Криста и Дэнимон исчезли моментально и бесследно. Только что стояли рядом, а в следующий миг вместо них осталась пустота. Я безропотно позволила Лоду себя обнять – на нём ведь не было кольца, которое помогло бы вернуть колдуна под горы вместе с остальными, и обратно он вынужден был перемещаться, держась за кого-то. Когда я уткнулась в его плечо, вдохнув запах кожи с примесью знакомых ноток снега и книг, мне стало немного легче.

Я не сразу поняла, почему Лод не зовёт Алью, а вместо этого, не отстраняя меня, запускает руку в карман куртки. Поняла, лишь когда скосила глаза и увидела в его пальцах грифельный прямоугольник. На чёрной поверхности появилось короткое послание, будто написанное мелом: чётким, некрупным, аккуратным почерком.

«Пора. Что делать с телом, скажу чуть позже».

Жуть заныла холодом в крови, когда я осознала – ещё бы чуть-чуть…

– Вовремя, – отстранённо заметил Лод, убирая табличку обратно в карман. Прижал меня к себе. – Алья, давай.

Прежде, чем у меня заломило в висках, жуть уступила место облегчению.

Успели.

Рывок. Пол, растворившийся в небытии. Карусель преломляющегося пространства. Затем я снова ощутила под ногами твёрдую поверхность – и отступила на шаг почти одновременно с тем, как Лод разжал руки.

Мы переместились в гостиную. Алья даже не взглянул на нас. Повелитель дроу стоял у открытой двери в комнату пленных, прислонившись к косяку, и сосредоточенно наблюдал за тем, что происходит внутри.

Эсфориэль сидел на коленях у кровати, спиной ко мне, тихо напевая что-то. Морти – подле него, держа в руках знакомый ларец с лекарствами. Они заслоняли от моего взгляда пациента, которого лечили, но по лицам светлой четвёрки, столпившейся по другую сторону постели, я поняла: всё очень-очень плохо.

Мы с Лодом, не сговариваясь, поторопились внутрь.

– Как он? – с порога спросил колдун.

Эсфориэль, прервав песню, обернулся.

– Лод, – Морти беспомощно вскинула голову, – мы сделали что могли, но…

– Слишком много внутренних повреждений. Потеряно слишком много крови. – Лицо брата Повелителя эльфов не выражало ровно ничего. – Если его можно исцелить, это подвластно лишь тебе.

Лод скинул плащ и куртку – на ходу, прямо на пол – и подошёл к кровати, где лежал Фаник.

– Я вызывалась помочь, – Навиния в холодном бешенстве сжимала кулаки, – но никто не соизволил снять с меня этот дурацкий ошейник!

– Если снять с вас ошейник, с вас станется наделать глупостей. И такое важное дело я вам доверить никак не могу, – безэмоционально откликнулся Алья. – Навыки Лода в исцелении мне известны, ваши – нет. В подобной ситуации одна ошибка будет стоить мальчишке жизни.

– Слишком опасно, – прошептал Восхт. – Если сделать хоть немного хуже…

Привстав на цыпочки, я робко взглянула из-за плеча Лода на умирающего принца. По-прежнему обнажённого, но теперь – чистого: кровь и грязь исчезли без следа. Вместе с ожогами и порезами. Там, где совсем недавно кровоточили жуткие раны, стараниями Морти виднелась нежная розовая кожа. А вот гематомы остались, и ещё заметнее стала нехорошая, синюшная бледность мальчишки и то, как туго кожа его обтягивает кости. И то, что целых костей у него осталось не так уж много. И то, что дышал он в странном ритме: несколько редких, неглубоких вдохов, которые потом становились чаще и глубже – и вдруг, на несколько томительных мгновений, затихали вовсе, прежде чем цикл повторялся. И грудная клетка странно просела… ему что, не только рёбра переломали, но и позвоночник?

Взгляд зацепился за серебряный браслет на одной руке: дутую серебряную полоску с рунами. Скользнул чуть ниже, к пальцам. Распухшим, неестественно выгнутым, изломанным, без пары ногтей…

Меня тряхнула дрожь ужаса и отвращения – и я поспешно отвернулась.

– Акке, ты мне нужен. Морти, Эсфор, останьтесь, мне понадобится ваша помощь. Остальные уходят. – Лод за моей спиной отдавал указания сухо и деловито, как хирург перед операцией; и я не видела появления иллюранди, но знала, что он пришёл. – Акке, принеси кристаллы, которые лежат в ящике моего стола. Все, что там есть.

Я не оглядывалась. Я смотрела только на Алью, холодного и невозмутимого. По крайней мере, внешне.

Спокойствие Повелителя дроу почему-то успокаивало и меня.

– Он ведь выживет, правда? – в голосе Дэнимона было столько надежды, что мне стало почти больно.

