Лучано сделал глоток и едва не поперхнулся, но не от горечи, а просто горло почему-то перехватило. Снова некстати вспомнились рубашки, которые благородная синьорина стирала вряд ли привыкшими к такой работе ручками. Нет, пальцы у неё изящные, но крепкие, Лучано сам видел, что поводья магесса держит уверенно, да и вообще неженкой её не назовёшь. Но это совсем другое!

Что мешало бросить его пропотевшую одежду куда-нибудь в угол, пока Лучано очнётся и сам сможет о себе позаботиться? Что мешало уложить его на полу, пусть даже на плащи и попоны? Он был болен? Ну и что? А она – дворянка! И далеко не захудалая, судя по всему! Вальдерон так вообще принц, хоть и отказывается от титула. Но эти двое уступили единственную лежанку ему, почти незнакомцу и совершенно точно простолюдину.

Он передёрнулся от странного едкого чувства и поднял взгляд, встретившись со спокойным взглядом магессы. Улыбнулся, стараясь, чтобы вышло достаточно легко, и с чувством сказал:

– Не знаю, как вас благодарить, прекрасная синьорина. Если бы не ваше великодушное заступничество…

– Вы, наверное, хотели сказать «предусмотрительное заступничество»? – усмехнулась магесса. – У нас договор, синьор Фарелли, помните?

– Разумеется, – кивнул Лучано. – И смею заверить, что по-прежнему в вашем распоряжении. Если, конечно, ваши планы…

– Не изменились, – бросила магесса. Заглянула в опустевшую кружку и вздохнула: – Это ужасное себялюбие с моей стороны, я знаю, но я так ждала, когда же вы придёте в себя. После вашего шамьета пить что-то другое решительно невозможно. Особенно такие… полезные травы.

И снова вздохнула. Лучано улыбнулся уже по-настоящему, от души, и попытался привстать, но в глазах сразу потемнело. Стиснув зубы, он свалился на постель и неловко пошутил:

– Боюсь, прекрасная синьорина, между полезным и вкусным выбор делать рановато.

– Осторожно! – Девчонка выхватила у него кружку, с тревогой глянула на облитые горячим отваром руки. – Не обожглись? Ну зачем вы так, я же просто сказала… Вам нужно ещё долго лежать!

– Долго не получится, – вздохнул Лучано. – Вряд ли синьор Вальдерон согласится на задержку.

– Я поговорю с Аластором. – Магесса схватила наживку так легко, что Лучано на миг даже устыдился. – Всё равно нам тоже придётся ждать, пока снег растает. Хорошо, что погодные аномалии нестабильны. – Она слегка смутилась и уточнила: – Это значит, что погода скоро изменится…

– Я понимаю, что такое нестабильность, синьорина, – снова улыбнулся Лучано. – Хоть я и профан, но воспитывался в доме мастера-зельедела. Он ставил очень много опытов с разными веществами.

– Как наши алхимики, да? – Девчонка вернула ему кружку, где плескалась ещё изрядная порция отвара, подтянула к себе колени и обняла их, уставившись на Лучано пронзительными зелёными глазищами. – А у него тоже что-то вечно горело и взрывалось? И пахло ещё так…

Она поморщилась, и россыпь веснушек на носу и щеках вдруг бросилась в глаза особенно отчётливо. Словно на тонкий чинский фарфор брызнули мельчайшими каплями золота.

– Иногда бывало, – согласился Лучано и со вздохом доверительно признался: – Особенно в те дни, когда за колбами и перегонным кубом присматривал я.

Магесса прыснула совсем уж по-девчоночьи, и Лучано с содроганием вопросил себя, где именно её величество Беатрис нашла в этой рыжей малышке сверхъестественную расчётливость и коварство? Ну котёнок же! Забавный пушистый котёнок! Только вот… Память немедленно подсунула, как эта девочка дурила северян в трактире. Как нашла единственно верные слова для разгневанного бастардо. И как торговалась с ним, Лучано, за собственную смерть.

