— Но если там, на том конце, правота важнее чувств любимого человека — может, и не такой он любимый? Разве это про нас? Разве мне когда-нибудь была важнее моя правота, чем твое спокойствие? — спрашивал ее я. И не кривил при этом душой: для меня все было так ясно и просто, как я и говорил