– Я сделаю всё, что в моих силах, – ответ Лода был негромким и непреклонным. – А теперь уходите.

Я вышла из комнаты первой. Прошла в другой конец гостиной, к книжному шкафу, и позволила себе оглянуться, лишь чтобы привалиться к нему спиной. Все четверо светлых уже вернулись к столу, за которым утром наблюдали за переговорами; Навиния и Восхт опустились на стулья, но Дэнимон просто замер рядом, глядя перед собой невидящим взглядом. Прильнув к спине принца, Криста молча обняла его сзади, и трудно было понять – она ищет утешения или хочет утешить сама.

Дверь в покои пленников закрылась, и для полноты картины не хватило только красной лампочки «Идёт операция».

Алья не стал садиться. Он ходил по гостиной от одной лестницы до другой, заложив руки за спину, чеканя неторопливый мерный шаг. Тоже ждал результата, того или иного. Для Повелителя дроу выживание Фаника было так же важно, как и для светлой четвёрки, пусть и по совершенно иным причинам.

Когда Дэнимон встал у дроу на пути, тот вежливо изогнул бровь. И когда эльф упал на колени, на миг я решила, что это Алья отдал ему такой приказ.

Потом заметила безмерное удивление, расширившее глаза Повелителя, и с не меньшим удивлением поняла: Дэнимон сделал это сам.

– Я знаю, что подобное не искупить просто так. Я знаю, что я твой враг и моё слово для тебя ничто. Но пока слова – всё, что у меня есть. И я прошу у тебя прощения, – тихо проговорил светлый принц. – За твою сестру. За то, что с ней сделали.

Алья молча смотрел на него сверху вниз. Недоумённо, вопрошающе, пристально.

– Теперь я знаю, что ты чувствовал. И я не могу оправдать то, что ты делал с девушками из моего народа, но я… я понимаю тебя. – Дэнимон издал смешок, короткий и безумный. – Сегодня я впервые убил человека. Беззащитного, безоружного. Я никогда не думал, что способен на такое, и никогда не найду оправдания тому, что сделал. Но если бы я мог – за то, что он сотворил с моим братом, я бы воскресил его и убил снова. И снова. И ещё тысячу раз. А когда я найду того, кто за этим стоял…

Он замолчал на пару мгновений. И даже коленопреклонённым умудрялся выглядеть гордо: привычка, которая вошла ему в кровь и кости, давая о себе знать даже в такой момент – когда Дэнимон наплевал на всю свою гордость.

– Я прошу прощения за то, что сделал мой отец. Этим ничего не изменишь, но пока это всё, что я могу. – Эльф смотрел Алье прямо в глаза. – Я не могу обещать, что отдам тебе того, кто отдал приказ. Но я клянусь: когда я вернусь в своё королевство, я сделаю всё, чтобы найти исполнителей. Чтобы твоя сестра наконец была отомщена.

Дроу качнул головой. Коротким, едва заметным движением.

– Это не приносит облегчения. То, что я делал с теми девочками. То, что я мечтал сделать с твоим отцом и выродками, исполнявшими его приказы. То, что я и сам не могу оправдать, – когда Алья заговорил, его голос шелестел, как колючий снег, гонимый ветром по льду. – Это приносит удовлетворение. На время. А потом тебя снова настигает пустота и боль, и ещё большая боль – иногда… когда приходит осознание, чем ты стал. Но ты отмахиваешься от этого, забываешься и снова ищешь удовлетворения. Да только каждый раз в тебе умирает что-то от тебя. И месть – это наркотик, которого лучше не пробовать.

Я думала, этим вечером меня уже ничего не удивит.

Но когда дроу протянул руку эльфу, поняла, что ошибалась.

– Встань, принц. Ты не враг мне. Мой враг – твой отец… который отрёкся от тебя. Ты свою цену уже заплатил сполна. – Алья посмотрел на дверь, за которой сейчас Лод пытался вытащить с того света брата Дэнимона. – Твой долг передо мной уплачен.

Приняв руку Повелителя дроу, эльфийский принц поднялся с колен. И несмотря на всё, что мне пришлось сегодня пережить, несмотря на то что ситуация совершенно не располагала к улыбке, я улыбнулась.

Только что на моих глазах треснул трёхсотлетний лёд.

– Я рад, – коротко сказал Дэнимон, когда коронованные особы разняли ладони.

Алья, не ответив, отвернулся, чтобы продолжить прерванное шествие к лестнице в лабораторию колдуна. Дэн, вернувшись к столу, опустился на один из стульев по соседству с Навинией: упершись локтями в колени, уткнув лицо в ладони.

Если б не ошарашенные лица его светлых товарищей, могло бы показаться, что ничего не произошло.

