Глава вторая

Хорошо выспавшись, часов в одиннадцать утра Захаров решил побаловать себя завтраком. Благо холодильник не успел еще опустеть. Достал хлеб, масло, сыр, и поставил на огонь чайник. Поразмыслив, затеял яичницу. Порезал кусочек бекона, и только собрался бросить его на раскаленную сковородку, как раздался звонок. Он радушно отворил дверь, и увидел Сержика в компании такой симпатичной девушки, что чуть не потерял дар речи. Чуть выше Сержика, с отличной фигурой, затянутой в джинсу, с волнистыми каштановыми волосами, стянутыми на затылке в хвост, и с решительным выражением прекрасных карих глаз под соболиными бровями.

– Проходите, – промямлил Захаров, засмущавшись, – что-то вы рано.

– Кой черт рано, Захаров! – воскликнул бодрый Сержик, – время к обеду.

– А я только завтракать собрался. Будете?

– Давай, ты завтракать будешь, а мы пообедаем. Знакомься, это Люська. Она теперь будет в нашей команде. Ты уж извини, но по-другому никак было нельзя. Я ей все рассказал, и она впечатлилась.

Захаров застенчиво взглянул исподлобья, протянул Люське руку, и буркнул: – Антон.

– Люсьена, но все зовут меня Люськой – обворожительно улыбнулась ему девушка, и он внезапно почувствовал, что эта девушка и есть та самая его вторая половинка, про которую говорят, что ее обязательно нужно найти.

Почувствовав запах перекаленной сковородки, Захаров, извинившись, бодро рванул на кухню, оставив молодых людей раздеваться и разуваться. Когда они вошли на кухню, десяток яиц уже шкворчал на сковородке, а целая куча бутербродов была увенчана полосками сыра. Подоспел и чайник, так что завтрако-обед получился на славу.

Наконец Сержик оторвался от кружки с чаем, и, отдуваясь, торжественно объявил:

– Дело в шляпе! У Люськи есть машина!

Захаров сразу представил себе ярко-красный «Матиз», подходящий для такой роскошной девицы, и поморщился. Сержик между тем продолжал:

– Полнолуние – послезавтра. Лопаты есть, ключи от бабкиного дома есть. У Люськи есть немного денег. Рассчитаемся с ней позже. Ты не против? – спросил он у Захарова.

– Да нет, не против. Только – за! Люся для нас просто находка.

– Это ты ее просто плохо знаешь, – засмеялся Сержик.

– Что у тебя с работой? – спросил Захаров. – Уволился?

– Нет, к моему удивлению шеф дал две недели в счет отпуска. Видно, не хочет со мной расставаться.

– Ну конечно, ты программист, а меня, охранника, вышвырнул не глядя. Вообще-то я не в претензии. Обрыдло каждый день цепного пса изображать.

– Ну и ладно, – сказал Сержик, – Люська у нас пока вообще вольная орлица в поисках работы, так что готовимся к выезду. Люська, на тебе припасы.

– Какие припасы? – спросила Люська. – Список давай.

– Да какой список? Купи чего-нибудь пожрать на троих дня на два, да и все.

– Ладно. Когда выезжаем?

– Давайте завтра с утра, часов в десять. Чтобы заранее все обсмотреть и подготовиться.

На том и порешили.

На следующий день Захаров встал пораньше, размялся, и стал собираться в дорогу. Достал смену белья, чистые носки, свитер и штык-нож от винтовки Манлихера, подаренный ему одним приятелем – «черным копателем». Вернее, это был окопный вариант штыка в металлических ножнах – кинжал. Выглядел он очень внушительно, что добавляло его владельцу уверенности в себе.

Далее последовал хороший аккумуляторный фонарь, заряженный «под завязку», складной швейцарский нож со множеством функций, солдатская фляжка, заполненная чистым спиртом, и пара банок тушенки. Завершил дорожный набор хороший электрошокер, такой же, как выдавался ему на постылой работе. Немного подумав, Захаров достал с антресолей почти новые юфтевые сапоги офицерского образца. Сапоги чуть ссохлись, но под действием свиного жира и обувного крема приняли первоначальный вид. Следуя логике, Захаров пошарил на бельевых полках и нашел прекрасный кусок байки, который чудесным образом превратился в две портянки. Ничего, что они были розового цвета, зато в них можно было смело пускаться в дальний путь.

Наконец сотовый запел «Комбат, батяня, батяня, комбат», и Сержик предложил ему спускаться. Мол, карета подана. Захаров не спеша оделся, поправил криво висевшее зеркало в прихожей, и внимательно посмотрел на себя. В зеркале хмурился рослый, коротко стриженный, лопоухий молодой человек с трехдневной щетиной на широком лице. Его голубые глаза внимательно вглядывались в Захарова, словно запоминая его таким, как сейчас.

Вздохнув на прощанье, Захаров надел шапку, куртку, подхватил дорожную сумку, и, громко топая сапогами, отправился за приключениями.

