4

Конец лета в этом году радовал – ни тебе удушающей жары, ни промозглых осенних дождей. Утро лупило вползшим на крышу дома напротив солнцем так, что казалось: отдерни плотную ткань штор, и задымятся старые бумажные обои, зашипит в панике прячущаяся по сумрачным углам нечисть. Зазеркалье не видать вовсе, отработанным навыком угадываю: там пасмурно, и это хорошо – при таком контрасте в освещении то, что видится оттуда, бледнеет и уже не так пугает или путает своей реальностью.

Наскоро соорудил нехитрый завтрак, проглотил, рассматривая в телевизоре изящную брюнетку, серьезно озабоченную циклоническим фронтом в Забайкалье, завис ненадолго, пролистывая немногочисленные сообщения, накопившиеся в разнообразных новостных каналах, – все как в старые, уже слегка подзабытые времена.

Собрался было выскочить из подъезда, но придержал себя сам – все же в моем положении лучше действовать расчетливо, чтобы не испортить отличное настроение мимолетным оптимизмом, – заказал такси. Успел пожалеть об этом – на всем пути от лестницы до застывшей прямо напротив двери машины никто не встретился, что даже немного обеспокоило, но стоило такси тронуться с места, и сразу убедился: ничто никуда не делось, и мои призраки в том числе – они один за другим врывались в тесное пространство кабины через лобовое стекло, передний ряд сидений и тело молчаливого водителя. Заученно опустил глаза и уставился в спасительный телефон; под таким ракурсом, все, что замечал – стремительное нечастое мельтешение, которое мозг не успевал распознать и, следовательно, испугаться. Если бы не светофоры, на которых мы периодически замирали, поездка, пожалуй, была бы одной из самых комфортных в моей новой жизни.

По-воскресному быстро добрались до памятного района над Яузой. Простился с водителем, выбрался наружу и остановился, ориентируясь в окружающем. Конечно, я отлично знал, куда приехал, – вон дальше виднеется знакомый кирпич забора фабрики, неширокая, удивительно спокойная улица сейчас прячется в тени, подсвеченная лишь бесконечной синевой без единого облачка, если не считать за таковое тонкий инверсионный след, процарапавший небо над головой. Ориентировался я в другом – в чужом мире. Конечно, вижу я недалеко, зато чужие стены – не препятствие. Одна из них, участок оштукатуренной кладки, выступает прямо передо мной, перегораживая тротуар. Уровень дороги там, похоже, повыше сантиметров на двадцать – немного, но крупная брусчатка, сложенная из больших квадратных блоков, накрывает земной асфальт как кусок стеганого одеяла, и оттого я не вижу собственные ноги, погрузившиеся в чужой камень. К счастью, там по-прежнему пасмурно, и мои поношенные светлые кроссовки проступают желтоватым силуэтом, как если бы я стоял на дне неглубокого пруда с темной илистой водой. Но вот с тротуаром – беда. Его не видно, а вы не представляете, как на самом деле часто мы смотрим под ноги. Ладно, не привыкать. Уже приспособился в таких ситуациях рассматривать реальность, расположившуюся за пределами заколдованного круга, наполненного чужим миром. Должно быть, выгляжу как неспешный гуляка с гордо задранной головой, сноб, которого больше интересует движение небесной материи, чем низкие реалии неровной почвы под ногами.

Еще деталь: похоже, чужая улица смещена на пару метров дальше от реки, чем земная. Из-за этого мне, двигаясь вдоль нее, предстоит непрерывно пересекать внутренности стен и домов. Получается интересный эффект: пока я внутри чего-то защищенного от естественного или искусственного света, ничего не вижу – содержимое стен, например, не освещает чужое солнце, и чужой мир практически исчезает, становится невидимым, но стоит высунуться, как он немедленно вплывает в поле зрения, подчас скачком, резко, заставляя невольно останавливаться на пару мгновений. Опять воображаю, как это смотрится со стороны: молодой мужчина с отрешенным видом, одетый, как типичный студент, неспешно прогуливающийся по пустынной улице, будто очнувшись от дум, время от времени замирает, немного ошалело вращая головой, и с удивлением рассматривает внезапно проявившую себя реальность.

В общем, при всем моем старании полностью замаскировать себя под нормального не удастся. А жаль. Пригодилось бы, например, у врача: здрасьте, доктор, я излечился. Но не выйдет: его кабинет расположился в самом сердце большого потустороннего здания вроде торгового комплекса или офисного муравейника – потоки народа, лестницы, переходы, конторы и самые неожиданные явления: то голова незнакомца замрет прямо посреди стола доктора, удивленно озираясь, то из-под потолка медленно спустятся по наискось пересекающей помещение чужой лестнице красивые ноги в изящных сандалиях. В общем, я и сам-то в своей нормальности не уверен, чего уж требовать от профессионально подозрительных эскулапов.

Не спеша добрел до забора. Хорошо, что воскресенье – на улице почти никого, только редкая машина медленно проползет мимо, подскакивая на лежачих полицейских, да пара прохожих мелькнет через дорогу. Можно постоять на месте, держась ладонью за теплый кирпич – якорь, лучше всего прочищающий мозги: забор – наш, а длинный коридор какого-то здания, из пола которого торчали мои плечи и голова, – их. Пройтись бы вдоль этого коридора, да реальность против: забор фармацевтов обрывается, прилепившись чуть подалее к стене соседнего дома, отгороженного от улицы нешироким запущенным сквериком.