Ну что за безумие! Не может ведь юная магесса быть единой в двух лицах?! Одновременно и наивной лапочкой, и бесстыжей, расчётливой интриганкой? Нет, не может. И сейчас он скорее поставил бы на то, что Беатрис ошиблась. Королева мерила поступки синьорины Айлин по себе, и ей в голову не могло прийти, что юная магесса не играет с мужчинами, а просто очаровывает их своей сущностью. Что там какие-то молодые лорды в Академии! Лучано снова поймал себя на том, что глядит на улыбку Айлин – и губы тянутся в ответной улыбке сами по себе. Это у него-то! Вот где настоящая магия без капли волшебной силы!

И всё-таки смутное беспокойство жгло внутри, не давая полностью расслабиться. Лучано вспомнил его источник и напрягся ещё сильнее.

– Могу ли я спросить, синьорина? – осторожно начал он. – От кого вы узнали о моём задании? Помнится, вы обещали дать ответ, когда грандсиньора Вальдерона не будет рядом…

– Обещала, – вздохнула магесса и отвела взгляд. Не так, словно собиралась соврать, а как будто ей было стыдно смотреть ему в глаза. Лучано ещё сильнее насторожился, у него даже холодок пробежал по спине. А рыжая магесса вмиг посерьёзнела. Показалось даже, что ей не семнадцать-восемнадцать, а намного больше.

– Вы ведь знаете, что я служу Претёмной Госпоже, – тускло и ровно сказала она.

Это был не вопрос, но Лучано всё равно кивнул.

– Маги неодинаковы по силе и умениям, – негромко продолжила девчонка, быстро глянув на него. – И по способностям – тоже. Одним некромантам особенно удаются проклятия, другим – работа с нежитью… А мой талант – видеть призраков. Мне даже не нужно призывать их для этого, понимаете? Я… просто вижу.

– Понимаю, синьорина, – напряжённо отозвался Лучано. – Претёмная Госпожа щедро вас одарила.

– Это правда, – спокойно согласилась синьорина Айлин. – Когда мы впервые встретились, я увидела призрака за вашим плечом. Это был… первый человек, которого вы убили. И сами понимаете, он не испытывал к вам тёплых чувств.

– Первый? – переспросил Лучано.

Тот купец, которого он добил на своём первом задании? Молчун Джузеппе промахнулся из арбалета, всадил мишени болт в плечо, и Лучано закончил дело ножом. Или… вообще кто-то из приюта? Драки там были кровавые, не все дети после них выживали…

Он старательно обманывал себя, отказываясь принять от памяти одно-единственное имя. То, которое никак не хотелось вспоминать. Ни имя, ни лицо, ни голос, ни прикосновения и запахи – будь оно всё разом проклято!

– Ваш мастер, – очень тихо и бесстрастно сказала магесса. – Алессандро Крема. С момента своей смерти и до недавнего времени он вас не покидал.

И снова отвела взгляд.

Лучано показалось, что воздух кончился, и чтобы снова его вдохнуть, пришлось потрудиться. Мастер Алессандро ходил за ним призраком? Все эти годы? Постоянно?! Алессандро был рядом, когда он делал свои первые зелья, дрался в казармах, убивал и занимался любовью, играл на лютне и валялся в кровати, гладя кошек? Этот… эта тварь видела всю жизнь Лучано?!

Его затошнило, а потом пришла крупная дрожь. Волной прокатилась по телу, словно вернулась простудная лихорадка, даже озноб оказался похожим. Лучано попытался собрать мысли, но они расплывались, как у пьяного. Ну да, если Алессандро был рядом, когда королева отдавала приказ, он это видел и слышал. И, разумеется, воспользовался случаем отомстить своему убийце! Сдал его магессе… Призраки не лгут, это всем известно! Алессандро сказал синьорине Айлин, что Лучано наняли для её убийства… Что ещё он ей сказал?!

