Глава восьмая. «Безлунная свинья»

– Этот город очень вонюч, – сказала Улия, с подозрением оглядывая кучу ветоши возле углового дома. – И это столица Таифа, претендующего на мировое господство? Где же обещанное празднование совершеннолетия принца?

На ворохе тряпья засохли пятна, подозрительно напоминающие кровь. Догадку подтверждала туча мух, клубившаяся над гниющей кучей.

Впрочем, мухи сопровождали путников от самых городских ворот – жирные, надоедливые и наглые. Весь Каракорум противно звенел мухами.

– Город не был таким, – растерянно произнёс Тинар. – Когда мы с Эль в последний раз приходили сюда, он казался совершенно другим.

– Неужели? – приподняла бровь Улия.

Плащ на её груди заходил ходуном, Сёма не высовывал даже носа наружу с тех пор, как они вошли в Каракорум. Но ни разу не упустил возможность показать своё молчаливо-красноречивое недовольство обстоятельствами, в которые попал.

Тинар кивнул. Он не меньше, чем гости из Тумалы, оказался удивлён и удручён этим хаосом.

– И каким же он был? – Улия не унималась.

– Ну, таким… Грандиозным. Живым. Хлопотливым. Может, где-то и вонючим, но не до такой степени…

Словно перечёркивая его слова, сверху вдруг опрокинулся ушат зловонной жидкости – кто-то вылил содержимое ночного горшка прямо из окна на улицу. Тинар еле успел отскочить, зацепив Улию. Они чуть не свалились на замызганную мостовую, в последний момент удержавшись на ногах. Сёма, который почти вылетел из своего укрытия, пронзительно заверещал: вонючие капли всё-таки попали на мордочку.

Улия принялась вытирать несчастного зверька пропылённым подолом своего длинного плаща. Чище Сёма от этого не становился, действие имело скорее утешающую функцию.

– Нам срочно нужно помыться с дороги, – сказала Улия, когда несчастный зверёк спрятался обратно. – Но у меня не осталось никаких иллюзий. В этом городе?

И тут же сама ответила, словно грум осмелился возразить, хотя он не сказал ни слова:

– Брось! Никогда мы не найдём здесь чистой воды.

– Вообще-то, – мягко напомнил Тинар, – вы сами решили идти со мной.

Ему очень хотелось сказать «навязались», но не стоит усугублять ситуацию. Ссориться сейчас совершенно некстати.

– И, извини, но я напомню, – вежливость Тинара превосходила все мыслимые ожидания, – мы сюда не помыться пришли, а залезть в имперские свитки переписи.

– Одно другому не мешает, – заявила Улия.

Тинар чувствовал себя немного виноватым. В Каракоруме он собирался обратиться за помощью к знакомым теневым аримам, но встретиться с ними не удалось. Рыночная площадь, на которой располагался театр, мало напоминала прежнюю себя. Всеобщая неразбериха в стране проникла в самое сердце столицы. Торговые ряды, смятые людской паникой, обветшавшие в мгновение ока дома вокруг . Мусор и вонь, запустение и мрак – вот что сейчас царило в центральном торжище Каракорума.

И там, где когда-то давал волшебные представления театр теневиков, безжизненно взирали на происходящее грязные стены. Единственная надежда на помощь пропала. Оставалось полагаться только на себя.

Тинар на всякий случай отошёл от брызжущего нечистотами дома подальше и задумался. Самые полные свитки наверняка хранятся в особом отделе, но попасть внутрь бастиона наймастов – на грани возможного. Вернее, за его гранью, поэтому Тинар сразу откинул эту идею. Надо сказать, откинул он её уже давно, ещё в пути, где много размышлял о своём хлипком проекте. Так же как забраковал планы по проникновению в архивы Министерств. Все управления, которые призывают баров, были недоступны. Даже (а вернее – особенно) для везде проникающего грума. Не складывалось у подземного народа симпатии с верными псами. Причём взаимно.