Ладно, пройдусь, добавлю десяток метров к иноземному коридору – вдруг обнаружится еще какая подробность. Коридор, кстати, идет точно параллельно забору – видимо, близкая Яуза диктует строителям свою геометрию в обоих мирах.

Зря ходил. Коридор пуст и, похоже, идет вдоль наружной стены какого-то солидного дома официозного вида: окна с одной стороны, череда редких дверей – с другой. Пол скучный – что-то вроде крупнопанельного паркета, ничего особенного по земным меркам. Людей не видно, как и любых табличек или указателей. Может, у них там тоже выходной?

Хорошо бы зайти за одну из дверей, но забор фармацевтов прячется буквально в десятке сантиметров под крашеной штукатуркой внутренней стены чужого коридора. Похоже, там, на месте, где у нас находится двор фабрики, расположилось большое сооружение, почти совпадающее по габаритам с хозяйством наших бывших заказчиков.

Со стороны улицы – проще: тот мир накрывает участок то ли стеной, то ли каким-то цоколем – неважно. Важно, что здесь ничего не видно, и даже не мешается под ногами чужая мостовая.

Я с облегчением воспользовался возможностью и двинулся в сторону знакомой проходной. На ней, кстати, тоже большого движения не наблюдается: так – выскочили, не посмотрев в мою сторону, пара оживленно обсуждающих что-то молодых девушек и торопливо убежали дальше. Что я ищу? На что надеялся, приехав сюда? Нащупал в кармане пластик старого пропуска, извлек, не чувствуя никакой решимости. Ну, приперся? Что дальше?

Проходная никак не изменилась. Я машинально толкнул одну из дверей, та открылась, вошел, сделал шаг к турникетам и замер. Стены чужого здания закончились, вернулась нереальная реальность: вновь возник пол, рассекающий мою грудь, коридор, похожий на уже виденный. Только окна на их улицу теперь белеют пасмурными силуэтами, рассеченные местным потолком высоко над головой. Немного постоял, соображая.

– Вы проходите? – голос за спиной заставил вздрогнуть.

Хорошо одетый мужчина в костюме и галстуке, с небольшим портфелем в руке замер, нависая над плечом, в руке – кусок пластика, идентичный тому, что держал и я.

Машинально кивнул:

– Да, извините, – и приложил пропуск к считывателю.

Пискнуло, красный крестик сменился зеленой стрелкой, я толкнул вращающуюся решетку и очутился в заточении: клетка позади щелкнула, запирая от меня внешний мир, решетка впереди ждала, пока я докажу, что не нашел пропуск на улице, что он мой. Попался! Сейчас набегут! Держи его!

Оглянулся. Незнакомец, разрубленный пополам неземным полом, терпеливо ждал, пока я просочусь через охранную ловушку. Интересно, чего он ждет? Вот чего бы ему не воспользоваться соседней? Может, по выходным оставляют в рабочем режиме только эту, и я совершенно случайно занял единственный рабочий турникет? Как бы то ни было, дальше вторгался не я, а условные рефлексы городского жителя: приложил пропуск, набрал код – помнил: день и месяц рождения, – толкнул пискнувшую вертушку и отступил на шаг в сторону, освобождая проход.

Внутри! И никто не мчится задерживать, никто не вглядывается с озабоченным выражением лица в незнакомца. Похоже, Голливуд, привидевшийся мне накануне, тоже решил взять выходной. Скрипнула позади решетка – пиджак прорывался следом; я торопливо сбежал по невысоким ступенькам во двор, и голова нырнула в иномировое подполье. Как же хорошо! Чужие полы, стены, окна, двери остались где-то там, выше, а я опять вернулся в нормальность.

Проводил взглядом торопливо шагающего в сторону административного крыла незнакомца – ради кого он так вырядился в выходной день, хотел бы я знать? Впрочем, какая разница? Мне – туда, к неприметной, ничуть не изменившейся за год двери.

Идти не хотелось – так хорошо было здесь без каких бы то ни было видений, но и торчать посреди пустого двора тоже не с руки – повсюду камеры, и если даже никого мой визит не встревожил, это не значит, что можно расслабиться, будто я один в целом мире. Все же задержался, неторопливо пряча пропуск в карман и щурясь на солнце, нависшее над городом. Почти как тогда. Даже не верится, что прошло так мало – кажется, за это время моя жизнь успела совершить полный оборот. Я чувствовал себя совершенно другим человеком, нимало не похожим на того беззаботного парня, что последний раз пробегал по этому скучному дворику год назад.

Ступеньки наверх вознесли меня над чужим полом. Я еще не прошел дверь реакторной, но уже очутился в совершенно новом для себя помещении, и оно немного напрягло – с одной стороны, я почти ничего не видел – пол земной реакторной скрывал своего собрата там, но я не видел вообще ничего больше. Похоже – большой зал, мое куцее зрение не добивает до стен и потолка или потолок прячется над земным, лишь стойкое ощущение, что пространство вокруг подернулось легкой, слегка красноватой тенью. Там точно нет естественного света, темно, но не до конца – что-то отбрасывает нераспознаваемый отсвет, будто отблеск от застывшего костра. Что за черт? Какого еще костра? В здании?

Хорошо, что никого нет, спокойно постоял, привыкая к ощущениям. В любом случае, что бы ни пряталось там, я пока не нашел ничего необычного, разве что отблеск этот казался смутно знакомым.

Опять пропуск, писк приемника, щелчок замка. Стараясь сохранять видимость неспешной деловитости, прошел в реакторную.