небогатую родословную. Так скупо, обыденно и предрешённо. Будто и выбора у меня нет, ведь он уже всё решил.

– Нет, я больше не буду это слушать, – сорвалась с места, планируя сбежать туда, где смогу спокойно переварить полученную информацию.

– Будешь! – супруг схватил меня за локоть и рывком толкнул обратно на стул.

Как шавку… Как дворняжку, место которой было приписано к определенной будке.

– Ты – моя жена. Идеальная, правильная, смелая… Да о тебе говорят, как о святой. Помогаешь детям, деньги берешь только на безвозмездной основе, отказывая в рекламе.

– Добрые дела не делаются взамен на рекламу. Ясно? – я попыталась вырвать руку, но муж сжал её крепче. – Давид, отпусти! Мне больно!

– Лика, ты хотела ребёнка? Я тебе сделал сразу двух. И даже бестолковым докторам платить не нужно, – Данилов стянул со спинки пиджак, а после швырнул на стол пачку документов, небрежно сложенных вчетверо. – Поверь, девушка, вынашивающая детей, тебе понравится.

Мне было противно даже просто прикасаться к ним. Смотрела в глаза мужу, упорно ожидая, когда он соизволит убрать руку с локтя, но с каждым мгновением его хват становился все сильнее и сильнее. Пальцы впивались в кожу, намеренно желая оставить отметины.

Данилов психанул, когда понял, что не сдвинусь с места, что не буду участвовать в этом фарсе, даже если он сломает мне руку. Он сам раскрыл бумаги, откуда выпали черно-белые снимки УЗИ.

– Вот! Двойня! Два пацана! – Давид так растерялся, что не сумел пресечь восторг и гордость, которыми светились его глаза. – Ты представляешь? Сразу два наследника моей фамилии, моего бизнеса…

Говорил с придыханием, жадно скользя глазами по снимкам. Он просто светился от счастья… И это стало вторым ударом прямо в сердце.

– Ты станешь матерью, сядешь дома и перестанешь меня позорить, играя в великую бизнесвумен. Ресторан твой мы продадим, тебе будет не до этого, ну а благотворительность… Послушай, Лика, не валяй дурочку. Все же понимают, что своими добрыми делами ты пыталась выкупить у Бога возможность стать матерью. Хотела исцелить своё бесплодие и пустоту добрыми делишками. Ну вот… Я уже всё сделал сам, не тревожа Всевышнего. Так что можно больше не таскаться по богадельням с больными детьми от алкоголиков и наркоманов.

– Ты… Ты… – внутри все сжалось, сердце кровоточило, душа трещала по швам, а глаза пекло от непрошенных слёз. – Ты… Все семь месяцев трахался с блядями? А теперь, когда твою жопу кто-то прикрыл, вернулся и говоришь мне, что скоро я стану мамой? Я? Ты серьезно?

– Ты же этого хотела? Ликусь, ты чего? – Давид вдруг сменил гнев на милость и на серьезных щах потянул ко мне руки, намереваясь обнять, пожалеть бедняжку. – Это маленькие детки, которые будут называть тебя мамой. Какая разница, кому принадлежит яйцеклетка? Мать та, что воспитала, а не та, что родила…

– Закон Российской Федерации может с тобой поспорить, – выплюнула я. – Ты мне изменял? Просто скажи это сам. Услышать хочу, чтобы навсегда запомнить.

– Ну, считай это новой формой ЭКО. Ты же этого хотела?

– Больной ублюдок! – я заорала с такой силой, что стакан зазвенел. – Какой же ты урод, Данилов!!!! Ты бросил меня, удрав от конкурентов, которых самолично дразнил два года! Ты до жути испугался пукалки, подложенной в машину, даже в полицию не пошел, решив смыться. Это я разбиралась со всем! Это я рвала себя надвое, пытаясь вытянуть и твоё дело, и своё! Это всё Я! А сейчас ты мне спокойно говоришь, что все это время трахался, чтобы осчастливить свою бесплодную жену и сделать матерью твоим детям?

Не знаю, откуда во мне столько силы, но я сумела не просто оттолкнуть Давида, я смогла вырваться и выбежать из кухни.

Боже, как я была счастлива ещё пару часов назад, когда открыла дверь и увидела любимого мужчину.

Да, я понимала, что именно трусость повела его вон из дома, что не было там ни благородства, ни готовности встретить проблемы лицом к лицу.

Ровно семь месяцев назад он сбежал из страны.

Ровно семь месяцев я драла свою задницу, обивая пороги полиции, СК. Я искала новых поставщиков, умоляла постоянных клиентов не разрывать контракты, да я жизнь свою поставила, пытаясь сохранить дело своего мужа…

А он?

Чем ответил он?

Предательством?

Малодушием?

И ведь вернулся победителем!

Но нет… Со мной так нельзя поступать!