Следом в списке Тинара шёл дом стратега Центрального нома. Конечно, можно попытаться. Подружиться с каким-нибудь лопоухим слугой, прикормить сторожевых псов, обольстить дочь или жену…

Впрочем, последнее – это грум уже размечтался. Тинар трезво оценивал своё влияние на противоположный пол. А вот подружиться или прикормить звучало вполне осуществимо. Только усилия, потраченные на этот вариант, требовали много времени и сил. С точки зрения грума, цель и средства для её достижения должны быть соизмеримы. План оставался громоздким и неуклюжим.

– Эй, – сказала Улия, почувствовав напряжение от мыслительного процесса Тинара. – Я знаю, где мы можем найти больше информации о том, что происходит. Например, выведать, куда переехали эти твои… аримы.

– И где же?

– Конечно, в таверне, – уверенно сообщила аликорн. – Даже когда всё переворачивается с ног на голову, кабак остаётся кабаком. И туда стекаются все, потерянные в этом мире. Нам нужен стоящий на распутье. Шумный перекрёсток, кипящий жизнью, несмотря ни на что. Осталось только найти такой кабак.

– Ты хоть представляешь, что там происходит? – неуверенно спросил Тинар. – Безудержная выпивка, крепкая брань и пьяные драки. Считаешь, это подходит для тебя?

Эль он навряд ли потащил бы с собой в такое место.

– Ты забыл, что я – тавернье? – улыбнулась аликорн. – И обо всём этом знаю наверняка больше тебя. А ещё сразу могу определить, есть перекрёсток в кабаке или нет.

Спустя три часа блуждания по запущенному городу, они остановились перед крепким двухэтажным зданием с яркой красной крышей и разноцветным флюгером.

– Так вот же! – весело сказала Улия.

Огромная вывеска «Безлунная свинья» говорила о том, что они пришли по назначению. Шум, который слышался из полуоткрытой входной двери, также подтверждал сказанное.

Улия рассмеялась.

– Ты чего? – Тинар огляделся вокруг, но не увидел ничего, что могло бы вызвать такой внезапный приступ смеха.

– Дурацкое название, – сказала его спутница, вытирая навернувшиеся слёзы.

– Почему? – удивился грум.

– Ты не понимаешь, да? Как может быть свинья безлунной?

– А лунной? – спросил в свою очередь Тинар, и вопрос не был лишён логики. – Как свинья может быть лунной? Всё здесь в порядке. По своему опыту я знаю: чем безумнее название, тем насыщеннее и интереснее проведёшь время.

– Странные понятия у вас в Таифе, – сказала Улия.

– Нормальные, – ответил Тинар. – И я думаю, что эти понятия и правила работают, где угодно. А вот, к примеру, твой кабак, он как называется?

– «Таверна «У»», – охотно поделилась аликорн.

– Т-ю-ю-ю, – присвистнул грум. – Я бы в такое заведение зашёл, только если бы несколько лун бродил по степи и страшно проголодался.

– Так тебя никто бы и не пригласил в мою таверну, – парировала Улия. – Она не для таких, как ты… целых…

– Что значит, целых?

– То и значит. Пришедших повеселиться. В моей таверне собираются межсезонники. Те, у которых сердца раскололись пополам.

Тинар всё равно не понял, но решил, что выяснять подробности ему и некогда, и не хочется.

– Пойдём? – спросил он, с грустью думая о своём стремительно худеющем кошельке. Он пытался угадать, много ли может выпить Улия, а также прикидывал, в какую сумму встанет наличие с ними Сёмы.

– Подожди, – Улия вдруг схватила его за рукав, – мне не нравится это ощущение…

Кабак внезапно окутала ненормальная тишина. Она длилась недолго, тут же из него, как пробка из закупоренной бутылки, вырвались душераздирающие крики. Разномастная толпа, в которой сельжитов от аристократов можно было отличить только по одежде, хлынула из двери. Вся эта масса дико вопила и рвалась из кабака с раззявленными ртами и выпученными глазами. Что-то ирреальное гнало их: обычная драка или даже убийство не могли напугать завсегдатаев, привычных к подобной рутине питейного заведения.

