Глава 4.

Открыла глаза, боясь пошевелиться. Воспоминания назойливыми мушками крутились в голове, подкидывая картинки. Деревянный покатый потолок с окном в крыше успокаивал, значит, я дома. И все это мне, скорее всего, приснилось.

В открытую дверь на веранду пробирался ветерок, он поднимал кружевную занавеску, ударяя ею о замшевое кресло.

– Катюша, ты встала? – крикнула мама с первого этажа.

– Да, мам, – я потянулась и соскочила с кровати.

– Завтракать будешь?

– Конечно.

– Тогда умывайся и спускайся.

– Есть – умываться, – скинула пижаму и побежала в душ.

Прохладная вода забирала остатки сна, голова светлела, прогоняя дрёму. Растёрла махровым полотенцем тело, обернулась в него и вышла на балкон. Облокотилась о перила и высунулась, чтобы вдохнуть аромат горячей листвы, цветущих яблонь и сырости, что тянулась с реки.

– Доброе утро, Катюша, – бабушка Оли уже копошилась в огороде, а заметив меня, разогнулась и помахала с соседнего участка. – Проснулась уже?

– Доброе утро, тётя Зина.

– Хороший денёк, идите на речку! Хватит в четырёх стенах сидеть, а то света белого не видите. Сейчас я Ольку разбужу. Она сегодня выходная.

– Хорошо, – я потянулась. Еще раз осмотрела округу и уже собралась было вернуться в дом, когда взгляд зацепился за чёрный джип, стоящий в конце переулка у заброшенного дома.

Участков в «Яблоневом» было не много, все друг друга знали вплоть до дней рождений, поэтому я точно знала, что ни у кого из жильцов такой дорогой тачки не было. Очень странно. Я даже спряталась, чтобы не привлекать внимание, потому что на переднем сидении явно кто-то сидел. Затянула полотенце на груди крепче и резко выпрыгнула, но лишь легкая дымка пыли осталась на дороге, где еще недавно стоял внедорожник.

– Хм… Странно, – я упала в гамак, что висел на моем балконе и, перегнувшись вниз головой, наблюдала за чистым ярко-голубым небом.

Я обожала этот дом. Всем сердцем. Несмотря на год постройки, он был просторный, светлый, тёплый и очень комфортный. У нас всегда было две полноценных ванных, тёплый туалет и баня. На огромной веранде на лето развешивались гамаки и качели, а в столовой открывали все двери, впуская в комнаты аромат прелого леса. Зимой, когда жизнь замирала, мы собирались в гостиной у большого камина играть в нарды и валяться на пушистом ковре.

Сразу после моего рождения мансарду отдали под детскую, дед утеплил крышу, оборудовали душевую, туалет и застеклили балкон, где мы с девчонками играли в куклы даже в самые дождливые вечера, а у большого окна стоял старый лакированный стол, за которым я делала уроки во время учёбы в школе, а позднее штудировала лекции в универе.

Здесь не было холода современности, наоборот, старое дерево на полу и стенах дарило воспоминания, когда дом звенел детским смехом, гудел от посиделок под гитару до утра и трогательных романсов под фортепиано.

Комната у меня не очень большая, но просторная. Напротив большого окна стояла кровать, пара тумб и большой письменный стол у окна. В скатах крыши были оборудованы кладовые и гардеробная. Это был дом. Мой дом. Место, где живёт моя душа! Именно от этого было больно, вспоминая о неизбежном…

Застелила постель, натянула майку, джинсовые шорты, стянула волосы в пучок и помчалась по лестнице, переступая через одну ступеньку.

– Кать, тебе уже двадцать три, а ты до сих пор слонёнком по лестнице мотыляешься, – выдохнула мама, накрывая на стол в столовой. Она поправила скатерть, раздернула ворох тюли, впуская яркое солнце и замерла, на миг залюбовавшись открывающимся видом на лес.

– Фи, маменька, кто научил вас столь дурным словам? – рассмеялась и поцеловала её в макушку. Худенькая миниатюрная женщина шустро носилась из кухни в столовую и обратно, сервируя стол так, будто мы ждали королеву. Мама всю жизнь проработала в филармонии, а пять лет назад ушла в местную музыкальную школу, учить жадных до музыки детишек играть на фортепиано.