– Так это мастер Крема вас предупредил? – выдавил он вслух, пытаясь говорить спокойно. – Наверное, ждал, что вы меня убьёте?

– Не совсем, – покачала головой магесса, старательно глядя мимо Лучано куда-то в стену. – Он пытался убедить меня, что вы мерзавец, недостойный даже капли доверия. Жестокий и подлый душегуб. Рассказал, что вы убили его, своего наставника, будучи ещё ребёнком…

Она поморщилась, расплела пальцы и потёрла ими виски, а потом продолжила тем же отвратительно бесстрастным тоном:

– Но вашей смерти он не хотел. Совсем наоборот. Мастер Крема пытался украсть ваше тело, когда вы лежали в лихорадке. А я могла бы ему помочь или помешать, вот он и пытался заслужить моё расположение, а заодно представить вас порождением Баргота во плоти.

Её красивое тонкое лицо исказило отвращение, и магесса окончательно перестала казаться наивной и слишком юной. Лучано затошнило ещё сильнее, он даже порадовался, что съел совсем немного бульона и желудок почти пуст. Алессандро рядом? Подобная мерзость в голове не укладывалась! Неужели мало было убить эту гадину, чтобы от неё избавиться?!

– А сейчас он…

– Нет-нет! – торопливо проговорила синьорина Айлин и посмотрела на Лучано с выражением, отвратительно напоминающим сочувствие. – Я его упокоила. Не уверена, что синьора Крема ждут Претёмные Сады, но… на той стороне виднее. Главное, что здесь его больше нет, и никогда не будет.

– Совершенно с вами согласен.

Лучано попытался выдавить улыбку, но решил не позориться – гримаса получилась бы ещё та. Если поганый ублюдок Алессандро был достаточно откровенен, магесса знает… Всё она знает, можно не сомневаться!

Ему отчаянно захотелось выругаться погрязнее, а потом стиснуть зубы и влезть в самую середину бессмысленной и жестокой драки. Чтобы уворачиваться от ударов и самому бить, не думая. Чтобы выплеснуть боль, стыд и ярость, утопить их в чужой крови. И доказать неизвестно кому, что больше никогда он, Лучано Фортунато Фарелли, не будет беспомощным и беззащитным…

В глазах потемнело. На миг показалось, что он опять провалился в реку и захлёбывается в ледяной чернильной воде, но на этот раз рядом нет ремня, за который можно ухватиться, а сверху – прочная снежная корка.

Он очнулся, почувствовав, что тёплые тонкие пальцы гладят его голову. Пересев поближе, магесса сидела рядом, легко и осторожно перебирая его встрёпанные волосы… И с каждым её прикосновением Лучано отпускало. Вот и дышать уже можно. Она его жалеет? Она – его? Своего будущего убийцу? Зная о нём всё, что мог рассказать Алессандро?

Он точно знал, что это нужно прекратить. Желательно так, чтобы синьорина не обиделась на его неблагодарность, но отстранилась, причём сама. Никто и никогда не жалел его! Ни в приюте, ни, тем более, в казармах Шипов. Мастер Ларци заботился – это правда, и иногда Лучано до смерти хотелось поверить, что мастер видит в нём не просто интересный эксперимент или даже своего преемника. Если он болел или был ранен, Ларци за ним ухаживал, но никогда Лучано не осмелился бы ждать от него такой бережной и мягкой ласки – с чего? Наверное, так матери гладят своего ребёнка. Или сёстры – любимых братьев… Лучано мог бы представить под нежной рукой синьорины Айлин растрёпанную светловолосую голову бастардо! Но ему, Шипу Фортунато, это зачем и за какие заслуги?!

– Что-то не так? – тихо спросила магесса, задерживая ладонь на его макушке. – Извините, я не хотела… Не хотела вас обидеть.

Лучано с чудовищным стыдом подумал, что после трёх дней лихорадки волосы у него – просто жуть. Грязные и слипшиеся от пота… Как ей не противно?! А потом испытал совершенно дикое и неправильное желание повернуться, перехватить и поцеловать эти ласковые пальцы. Так, как целовал руку своего мастера – с величайшим почтением и благодарностью. Да что же это, Претемнейшая?!