Лод, какой же ты умница. Ты ведь планировал это с самого начала, верно? Если бы наши переговоры увенчались успехом – прекрасно. А когда не увенчались… для тебя – ожидаемо… мы всё равно остались в выигрыше. Ведь нужно не забывать о прошлом, но думать о будущем; и будущее светлых народов сейчас сидело в этой самой комнате. Я думала лишь о том, чтобы воспользоваться принцем как разменной монетой, но ты, как всегда, смотрел на шаг вперёд. И сделал ставку не только на Дэнимона, но на всю эту четвёрку. Чтобы они своими глазами увидели, против кого хотят воевать, чтобы растеряли свой чёрно-белый идеализм, рассмотрев вещи в истинном свете, чтобы абстрактный враг обрёл лицо, которое было куда великодушнее, человечнее и привлекательнее, чем они себе представляли… а порой – куда великодушнее, человечнее и привлекательнее, чем те, кому они привыкли доверять.

Я смотрела, как Криста, тихонько сев рядышком с Дэнимоном, обнимает его за плечи. Как постепенно выцветает изумление на лице Восхта, вновь уступая место угрюмости. Как Навиния откидывается на спинку стула, с каким-то кошачьим вниманием наблюдая за Альей. В конце концов позабытая было тревога добралась и до меня; а дверь в комнату пленных всё не открывалась, и время тянулось невероятно долго, и мы ждали, ждали…

В тишине, которую не нарушали невесомые шаги Повелителя дроу, щелчок замка прозвучал, как выстрел.

Лод в гостиную скорее вывалился, чем вышел. Пошатнувшись, привалился спиной к стене, давая дорогу Морти и Эсфору; кожа белее, чем батистовая рубашка, под глаза легли такие синяки, будто колдун не спал неделю.

Алья замер, где стоял. Дэнимон вскинул голову.

Наверное, в этот миг все присутствующие желали услышать вердикт ровно столь же, сколь и опасались.

– Он будет в порядке, – едва слышно бросил Лод. – Спит. Я подправил его воспоминания о последних событиях… он не вспомнит, что с ним делали. Завтра должен очнуться.

Мой облегчённый вздох смешался с шумным выдохом светлых.

Дэнимон, молча поднявшись на ноги, кинулся в спальню, как и его светлые друзья. Мы с Альей ограничились тем, что заглянули в комнату с порога. Фаника уложили, заботливо закутав в одеяло, не укрыв лишь лицо, умиротворённое сном. Жуткие хрипы исчезли без следа, дыхание выровнялось, и даже отсюда было видно, что синюшная белизна кожи уступила место обычной бледности. Значит, Лод сделал ему переливание крови? А где же тогда оборудование и кто послужил донором? Видимо, Эсфор: то-то он тоже держится за стеночку… но вопрос об оборудовании оставался открытым.

Какое-то время Дэн просто стоял у кровати, глядя на спящего брата. Затем, развернувшись на пятках, вернулся к нам; я ожидала изъявлений признательности Лоду, но эльфийский принц меня удивил.

– Вы обещали снять с меня ошейник, – сказал он.

Лод слишком устал, чтобы удивляться подобной неблагодарности вместе со мной. Так что просто протянул руку и коснулся шеи эльфа дрожащими пальцами.

Дэн вскинул руки ещё до того, как услышал щелчок. Немедленно сдёрнув опостылевшее серебряное кольцо, покрутил его в пальцах.

Сжимая ошейник в ладони, опустил руку.

– А теперь примите мою благодарность. Не униженную благодарность пленника, но благодарность того, кто волен сам распоряжаться своими словами и поступками, – серьёзно молвил принц. – Я, Дэнимон из рода Бьортреас, освобождаю тебя, Лодберг из рода Миркрихэйр, от твоей клятвы.

Когда ладонь эльфа просветила вспышка сиреневого сияния, лицо Альи вытянулось в бескрайнем изумлении. Впрочем, как я заметила краем глаза, у светлых лица вытянулись не меньше.

А вот я этого ожидала. И не я одна.

– Я правильно понимаю, принц, что ты отказался от нашего щедрого предложения? – уточнил Повелитель дроу. – Не сбежал из моего королевства, прихватив брата, пока тебе давали шанс?

– Мой брат в ближайшие пару дней явно никуда бежать не сможет. Да и некуда нам бежать. – Эльф перевёл взгляд на Алью. – Я не могу вернуться к отцу. Не сейчас. Не так скоро после того, что он сделал. И там, куда я должен вернуться… там, среди моего народа, таится в тени мой враг. Тот, кто желал смерти моему брату, тот, кто убил мою мать. Я хочу вернуться, зная, кто он.

– Вот как, – улыбка Альи была ироничной до горечи. – Но здесь тебя тоже окружают враги. Неужели ты не боишься оставаться среди безжалостных порождений зла?

– Нет. – Дэнимон смотрел на него без улыбки. – Потому что теперь я видел тьму и видел зло, и наконец понял: это не одно и то же. Жаль, что я осознал это так поздно.