– Ох ты ж, – произнёс Тинар, непроизвольно прикрывая внутренний карман на груди. Там у него был кошель. – А ты права.

Он попытался поймать проносящегося мимо мелкого мужичка с жидкой бородёнкой.

– Уважаемый, что там случилось?

– Выворотники! – гаркнул тот неожиданным густым басом. Наверное, от страха с недюжинной силой он рванулся из рук Тинара и помчался дальше. Кажется, быстрее, чем ветер.

Улица вмиг опустела. И в этом тоже была какая-то сверхъестественная ненормальность.

– И что это? – спросила Тинара Улия.

Тот пожал плечами:

– Ты же слышала – выворотники.

– Мне рассказывала Эль, – Улия разозлилась. – Про ваших выворотников я знаю. А спрашиваю, почему эти существа их так испугались?

– Да не знаю я! Конечно, нет ничего хорошего, если у твоей тени случится выворотник, но если соблюдать осторожность, то этого не произойдёт. И дело это такое… Интимное. А ещё выворотники не нападают на живых существ, если только не загнаны в угол. Сами боятся.

– Значит нам нужно выяснить, что случилось, – Улия, несмотря на опасность, явно чувствовала себя в своей тарелке.

Сёма пошёл протестными волнами под её плащом. Тинар мысленно присоединился к колебаниям зверька. Вслух же сказал:

– Стоит ли? Мы ещё не определились…

– Если будешь бегать от того, что само идёт в руки, у тебя так ничего никогда и не появится, – глубокомысленно заявила девушка. – Откуда ты знаешь, может, там как раз и находится ответ на твой вопрос?

Они осторожно поднялись по лестнице опять замолчавшего кабака и заглянули в распахнутую дверь.

– Зад зверя Ниберу, – выругался Тинар, отшатываясь от входа.

Он резво скатился с высоких ступеней и, зажав ладонями рот, кинулся в чахлый куст. Булькающие звуки, которые немедленно послышались с той стороны, не оставляли сомнения: Тинара выворачивало наизнанку. Причём куст даже не пошевелился, а продолжал философски взирать в небо: он явно привык к таким инсинуациям.

У Улии съеденное накануне тоже подошло к горлу.

Выворотник застиг сельжита около самого порога, поэтому от входа всё было видно очень хорошо. Свежевывернутая тень пожирала своего хозяина. Выворотник начал с ног, поэтому в перекошенном лице несчастного ещё различались характерные черты, но всё, что находилось от пояса, превратилось в кровавое месиво. Руки ниже локтя напоминали клейкую кашу, густо приправленную нежно-белыми осколками костей.

Сельжит ещё дышал и даже пытался сопротивляться. Но мог только по инерции дёргать головой, издавая нечеловеческое шипение. Выворотник молча и жадно втягивал в себя раздробленную плоть. Мстительно распластался по умирающему хозяину, за которым ещё несколько минут назад трепетно повторял каждое движение.

Улия с трудом сдержалась, чтобы тут же не закричать (долгие годы управления собственной таверной приучили её сначала и очень быстро думать, а только потом реагировать), затем заставила себя оторвать взгляд от жуткого зрелища. Нужно было осмотреть всё поле трагедии.

Она увидела кровавые кляксы на полу и ещё одну, сползающую с широкой скамьи. Лавка оказалась настолько тяжёлой, что её не перевернула даже толпа крепких мужиков, метавшихся по залу в панике.

Улия внимательно всмотрелась в тёмный угол под левой стойкой бара. Каждый тавернье знает, что это самое безопасное место для укрытия во время заварушки. И не ошиблась. Из-под стойки блеснул испуганный глаз. Кабатчик приложил палец к припухшим губам, по-детски алеющим сквозь бурную поросль на подбородке. Улия кивнула и отпрянула от входа. Выворотник, поглощённым пиршеством, не заметил ни её появления, ни исчезновения.

