Глава 3. Шехран

Мать всех ветров учит нас, что судьба человека есть песчаная тропа в каменной пустоши. Каждый наш шаг вздымает бесчисленные песчинки, укладывая их новым узором пути. Каждый наш шаг определяет, какую ношу мы готовы принять и удержать сейчас. Судьба всегда складывается по силам человека, на каждый поступок щедро рассыпая перед ним то радости, то испытания для укрепления сомневающегося духа. Можно сказать, что джелаиры сами творят свою судьбу, прокладывая дорожку к небесным вратам.

Единый, в которого веруют шехи, не так благосклонен к своим детям. По крайней мере, так твердит учение, созданное при старом короле-тиране. Говорят, что этот бог требует от людей покаяния и безволия, подобно шехскому королю, решая, кто достоин быть счастливым, а кто – вечно гнуть спину в поклонах и трудах. Вера шехов строится на подчинении сильнейшему, который решит все за них. И рабством изливается на землю. Странная вера, чужеродная, противная природе вещей.

Стоит только столкнуть всесилие их Единого с возвышения – и души людей возвращаются к истинным основам. Пробуждаются от наведенного сна и начинают прокладывать свой путь в каменной пустоши Судеб. Тот, кто готов пожертвовать собственным благом ради других, достоин помощи, невзирая на то, чужак он или свой. Но сначала…

– Зачем мне помогать тем, кто бессовестно унижал и очернял мой народ?

Молодой король дернулся, как от удара, по-прежнему стоя на коленях. Огонь надежды медленно гас в его глазах.

– Зачем мне помогать людям Шехии, которые так быстро поворачивают свое оружие против ставших ненужными соратников? Людям, которые когда-то радостно смеялись на казнях и публичных порках тех, кто решил связать судьбу с моим народом? Ты просишь меня помочь тем, кто забавлялся, глядя на наших детей, закованных в цепи? Ты, позволивший замучить до полусмерти ребенка Лесных, которые давно уже закрылись в своих краях?! И приказавший выкрасть меня из родной земли, как ночной вор! Ты не подумал узнать о нашей жизни, не обратился за помощью к великим толгоям, не спросил моего отца, да что там, не спросил даже меня, хочу ли я ехать в Шехию! Просто решил, что имеешь право распорядиться судьбой дикарки из степей, похитил, посадил на цепь, а теперь просишь помощи в спасении твоего народа? За что мне их спасать?

Йозеф странно скривился. Кажется, еще немного – и он заплачет. Юноша склонил голову. Его старший брат, не шевелясь, смотрел на льющуюся с небес воду.

– Назови мне, Йозеф, хотя бы одну причину, почему я должна помочь чужакам, плюющим на мой народ?

– Я… Мне… – прошептал, запинаясь, книгочей, ставший королем. – Ты права, Такхиза. Прости меня. Людек вернет тебя домой завтра утром. Прошу только об одном – позволь показать тебе нашу страну. Не все шехи так дурны, как ты считаешь. Среди нас… – он запнулся, криво ухмыльнулся и продолжил. – Даже среди нас, погрязших в грехах, есть хорошие люди. Ты… пойдешь со мной?

– У меня есть выбор?

– Есть, – твердо ответил Йозеф, поднимаясь с пола и серьезно глядя на меня. – Если ты согласна увидеть, как живут те, кого ты считаешь виновными в стольких проступках, я прикажу принести подходящую одежду. На рассвете брат увезет тебя туда, где нашел.

Я молча кивнула. Король выдохнул, коротко поклонился и вышел. Людек, оторвавшись от созерцания, царапнул по мне взглядом, на мгновение замер, процедил что-то сквозь зубы, после чего решительно подошел, схватил меня за щиколотку, пробежал длинными пальцами по ободку браслета и быстро вышел, хлопнув дверью. Я непонимающе шевельнулась. Цепь звякнула, что-то щелкнуло – и рабский браслет двумя половинками свалился с моей ноги. Жить сразу стало легче.