Я вдруг поняла, что Эсфориэль смотрит на племянника с… гордостью?

Что ж, мне тоже радостно было осознавать, что наследник эльфийского престола не унаследовал от папочки редкостную твердолобость.

– Мы будем рады помочь вам отыскать истину, принц, – тихо вымолвил Лод, кое-как оттолкнувшись от стены. – Но теперь, если позволите, я удалюсь. Для одного дня, мне кажется, нам всем хватит событий, и серьёзные разговоры, которые нам определённо предстоят, лучше оставить на завтра.

Дэнимон только кивнул. Отвернулся, на миг встретившись взглядом с Эсфориэлем – и смутившись невесть чего, устремился обратно в комнату пленных. Даже дверь за собой прикрыл. Жаль: увлекшись передним планом, я не особо обращала внимание на реакцию остальных светлых, а мне было крайне интересно, как они всё это восприняли.

Забавно… должно быть, немое одобрение дяди-предателя напомнило принцу – теперь, играя заодно с тёмными, он стал таким же предателем. Пусть даже его предали первым. Видимо, умом Дэнимон пришёл к верным выводам, но вот сердце и душа их ещё не до конца приняли.

Ладно. Всему своё время, и это время не стоит торопить.

– Иди. И спасибо тебе за всё. – Алья благодарно хлопнул Лода по плечу. – Если позволишь, мою сестру я этой ночью придержу при себе. Понимаю, что тебе хотелось бы отдохнуть в её обществе, но мне нужно с ней многое обсудить.

Морти, которая уже шагнула следом за своим хальдсом, на этих словах замерла.

Ясно. Мне на месте Альи тоже хотелось бы обсудить всё, что произошло, с кем-то из «своих». Самых близких. А поскольку у Лода, похоже, сил хватит лишь на то, чтобы дойти до кровати, сохраняя более-менее вертикальное положение…

– Как скажешь. – Колдун посмотрел на принцессу. – Морти?

– Да, конечно, – улыбнувшись краешком губ, та поправила ларец с лекарствами, который она перекинула через плечо, и мне стало интересно, сколько чудодейственных пузырьков Морти извела сегодня на Фаника. – Совсем забыла, что мне ещё надо распорядиться о постелях для наших… гостей. Спи крепко.

Коротко поцеловав принцессу на прощание, Лод побрёл к лестнице наверх, и я сдержала желание увязаться следом.

Не сейчас. Чуть-чуть попозже. Чтобы это выглядело так, что я тоже пошла спать, и только. И вовсе не бегаю за колдуном.

И тем более не спешу занять место Морти.

– Если позволите, я тоже вас покину. Это был тяжёлый день, и я рад, что мы все его пережили. – Эсфориэль, сдержанно поклонившись, направился в другую сторону. Как выяснилось, пошатывало их с Лодом одинаково. – Быстрого вам дня и звёздной ночи.

Я задумчиво смотрела, как отблески свечей играют на волосах эльфа, ниспадавших до лопаток золотистым атласом.

– Тэлья Эсфориэль, вы ведь знали, чем закончатся переговоры? – не сдержав вопроса, который давно хотелось задать, негромко произнесла я. – Потому и не стали за ними следить?

Брат Повелителя эльфов замер, не повернув головы: застыл, как шёл, глядя прямо перед собой.

– Да. Знал, – наконец очень тихо произнёс он. – И не хотел видеть, как ещё один мой брат окончательно проигрывает своей одержимости.

Я не нашлась, что на это сказать. А ему, кажется, и не хотелось слышать ответ. Поэтому я, как и двое дроу подле меня, просто проводила эльфа взглядом, пока тот не скрылся за изгибом лестницы.

Лишь в этот момент я отчётливо ощутила бесконечную усталость.

– Иди к себе, девочка. Я понимаю, что тебе пришлось нелегко, – Алья произнёс это почти ласково. – Спасибо за помощь.

Так мой вклад оценили? Лестно.

– Рада помочь в том, что считаю нашим общим делом, Повелитель. – Я низко склонила голову, надеясь, что благодарность выйдет достаточно куртуазной, но дроу небрежно махнул рукой.

– Оставь церемонии. Не тебе мне кланяться. По крайней мере, когда мы одни.

Неужели я и от него получила признание моего особого положения? Ушам не верю.

Впрочем, голову охотно подняла.

– Благодарю за честь.

– Довольно обмена любезностями. Иди уже. – Морти велела это шутливо и тепло. – Присмотри за Лодом вместо меня, ладно? Побудь с ним. Сейчас ему это нужно.

Я посмотрела на неё, надеясь, что Морти не заметит недоверия в моём взгляде. И в прозрачных медовых глазах дроу прочла одну лишь доброжелательность.