– Вы с девчонками, кто же ещё? – взмахнула руками мама в сторону большой рамки, где разноцветным пазлом из фотографий были собраны самые яркие воспоминания нашей дружбы длиною в двадцать лет. – Нет-нет, а современное словечко вылетит.

– Блинчики, – заскакала я по столовой в радостном танце. – Доброе утро, солнышко!

– Прижмись, сейчас всю посуду мне разобьёшь, аж пол ходуном ходит от твоих танцев, – Мама выставила руки, чтобы я даже не приближалась к её раритетному буфету. – Катюша, просто сядь.

– Хорошо, – пожала я плечами, заняла свой стул, подвернула ноги под себя и достала телефон.

– Катерина! – в комнату мягким шагом вплыла бабуля. – Сто раз предупреждала тебя о том, что воспитанные барышни не сидят в телефоне за обеденным столом!

– Любовь Григорьевна, – убрала телефон, чтобы не злить своих женщин, и потянулась за блинами. – Прошу прощения.

– Руками! – бабушка легонько шлёпнула меня по пальцам и вручила вилку. – И где воспитание у современной молодёжи?

– Мам, ну ты-то не нагнетай? – мама сняла фартук и села на своё место. – Какие планы, дочь?

– Приберусь, а потом на речку, – мечтательно произнесла я.

– Давай отдыхай, у тебя отпуск раз в год, и то уже через неделю взвоешь от безделья и помчишься искать работу на лето, – Мама подмигнула и пододвинула креманку со сметаной ближе. – Ешь, а то кожа да кости.

– А вот это правда. Кто тебя замуж такую тощую возьмёшь?

– Думаешь, не возьмут?

– Если только отчаявшийся первый встречный, – усмехнулась бабуля.

– Вот прям первый встречный, – я прикусила язык, чтобы не рассказать этим чопорным дамам свой сон.

– Да, потому что к столь эксцентричной и тощей девушке нормальный молодой человек ни в жизнь подойдёт, – бабушка задрала нос, отвернувшись от меня, но не сумела сдержать улыбку, и наш дом снова наполнился смехом.

– Так, я на работу, – мама выскочила из-за стола первой, поправила платье и, раздав воздушные поцелуи, умчалась.

– Так, Катерина. У меня тоже планы на сегодняшний день, поэтому как закончишь завтракать, помоешь посуду, – Булечка уж очень резво спрыгнула со своего кресла и ускакала к себе в комнату. – Буду поздно.

– Катерина то… Катерина это… – проворчала для проформы я, и снова взобралась с ногами на кресло, чтобы спокойно посидеть в интернете, но дребезжание стеклянной двери нарушило мои планы. На веранде топтались Таша и Оля, отчаянно размахивая руками, будто их можно было не заметить.

Встала и открыла все двери на веранду, впуская не только утреннюю свежесть, но и перевозбуждённых подруг.

– Так ты не шутила? – первой взвизгнула Оля, хватая меня за руку.

– Вам уже не десять, чтобы приходить, перелезая через забор, соседки. Есть же дверь.

– Говори немедленно!

– О чем?

– О Цареве, о чем же ещё? Ты серьезно решила взять его в оборот? – Наташа села за стол и стянув пару блинов с моей тарелки, щедро залила их сгущенкой и тут же отправила в рот.

– Вы бредите? – паника внутри меня стала нарастать, а утренние картинки, что я спросонья приняла за сон, обрели реальные черты. – Черт!

– Что? – хором спросили девчонки.

– Мне не приснилось? – я опустилась в кресло, растерянно рассматривая мозоль на ноге. Видение Блондинчика, что так аккуратно приклеивал пластырь с динозавриками, отчетливо всплыла в мозгу, а мне стало плохо. Голова закружилось, вокруг все поплыло.

– Рассказывай! – брякнула гейзерным кофейником Оля, требуя подробностей.

Деваться было некуда, поэтому пришлось рассказать о том, что произошло, пока мои девчата осаждали офис компании «СтройГрад».

– Она прикалывается, – отмахнулась Наташка и дёрнула очередную порцию блинов. – Ешь давай!

– Да мне в горло теперь ничего не лезет, – Оля была ошеломлена не меньше моего, поэтому нервно расхаживала по столовой, то и дело выглядывая на веранду, будто нас кто-то мог подслушивать. – Я кофе сварю. Меня это успокаивает.