Она спустилась с крыльца, села прямо на траву, покрытую сальным слоем городских отходов, и, не моргая, уставилась на смертельно опасный вход в «Безлунную свинью».

– Это… – Тинар кашлянул, обозначая, что он в порядке.

– Хорошо, – кивнула Улия, не поворачивая головы. – А теперь скажи, о чём ты сейчас думаешь?

– Это невероятно, – ответил Тинар. – Выворотники – одни из самых забитых существ Таифа. Никогда и никто не слышал о том, что они на кого-то нападают. Самые бесправные, униженные и слабые существа, наверное, во всей Ойкумене.

– Может, просто некому было рассказать о таких нападениях? – Улия намекала на то, что вывернутые тени сжирали своих хозяев, превращаясь в них.

– Нет, – покачал головой Тинар. – Здесь что-то другое.

Аликорн кивнула.

– Без постороннего вмешательства здесь не обошлось. Я… почувствовала дух древня. Никогда не думала, что они покидают границы Тумалы, но, кажется, я ошибалась.

– Кто это? – удивился Тинар. – Древни… Что за ерунда?

Улия резко поднялась с травы:

– Давай-ка зайдём.

– Не-не-не-не… Я думал, ты предложишь, наоборот, срочно покинуть это жуткое место.

– Ни за что, – решительно сказала Улия, мягко похлопав разволновавшегося под складками плаща Сёму. – Здешний тавернье ещё юный мальчишка, очевидно совсем недавно получивший кабак в наследство. Есть же солидарность гильдии…

– В смысле? – Тинар понимал цеховую солидарность, но никак не мог взять в толк, какое она имеет отношение к тому, что находится вне гильдий грумов.

– А как ты думаешь? – Улия почти рассердилась. – Неужели я брошу брата-тавернье в такой ситуации на произвол судьбы? Ещё и когда…

Она окинула взглядом улицу, словно вымершую в один миг.

– Когда все те, кто веселился и гулял тут сутки напролёт, слиняли прочь, как только запахло жареным?

Тинар проворчал что-то неразборчивое, но поплёлся за аликорном.

– Слушай! – Улия резко обернулась и посмотрела ему прямо в глаза. С таким напором, что грум непривычно смутился. – Вот как ты думаешь, почему мне, нежной девушке, удавалось многие годы содержать таверну? Такую, что стоит на перекрёстке миров?

– И почему же? – пробормотал Тинар.

– У меня есть небольшое, но прекрасное преимущество, – сообщила Улия, заглядывая в распахнутую дверь. Тинар маячил за спиной аликорна, каждую миг готовый к стремительному отступлению.

Выворотник доглодал хозяина. Томно распластался на пятне от тела, подрагивал конечностями, где формировались нервные окончания. Наполнялся новыми ощущениями, привыкал к состоянию. Весь ушёл в себя, сосредоточился на только что обретённой сущности.

Юный трактирщик из-под барной стойки взирал на воплотившегося монстра всё с тем же ужасом, но воспрял духом, как только Улия и её спутник вернулись.

В его глазах загорелась надежда, когда Улия сдёрнула с головы капюшон. Рог, кокетливо выглядывающий из-под пушистой чёлки, засиял чистотой и хрустальной нежностью. Его свет пробежался по залу кабака, очищая от скверны и крови.

Когда волна дошла до выворотника, он дёрнулся. Сначала недовольный потревоженным отдыхом после перерождения, а затем испуганно. Священный свет прошёл через только что образованную кожу и стал разъедать её множеством осколков. Монстр взвыл, словно пробуя голосовые связки, получилось хрипло и клокочуще, как будто в его глотке закипал густой суп.