– Сдержи слово, Йозеф. – Я устроилась с ногами на покрывале под балдахином, задумчиво рассматривая выцветшие узоры ковров на стенах. – Сдержи слово, юный король, и я помогу тебе, клянусь ветром.

***

Людек нашел брата в зимнем саду, под самым куполом дворца. Шехи избегали острых шпилей крыш, веря, что таким образом выражают непочтение своему богу, потому все постройки в королевстве венчали куполами или едва наклоненными черепичными скатами. Богатые шехи частенько устраивали на верхних этажах своих замков зимние сады и оранжереи – купола, выполненные из укрепленного стальными полосами стекла, прекрасно держали тепло и пропускали достаточно света.

– Йозеф ден Поль, извольте объясниться!

Молодой король даже не подумал обернуться, по-прежнему кроша хлебный мякиш в пруд с рыбами. Дворцовый зимний сад был огромен, величиной с целый этаж. Здесь были и теплицы с овощами и фруктами, и лужайки в обрамлении фигур из стриженых кустарников, и декоративный пруд с перекинутым через него мостиком. Йозеф сидел на кованом перильце этого мостика, свесив ноги. И без того кудлатая коса короля полностью растрепалась, рукава блузы были закатаны выше локтей, ворот ослаблен.

– Брат! – позвал Людек, гневно раздувая ноздри.

– Отстань. Я думаю. – Йозеф меланхолично махнул рукой, рассыпая крошки по водной глади, тут же вспучившейся жадно распахнутыми рыбьими ртами.

– Расчувствовался? Пожалел дикарку? Бедная-несчастная, из дому похитили, народ обидели! – передразнил старший, непримиримо скрестив руки на груди. – Бред! Бред это все и вранье! Все эти благородные заветы старухи, которую они почитают! Она врет, брат, и не краснеет! Единым клянусь, эта драная степная лиса сейчас сидит и злорадствует над нашими бедами!

– Не кричи, Людек. Ты не прав.

Король был спокоен и отрешен. Он со вздохом откинулся на шлифованные доски моста, глядя на залитый водой купол.

– Если бы ты больше времени уделял чтению, то знал бы, что заветы Матери всех ветров для степняков священны. И что они действительно чтут их. Если бы гнев не забил тебе глаза и уши, ты бы давно заметил, что степняки даже не смотрят на наших женщин, лишь выполняют свою работу и уходят на родину ровно через полгода. Вместо них приходят другие. Как будто они… меняются. Ну, а если бы ты внимательнее изучал настоящее оружие степного народа и те подделки, которые находят в разоренных деревнях, то понял бы, что кто-то основательно дурит голову шехам, распаляя их против соседей, война с которыми окончательно подорвет нашу страну. Будто Приморья нам мало! – Йозеф коротко взглянул на притихшего брата и продолжил. – И мы действительно поступили подло по отношению к этой девушке. Мне показалось, что я нашел средство от наших бед… и забыл, что это средство обладает собственной волей и сердцем. Она права во всем, Людек. Кстати, что с пленницей герцога?

– Почтенный Марек бьется за ее жизнь. Подробнее про разоренные деревни, мой король, – уже спокойнее попросил старший, присаживая у начала моста.

– Да все просто, братец, – хмыкнул Йозеф. – Кто-то намеренно морочит шехам голову, поджигая приграничные деревни и угоняя жителей. Я специально смотрел в книгах и изучал оружие степняков, служивших в охране одного из лордов. Очень похоже, но… всего лишь подделка. Сами степняки отказались брать принесенное оттуда лезвие в руки. Сказали, что оно пахнет землей.

– И что в этом странного? – приподнял бровь Людек.

– О, мой дорогой брат, это очень странно! Чтоб ты знал, уважаемый советник, степняки закаляют свое оружие не в земле, как наши кузнецы. Они закаляют его в подземных реках, а затем шлифуют песком. Их мечи и кинжалы подобны зеркалу, тогда как наши даже самый умелый кузнец никогда не может так обработать. Все-таки дед совершил огромный подвиг, написав свой труд о степном народе.

– И глупо погиб от шальной стрелы в спину, – оскалился Людек.

– А это еще вопрос, от чьей стрелы он погиб, – нахмурился король. – Людек, сколько можно?! Я тебе уже тысячу раз сказал – не могли степняки увести твоего воспитанника! Ищи на рабских рынках Шехии или в Приморье! Степняки не уводят пленных! У них вообще нет рабства!

– Прямо рай, а не варварская степь! – саркастично закончил фразу брата советник и попросил, – закроем тему. Найденное оружие я сравню с оригиналами, раз ты говоришь, что это подделки. И прикажу искать виновных.

– Я думаю, искать стоит среди лордов, – сверкнул глазами король. – Бесу ясно, что без них не обошлось. Приморцы обычно убивают всех мужчин и женщин, но щадят стариков и детей. Даже в таком подлоге они не смогли бы отступиться от своих принципов. Не их работа. Прошерсти рабские рынки, там наверняка проявятся ниоткуда появившиеся должники с интересными новостями.

– Хорошо, мой король, – склонил голову Людек. – Еще указания?

– Единый, да брось ты эту привычку! Хотя бы наедине говори со мной нормально! – вспылил Йозеф, подскакивая на ноги. – Ты думаешь, я так хотел стать королем?! Думаешь, мне нужно это бесово поклонение? Девицы, поджидающие на каждом углу? Их отцы, выклянчивающие очередную подачку? Мол, ваш папенька был так жесток с нами, неужто молодой господин не вернет справедливость?! Да подавитесь вы этой короной! Отрекусь!

– Йозеф! – прикрикнул старший брат, встряхивая разошедшегося родича за плечи, и заговорил тихим, успокаивающим голосом. – Никто не говорит, что ты хотел получить эту ношу, брат. Напротив, лорды знали, что как раз ты будешь тяготиться ею до последнего вздоха. И, если надавить чуть сильнее, с легкостью отречешься от трона. Наверняка источник иссяк из-за их происков! Мы все решим, Йозеф! Все исправим! И отомстим!

– Кровожадный Людек, – ухмыльнулся король, остывая. Хлопнул брата по плечу, высвободился и направился к ходу в свои покои. – Отомстим, как скажешь. Только сначала разберемся с салхиной. Не стыдно самому? Совсем ведь девчонка, а ты ее на цепь посадил!

– Уже освободил, – проворчал Людек, идя следом. – Служанок с одеждой отправлю, карету подготовим. Будь готов через час.

– Хорошо, – зевнул в ответ король и скрылся в темноте тайного хода.

***

Вскоре после ухода братьев-королевичей в двери снова повернулся ключ. Хихикая и шепотом переговариваясь, в комнату залетели две молоденькие (года на три младше меня с виду) девчушки. Обе с уложенными в «крендельки» волосами и вычерненными бровями, они были одеты в длинные, до пола, платья с нарядными фартучками поверх пышных юбок. Служанки?

– Доброго дня! – присела передо мной та, что выглядела постарше. – Меня зовут Алжетта, ее – Марта. Его высочество приказал помочь вам облачиться для выхода в город.

Я покорно слезла с кровати и встала посреди комнаты. Девицы сноровисто содрали с меня платье, мастерски распустив все веревочки-крючочки, натянули сверху тонкую рубашку с вышивкой по краям, поверх нее – целый ворох юбок, колоколом вставший вокруг меня. И сверху утрамбовали все изящного кроя бархатистым платьем темно-зеленого цвета, с золочеными пуговицами на груди и черным поясом с бантом на талии. Попытку натянуть на меня чулки я отсекла, вызнала только, где они припрятали полагающуюся на выход обувь, и отправила девушек восвояси. Чулки с розовыми лентами я затолкала под матрас вместе с тонкими туфельками, надев вместо них свои походные штаны и мокасины. Подумала – и оборвала половину нижних юбок, спрятав их под подушками. Прошлась по комнате, пару раз присела, подпрыгнула. Джелаиры всегда должны одеваться сообразно окружению. И в окружении опасных чужаков ничто не должно мешать мне двигаться. Уверившись, что в случае нападения смогу выйти из-под удара, я присела на край кровати.

Йозеф обещал вернуть меня утром в степь. Радостная весть, если только забыть о минувшем Дне равновесия, после которого наша земля вдоль границы похожа на раскаленную печь. А до городов идти не один день. Я просто не доберусь до дома! Можно попробовать, конечно, пройти через земли Лесных. Я все-таки спасла их дитя, уверена в этом. Жаль, не успела освободить, но тут уж не моя вина. Значит, на жителях Чащи долг жизни. Должны пропустить. Если что, их привратник тайком проведет, он добрый малый. Тогда мне придется идти вдоль границы через все Приморье, это примерно полторы недели конным шагом. Приморье все еще воюет с шехами, так что молодой король не поможет, скорее, навредит. Как быть?

На этой мысли меня прервал скрип открывающейся двери. В проеме застыл Людек, по-прежнему кривящийся от одного взгляда на меня. Дитя глупости и предрассудков! Даже наши малыши с пеленок знают, что судить о предмете только по его виду – опасно. Иная змея похожа на ярко раскрашенную погремушку, но это не значит, что ее можно трогать! Напротив, такие притягательные внешне существа самые ядовитые!

– Иди за мной, – процедил мужчина и круто развернулся. Подкованные сапоги стучали по каменным плитам пола. Мы спустились на три пролета вниз, забрались под пыльный гобелен, свернули в темный, теплый коридор и вышли под прозрачный купол конюшни. Король уже ждал, сидя в карете с распахнутой дверцей.

– Тебе идет наш фасон платьев, – широко улыбнулся Йозеф. – Даже не признать степную кровь!

– Не все дети степи черноволосы, – наставительно уронила я, забираясь в карету. У нас тоже были подобия этой коробки на колесах, но… Что может быть лучше быстрой скачки? Когда ты мчишься по просторам степи наперегонки с ветром, сливаясь в единое целое со своим конем – да без рабской упряжи, без понуканий и шпор…

Карета дернулась и медленно покатилась. Меня усадили к окну лицом, напротив устроились два брата. Отдернув кружевную занавеску, я рассматривала проплывающий мимо нас город.

– Сейчас мы в Шехране, это столица королевства, – пояснил Йозеф, навалившись на спинку сиденья. – Дворец стоит в центре, вокруг – жилища нашего дворянства и столичные дома лордов.

За окном открывался чудной вид. Сквозь пелену дождя очертания построек казались смазанными, будто чернильные линии на мокрой бумаге. Каменный, холодный город. Мы проезжали мимо трехэтажных домов с дымчато-серыми куполами вместо крыш, окруженных зелеными садами в огранке кованых заборов. То тут, то там на широкой улице попадались вывески королевских контор: стража, городская управа, суд, банки. Навстречу неспешно двигались такие же кареты, запряженные холеными лошадками. Всюду попадались следы роскоши и богатства: бьющие даже в дождь фонтаны, золоченые статуи владельцев домов, вычурно украшенные фасады замков. Странно, непривычно. Зачем украшать, чтобы потом скрыть за высоким забором?

Карету подбросило на кочке. Людек вздохнул в ответ на вопросительный взгляд брата и ответил:

– Ярмарочный порог. Совет лордов приказал дорожникам выложить каменный бордюр с обеих сторон от ярмарки. Чтобы разные сословия не забредали на чужую территорию.

Йозеф поморщился и вздохнул, бросив короткий взгляд наружу. За стеклом развернулись торговые ряды. Я прилипла носом к окну, рассматривая знаменитую шехскую ярмарку во все глаза. Сколько хвалебных слов я о ней слышала от приемной матушки! По всему выходило, это самое лучшее, что есть во всей Шехии. Длинные, сложенные из мореного дерева и камня прилавки, укрытые покатым навесом, тянулись друг за другом. Одежда, ткани, обувь. Поделки из дерева и камня, женские украшения, детские игрушки. Упряжи, седла, ошейники, кормушки, клетки для зверей. Купола конюшен и звериных вольеров. Многоголосый птичий ряд. Печево, банки с зимними соленьями, вяленое мясо. Фрукты и овощи, пряные травы и коренья. Пахнущие свежей кровью мясные ряды. И…

– Что это?! – я отпрянула от стекла, в ярости уставившись на своих спутников. Йозеф отвел взгляд, Людек насмешливо хмыкнул.

– Это, дикарка, ряд должников. Те, кто не может вовремя отдать долги или уплатить налоги, поступает в служение. Грустная сторона нашей жизни.

– Мне кажется, здесь стоят те, о ком королевство решило забыть! – зло отрезала я, на ходу толкая дверь и выскакивая наружу, благо скорость кареты позволяла.

– Остановите! – стукнул в стенку Йозеф. Людек, шипя от ярости, вылетел следом за мной, нагнал, схватил за локоть.

– Что ты себе позволяешь, девка?!

– Убери от нее руки, Людек! – стеганул в спину холодный голос короля. Йозеф стоял напротив, щуря потемневшие от гнева глаза. – Быстро!

Брат-советник сдавленно помянул демонов и бесов, отошел на шаг, буравя меня взглядом. Король аккуратно расправил помявшийся рукав платья, горестно выдохнул.

– Теперь синяки будут. Людек, тебе в армии совсем воспитание отшибли? Так грубо обращаться с дамами!

– Где ты видишь даму, брат?! – снова зашипел старшенький. Мать всех ветров, да как его такого во дворце советником терпят? Он же опасен!

– Людек, уймись, – сердито бросил король и взял меня под руку. – Ты хотела что-то посмотреть, Такхиза?

– Тахиза, – поправила я, поморщившись. – Меня зовут Тахиза, но, если вам сложно, можете называть меня Тайей.

– Тайя, – проговорил король, задумавшись. Радостно блеснул улыбкой. – Я буду рад, если ты позволишь так себя называть.

– Да пожалуйста, – вздохнула я обреченно и двинулась вперед. Что-то кольнуло меня, когда мы проехали второй по счету рабский ряд… Что-то такое…

– Как ты ЭТО мне объяснишь, брат? – в бешенстве обернулся к плетущемуся в хвосте советнику король и ткнул пальцем в поразивший меня постамент. – ЭТО что?! Откуда они в столице?!

На дощатом постаменте сжались, сбившись в кучу, трое детишек. Лет восьми-десяти от силы, худые до прозрачности, с вытянутыми вверх головами и… зелеными с золотистыми полосами волосами. Лесные. Увидев меня, дети зашевелились, остроконечные ушки дернулись. Малышня втянула носиками воздух и радостно рассмеялась. Торговец, стоявший рядом и пялящийся во все глаза на короля, позеленел от страха и замахнулся на них кнутом.

– А ну, молчать, отродья!

– Шшшшех, песка тебе в глотку! – я рванулась, оставив клок платья на остроугольном заборчике вдоль этого ряда, подскочила к мужику и дернула рукоять кнута так, чтобы удар пришелся по его жирной спине. Торговец заорал от боли. Кнут выпал у него из рук. Дети шелестели за моей спиной.

– Салхина… Салхина пришла за нами…

Ключ от ошейников нашелся у пучившего глаза торговца на лоснящейся шее. Дети, несмотря на худобу, были целы, разве что пара синяков на коленках и ссадины на ладонях. Повезло.

Я обернулась к королю, прижимая детей к остаткам юбки.

– Ты по-прежнему просишь спасения? Говоришшшшь, есть среди вас и хорошие люди?! Где хоть один?! Они все прошли мимо!

Йозеф молчал, хмуро глядя на торговца. Тот даже скулить перестал, лишь дергался на месте.

– Людек…

Советник вырос за его спиной.