– О нет, – попытался он улыбнуться. – Всё… прекрасно. Я вам чрезвычайно благодарен, синьорина. За всё… А сейчас, если позволите, попробую встать…

– Да, конечно!

Щёки магессы заалели, и она отдёрнула руку, а потом, словно спохватившись, вскочила и принялась торопливо что-то делать у печи, старательно отвернувшись. Вот и правильно… Но у Лучано было ощущение, что из него только что выдернули огромную занозу. Вроде бы всё правильно, и теперь ничто не мешает, но всё равно больно.

Снова стиснув зубы, он спустил ноги с кровати и встал, слегка пошатываясь. Нечего разлёживаться, надо приходить в себя и восстанавливать силы. Вот сейчас он сходит по нужде, потом доберётся до сумки и намешает пару очень полезных снадобий в добавление к тому лекарству, которым его поили. Таких, чтобы уже завтра-послезавтра можно было сесть на лошадь. Мастер Ларци, правда, предупреждал не увлекаться подобным. Ничего, если понемногу и аккуратно, то можно…

Решить оказалось проще, чем сделать. Лучано натянул высохшие вещи, влез в сапоги и даже доковылял до двери, но стоило переступить порог – и в глазах опять потемнело. Он только и успел закрыть дверь за собой и прислониться к стене, пережидая приступ слабости.

Вывернувший откуда-то бастардо вцепился ему в плечо, заглянул в лицо и мрачно поинтересовался:

– Что, жить надоело? Какого Баргота на мороз без плаща?

– Да я только до ветру… – попытался улыбнуться Лучано и едва не захлебнулся воздухом, подозрительно похожим на ту проклятую речную воду.

– Так меня позвать надо было, – ещё мрачнее сообщил Вальдерон. – Идём, отведу.

Без лишних церемоний он подхватил Лучано под мышки, почти удерживая на весу, и то ли повёл, то ли понёс к дальнему углу двора, где угадывалась накрытая досками яма.

Несмотря на всю постыдность происходящего, Лучано едва не рассмеялся по-настоящему. Подумать только! Ну когда ещё довелось бы обниматься с самым настоящим принцем, пусть и незаконнорождённым? Расскажи кому дома – не поверят! Ладно, в объятия ещё поверили бы, мало ли какие у принца вкусы, но чтобы владетельный грандсиньор помогал слуге добраться до нужника?!

А ведь обидно! Такое плечо рядом с его щекой… В другое время Лучано не упустил бы возможности к нему прижаться, но сейчас ни на что нет сил. Штаны бы самому расстегнуть…

– Мои глубочайшие извинения, синьор, – проговорил он, добравшись до нужного места и сражаясь с гульфиком. – Я меньше всего хотел… как это на вашем языке… взвалить на вас тяготы…

– Вы себе льстите, Фарелли, – неожиданно усмехнулся бастардо. – Чтобы стать для меня тяготой, вам надо весить раза в два больше. И хватит уже извиняться. В том, что промокли и заболели, вы уж точно не виноваты. С любым из нас могло случиться.

Стоя в паре шагов, он дождался, пока Лучано справит малую нужду и застегнётся, а потом снова подставил ему плечо и отвёл обратно. Едва держась на дрожащих ногах, Лучано шёл и боялся только одного, как бы снова не свалиться в лихорадке и не наговорить в бреду лишнего.

Вдруг что-то мохнатое ткнулось ему в ладонь. Лучано опустил глаза и увидел, что Пушок подставил голову ему под руку и идёт рядом, словно предлагая опереться ещё и на него.

«Великолепно, – вздохнул он про себя. – Меня спас принц, которого я сам должен спасать и охранять. Меня выхаживает магесса, которую я должен убить. И даже мёртвая собака гораздо больше меня понимает в том, что происходит. Ну и что мне делать со всем этим?»