На улице был месяц март, вроде бы и весенний, но до настоящей весны в Москве было еще далеко, судя по всему. Снег на обочинах лежал плотными грязными кучами, и не собирался таять. Солнце скрылось за плотными облаками свинцового цвета, легкий ветерок мел по дороге поземку.

Никакого красного «Матиза» поблизости не было, а вместо него у подъезда стояла темно-синяя трехдверная «Нива» с работающим мотором. Захаров было замешкался, но тут отворилась водительская дверь, и Люська, сидевшая за рулем, крикнула ему:

– Давай, Антон, шевелись! А то у меня бензина мало.

Захаров оббежал «Ниву», и открыл дверцу, из которой выпал задремавший Сержик. Подхватив его, и сунув на заднее сиденье, Захаров втиснул туда же свою сумку, и, устроившись на переднем сиденье, захлопнул лязгнувшую дверцу.

– Осторожней, ты, – заворчала на него Люська, – не на тракторе.

Она лихо тронулась с места, и «Нива», грохоча своими членами, резво рванулась вперед. В машине было тепло, правда, из печки пованивало вениками, но это скоро прошло. Сержик на заднем сиденье опять задремал, а Захаров, почуяв тепло, с довольным видом расстегнулся и снял шапку.

– Куда едем? – спросил он у Люськи, ловко крутящей баранку.

– Сейчас на заправку заедем, а потом на Варшавское шоссе, и прямо в Тулу. А там еще раз сориентируемся. Мимо Тулы не проедем.

Захаров согласно кивнул головой, и прикрыл глаза. Правда, задремать ему не удалось. Люська оказалась экстремальным водителем, склонным к нарушению правил, поэтому процесс вождения сопровождался вскриками, руганью и яростными жестами непутевым водителям, не желавшим уступить ее «Ниве» дорогу. Захаров, ничего не понимавший в вождении, инстинктивно вжимался в сиденье, когда стремительно летящая по скользкому асфальту «Нива» обгоняла сразу несколько автомобилей, осторожно плетущихся по своим делам. В общем, через несколько минут он уже пожалел, что сел на переднее сиденье. На заднем он, в случае чего, был бы значительно целее.

– Люсь, не гони так, – несмело попросил он, – мы же никуда не торопимся.

– Отвали, не мешай! Я тут хозяйка. Как захочу, так и поедем. Понял? – с остервенением прорычала Люська.

– Да понял я, понял. Только осторожнее, пожалуйста.

Люська презрительно фыркнула и ничего не ответила.

Заправившись, Люська решительно вырулила на «Варшавку», держа курс на Тулу. Вопреки опасениям Захарова, «боевая подруга» держала руль уверенными руками, и не собиралась попадать в аварии. Они проскочили через МКАД и влились в компанию автомобилей, спешащих на юг. Присмотревшись к их номерам, Захаров удивился обилию москвичей и жителей Подмосковья, но подумав, решил, что это закономерный результат экспансии столицы в областные центры. Наверняка в Туле имеют недвижимость, ведут свой бизнес тысячи москвичей, а руководство области плотно повязано с властями столицы.

Успокоившись, и прикрыв глаза, под завывания Григория Лепса из магнитолы, Захаров задремал, и проснулся уже за Серпуховым, за Окой. Проснулся, чтобы в скором времени снова задремать, потому что заснеженные деревья и кусты не вызывали в нем желания бодрствовать, наблюдая красоты природы. Сержик на заднем сиденье тоже «давил на массу». Только Люська, уморительно гримасничая, ворчала что-то себе под нос, сосредоточенно глядя вперед.

Наконец проснулся Сержик, вжикнул молнией Захаровой сумки, и, покопавшись там, достал штык-нож, вынул его из ножен, и восхищенно вскрикнул:

– Ух, – ты-ы! Вот это кинжал!

Проснувшийся Захаров недовольно обернулся назад, и хриплым со сна голосом сказал:

– Положи на место! Чего ты шаришь по чужим вещам?

– Да ладно тебе! Я только посмотреть. А тебе зачем такой?

– В зубах после еды ковырять. А ты что, ничего с собой не взял?

– Как же не взял? Взял. Ноутбук.

– Да уж грозное оружие! Люсь, а у тебя?

– У меня газовик. Револьвер. Я без него никуда. Я девушка слабая, беззащитная, меня каждый обидеть может.

В разговор вступил Сержик:

– Кто тебя обидит, трех дней не проживет. Ты, Захаров ее не слушай, она у нас девушка боевая, задержание преступника имеет.

– Это как?

– Да какой-то чудак сумочку у нее вырвал, и попытался убежать. Так она сняла туфли, его догнала, и так ему по тыкве туфлями надавала, что его прямиком в реанимацию увезли.

– Да-а, круто! Молодец, Люсь!

– Ладно вам, – отмахнулась Люська, – просто так получилось. В туфлях я его не догнала бы, да и не задержала. Так что просто стечение обстоятельств. Бог вразумил разуться. Да и треснула я его всего пару раз. Просто у него котелок слабый оказался.

Наконец, проехав очередную развязку, они увидели впереди город. Люська свернула на обочину, и затормозила.

– