Неприбранная комната. Растерзанная постель. Олег над распластавшейся девицей. Властные руки удерживают ее, грубо и непристойно. Страстные объятия. Смена поз. Его лицо. На губах – самодовольная ухмылка, в глазах – дьявольский огонь, наслаждение и похоть.
Стеша выронила аппарат, прижала ладони ко рту, удерживая крик и приступ тошноты.
Какую роль он ей уготовил? Хотя… Стеша и так понимала: ждать с работы, терпеть его «занятость», не задавать «лишних» вопросов, пока он будет наслаждаться жизнью во всех ее проявлениях. Перед глазами встала целующаяся пара. «Котик», блин. В носу засвербело от всплывшего в памяти приторно-сладкого аромата.
Бросив в сумку пару сменного белья, свитер и запасные джинсы, она пересчитала отложенные на отпуск деньги. Торопливо вышла из комнаты, но почти сразу же нос к носу столкнулась с матерью.
– Ты куда собралась?! – Испуганный взгляд на дочь, на зажатую в руках дорожную сумку. – Андрей!
– Проветриться, – и, не дожидаясь, пока мать опомнится, подхватила ботинки и выскочила на лестничную площадку. Сбежала на несколько пролетов вниз и только тогда нажала кнопку вызова лифта, не слушая, что кричит наверху мать. Обулась в кабине и, не оглядываясь, пробежала через пустой холл и выскочила во двор.
Холодная изморозь, тонкая корка льда на лужах. Ветер в лицо.
В ушах – четкий, как биение собственного сердца, ритм, который взрывается слайдом в висках. Ее личное танго смерти. Танго в ритме sforsando.
Железнодорожный вокзал. Оранжевый продолговатый билет в один конец в вечно мятежный город.
Душное тепло плацкартного вагона.
Она прошла на свою «боковушку», мельком взглянула на брошенную пассажиром верхней полки спортивную сумку и устало присела на свое место, уставившись в черноту ночи.
За спиной возились, устраиваясь, пассажиры. Пожилая женщина с ребенком попросила достать теплые одеяла с верхней полки. Стеша, словно во сне, помогала, кивала, вымученно улыбалась. Лишь бы избавиться от вопросов. Лишь бы снова отвернуться в черноту ночи.
В отражении мелькнула смущенная улыбка, темная фигура в военной форме замерла у откидного столика.
– Привет. – Бархатистый голос, в который хотелось укутаться.
Она резко обернулась от неожиданности: светлые глаза смотрели удивленно и улыбались. Бесенята в их глубине озадаченно перешептывались: разве такое бывает?
Егор покосился на онемевшую девушку, снял китель с широких плеч и, забросив дорожную сумку на верхнюю полку, присел напротив. Прислонился спиной к жесткому пластику плацкартного вагона. На губах играла полуулыбка.
Чертики в светлых глазах замерли в ожидании.
Стеша искала слова, чтобы чем-то заполнить неловкую паузу. И не находила. Беспомощно крутила белые проводки наушников, наматывая на указательный палец и разматывая вновь. Егор решительно придвинулся к столику, положил руки перед собой, загадочно улыбнулся:
– Чаю хочешь?
Мерный стук колес, полумрак заснувшего плацкартного вагона, две кружки крепкого чая, нетронутая упаковка печенья на столике и плитка темного шоколада. Стеша ловила заинтересованные взгляды соседей. Их не трогали, не звали поболтать, старались не мешать.
Егор рассказывал о море, и его глаза странно искрились. Девушке казалось, что она смотрит кино – так ярко расцветало холодное северное море в его стальных глазах. Она чувствовала соленый привкус на губах, порывы колкого ветра.
Егор дважды доводилось испытать автономное плавание. Судя по всему, это было неплохо.
– А ты, ты почти дипломированный юрист? – В его глазах пытливое внимание и любопытство, желание разговорить.
Стеша кивнула:
– Почти. Госы и защита диплома остались.
– И дальше: преступников ловить?
Девушка тихо рассмеялась:
– Надо же, столько недостоверных предположений на уровне «Википедии» в одной голове, – с иронией вернула его же шутку она собеседнику.
Он понял и широко улыбнулся. Смущенные чертики затаились в глубине серых глаз. Стеша пояснила:
– Просто это самое распространенное заблуждение. Почему все думают, будто кроме работы в уголовном розыске юрист больше нигде не нужен?
– Не, – отмахнулся молодой человек. – Дело не в этом, а в том, что романтически настроенные девушки мечтают о тяжелой работе следователя. Не знаю зачем. Доказать что-то? Преодолеть себя?
Стеша поставила локти на стол, посмотрела пристально:
– А я – романтически настроенная девушка?
Егор просиял:
– Коне-ечно! Бросить все ради побега в Питер? Для этого нужен адский приступ романтизма.
Стеша смутилась. Опустив глаза, вцепилась в кружку с остывающим чаем.
– А с чего ты взял, что «бросив все»?
– По глазам прочитал. – Он прищурился. – Когда увидел отражение твоего лица в стекле… Но я не лезу с вопросами: не хочу, чтобы ты решила от меня избавиться и отправила спать на верхнюю полку. Я на ней не помещусь.
Он примирительно протянул девушке печенье и шоколад.
– Не отправлю. – Она отломила тонкий прямоугольник. – Как оказалось, что ты стал моряком-подводником? Династия?
– Не-а, не угадала. У меня отец – военврач в Солнечногорском госпитале. Мама – учитель истории в школе. Я море никогда не видел. Наверно, поэтому оно мне снилось. Холодное, с тяжелыми, будто свинцовыми волнами.
– На Северный флот сам попросился?
Он кивнул, посмотрел на нее задумчиво.
– А родители как восприняли твое распределение?
– Нормально. Служба такая, – уклончиво отозвался Егор и улыбнулся. – Мама переживает, конечно. Регулярно шлет носки и полушерстяное белье.
Стеша отрешенно пробормотала:
– Такая у нас работа: волноваться.
Егор бросил на нее внимательный взгляд, прищурился.
– Ты где в Питере остановишься?
Этот вопрос застал Стешу врасплох, она растерянно пожала плечами. Лицо Егора вытянулось:
– Да ну! Серьезно? В Питер? В ночь? В никуда? – Он облокотился на стол, положив руки перед собой. Стеша покосилась на длинные, тонкие, словно точеные пальцы; про такие говорят – музыкальные, если бы не горбик на мизинце. – Я могу предложить тебе помощь?
Хорошо, что полумрак вагона скрыл ее замешательство и румянец на щеках.
– Зачем? Я справлюсь.
– Оставлять женщину наедине с бедой – не по-гусарски.
– Ты же не гусар, а подводник! – Стеша грустно усмехнулась.
– Я русский офицер. И мужчина. Род войск здесь значения не имеет, – отрезал он. – Так я могу тебе предложить помощь? – И, не дожидаясь ответа спутницы, изложил суть: – Пока ты не разберешься со своими проблемами, можешь жить у меня. Мы с сокурсником снимаем квартиру недалеко от Академии. Его супруга у родителей до середины мая, я переберусь к нему в комнату. Так что твоя комната будет абсолютно свободна.
Стеша смутилась еще больше.
– Это неудобно. – Она постаралась говорить как можно более твердо. – Спасибо, но нет.
– Почему? Объясни, пожалуйста. – Длинные пальцы дали короткую дробь по столешнице. Девушка не могла отвести взгляд от его рук, медленно выдохнула, будто перед погружением под воду.
– Это слишком двусмысленно.
Серые глаза смотрели пристально. Короткий кивок:
– М-м. Понял.
Через несколько часов они вышли на перрон: Егор впереди, подцепив и свою, и Стешину сумку, подхватил под локоть девушку. Стремительно направился к зданию вокзала, увлекая ее за собой. Спутница едва за ним поспевала, смущенно оглядываясь по сторонам и кутаясь в тонкой куртке.
– Ты куда меня тянешь?
– Домой, – коротко бросил он, не останавливаясь.
Стеша резко остановилась. Ее толкали в спину – следовавшие за ней пассажиры не успели затормозить и обойти, врезались. Недовольно ругались.
– А как насчет уважения чужого мнения? Гусарам это не знакомо? – Она с вызовом посмотрела на юношу.
Он остановился посреди перрона, похожий на темный неприступный остров посреди океана. Толпа сновала вокруг, толкая и его, и ее. Посмотрел серьезно, в серых глазах застыла мгла.
– Я дал тебе возможность выбора. Не удовлетворившись им, принял решение, которое мне кажется более рациональным.
– Я никуда с тобой не пойду, – упрямо повторила девушка, выставив вперед подбородок.
Чертики в глазах молодого человека заняли круговую оборону.
– Твоя сумка с паспортом у меня, если что.
Стеша протянула руку:
– Отдай.
Егор прищурился, склонил голову к плечу, но не пошевелился. Серые глаза спокойно улыбались.
– Хорошо. Компромисс. Как юрист ты должна их обожать. Ты останешься у меня на три дня, пока не разберешься со своими проблемами и не решишь, возвращаешься ты в Москву или остаешься в Питере. Так пойдет?
Стеша опустила глаза. Рука нерешительно повисла в воздухе. Егор протянул открытую ладонь, дотронулся до девичьего запястья кончиками пальцев. Впервые за эту ночь, проведенную так близко.
– Ну же, Степа, соглашайся.
– Степа? – Девушка ошарашенно уставилась на него.
– Степанида Батьковна, – исправился, не моргнув глазом, он и добавил хитро: – Приставать не буду, завтра вообще в наряд уйду, так что сутки нас с Митькой не будет.
И, подхватив девушку за локоть, потянул к себе и мягко вынудил сделать шаг навстречу.
О проекте
О подписке
Другие проекты