– А чего нервничать-то?? Поздно уже, – Таша отобрала у меня кружку с остывшим кофе, и залпом осушила её, дёрнувшись от горьковатой гущи. – Тут тревогу бить надо. Подруженька наша умом тронулась.

– Наташ, ну что ты говоришь? – высунулась из кухни Оля и грозно потрясла кулаком в воздухе.

– Нет, ну а что? Наша мисс Невинность явно сбрендила. Сначала пригрозилась его соблазнить, а теперь и вовсе утверждает, что он её жених. А кольцо где? А?

– А я тебе больше вообще ничего не скажу! – взревела я, устав от колкостей Соколовской. Пододвинула тарелку с блинами себе поближе, чтобы эта злючка не дотянулась и показала ей язык. – И вообще, вы чего, пришли мне мораль читать?

– Конечно! Где же это видано, чтобы от лучших подруг парней прятали? – Наташка поднялась и урвала всю стопку, оставив меня с пустой тарелкой в руках. – Ты думаешь, я поверю?

– А я и не заставляю тебя верить, – вышла на террасу и плюхнулась в деревянный лежак. – Больше я вам ни слова не скажу!

– Катюша, – Оля поставила на небольшой кофейный столик поднос и вручила мне чашку. – Просто это все так странно.

– Странно? – вылетела на веранду Наташка, опустившись в кресло-мешок со всей дури. – Она нас за нос водит! Я вот сейчас маме твоей позвоню и расскажу, что ты подпольную жизнь ведёшь.

– Да почему подпольную-то? – я закурила и отвернулась от двух пар недобро настроенных глаз.

– Потому что ты спалилась с поличным, поэтому и выдала эту бредовую идею, что первый встречный красавчик замуж тебя взять хочет. Признавайся, прятала от нас Царева?

– Вы меня лет двадцать знаете, я от вас даже блины спрятать не могу, – кивнула я на остатки своего завтрака в руках Наташки. – А тут мужик?

– Надоело враньё слушать! Не бывает сказок! Слышишь? Это в книжках только принц берет замухрышку замуж, а реальность другая!

– Замухрышку? – вскочила я с шезлонга, желая вцепиться подруженьке в её наглые карие глазюки.

– Да! Сейчас я расскажу тебе, Катька, когда это началось! В декабре, когда ты вдруг взяла дополнительную группу по танцам, и почти три месяца работала, как проклятая. Но теперь-то мы знаем, чем ты там занималась! Правильную все из себя корчила! Тьфу, врунья ты, а не подруга!

– Танцевала я! Танцевала!

– Девочки, не ссорьтесь, умоляю. Ну, подумаешь, наша Катюша скрыла мужичка, но ведь все раскрылось? Давайте порадуемся и посплетничаем?

– Да я даже разговаривать с ней не хочу! – фыркнула Соколовская, вытерла жирные руки о джинсы и, ловко перескочив через забор, скрылась в яблоневой роще.

– Вот и мучайся теперь от любопытства! – перегнувшись через кованное ограждение крикнула я ей вдогонку. – Попросишь ещё!

– Кать, ну правда, чего стесняться-то? Царёв и Царёв, привыкли бы все уже давно, зачем ждать статьи в газете?

– Что-о-о?

– Вот, – Оля ткнула мне в лицо экраном телефона, где в новостном паблике нашего региона разыгрывалась трагедия местного масштаба: «Александр Царёв после продолжительных отношений с Кариной Килиной ушёл с головой в очередные отношения. Накануне нашим репортером был сделан кадр, на котором видно, как наследник строительной империи делает предложение какой-то блондинке, стоя на коленях…»

– Что? Да пластырь он мне клеил!

– Кать, ты и правда перегибаешь палку, – надула губы Оля. – Ну, не хочешь говорить про Царева, так и скажи. Но не нужно врать.

– Хорошо, – силы покинули тело, и я легла на лежак. – Не буду.

– Хорошо, тогда, может расскажешь правду, раз врать больше не будешь? – в пространстве между балясинами показалась мордочка Соколовской.

– Но и рассказывать я вам, курицам, ничего не стану!

– Доброе утро, дамы, – мужской голос прозвучал как раскат грома, унимая женскую истерику.