Он пополз, хрипя и дёргаясь всем телом. Стремился к привычной стене, где совсем недавно в бытность тенью не раз находил спасение от бьющих башмаков. Схватился за неё руками, прижался к закопчённому дереву. Выискивал щель, чтобы спрятаться в ней.

Так как выворотник совсем недавно обрёл плоть, у него получилось. Оставляя кровавые разводы на брёвнах, выворотник сжался в плоский лист и просочился сквозь стену. В кабаке стало невыносимо тихо и пронзительно светло. Тинар смотрел с восхищением на прекрасный и чистый свет аликорна. В глазах жгло и резало. По щекам катились, не переставая, слёзы.

– Э-э-э-т-т-о и есть твоё преимущество?

Тинар заикался.

– Да, – сказала Улия, пряча рог под капюшоном. Его свет тускнел, словно потусторонняя злоба выворотника выпила волшебство. – Именно так я прекращаю все безобразия в своей таверне.

Она подошла к стойке, под которой прятался кабатчик, и заглянула вниз.

– Можете выходить, уважаемый.

Тот помотал головой, словно смахивая с себя наваждение, а затем прытко выскочил. Через долю мгновения мальчишка уже стоял на ногах:

– Как это вы его? – он смотрел на Улию с восхищением. – И… О, тень зверя Ниберу! Неужели вы… Улия? Рогатая дева из таверны на перекрёстке? Не может быть! Все наши знают… О вас ходят легенды, и не мечтал, что когда-нибудь…

Улия похлопала его по плечу, прерывая поток восхищения. Но Тинару показалось, аликорн довольна, что слава вышла за пределы родного леса.

– Не время сейчас, – сказала она. – Нужно разобраться, что здесь произошло. Как это случилось.

– Всё было обычно, – пожал тот плечами. – Посетителей набилось много, я не уловил момент, когда из-под одного сельжита случился выворотник. Мужик напился в стельку: сидел здесь со вчерашнего вечера, кутил всю ночь и продолжил утром, даже глаз не сомкнув. Хвастался, что купил по дешёвке дом в столице, счастье его так и раздирало, не мог ни спать, ни есть. Только хмелел всё сильнее. От дурной его радости, наверное, и случилось. Внезапно все принялись кричать, я услышал, как поминают выворотника, но и подумать в первый момент не мог… Это же… Интимное. Разве выворотник случается при свидетелях?

Тинар понимающе покачал головой. И в самом деле, видано ли такое?

– Они сначала, кажется, собирались выворотника побить и выкинуть прочь – пьяным-то и море по колено, вот только резко протрезветь пришлось, когда эта тварь с той стороны тени вдруг набросилась на хозяина и начала его… Ну вы же видели…

Обратился он к Улии.

– В это сложно поверить, но она начала его в прямом смысле слова пожирать. Все отпрянули к выходу, когда ещё из-под одного тут же случился выворотник и тоже… Того… А потом ещё. И ещё.

– Сколько вы насчитали? – спросила Улия.

– Пять, – тяжело вздохнув, ответил кабатчик. – Здесь их было пять. А сколько потом – не знаю.

– Конечно, – задумчиво сказала Улия. – На улице мы не видели ни одного.

– И что? – не понял Тинар.

– Радиус действия, – опять непонятно сказала Улия.

Ох уж эти тумалинские заморочки. Она раздражала Тинара, когда вот с таким видом всезнайки говорила о чём-то само собой разумеющимся, но совершенно неведомом груму из Таифа.

Плюс ко всему она опустила резко побледневшее лицо вниз, словно нюхала своим маленьким рогом воздух, и произнесла:

– Их даже два. Взрослые, сформировавшиеся древни. В винном погребе. Вот что бы древням делать в винном погребе?

Тинару показалось, что сквозь капюшон Улиного плаща опять пробивается синий свет аликорна. Он набирал силу, становясь всё ярче и пронзительнее. Словно рог реагировал на мощный источник зла, предупреждая, что враг совсем рядом.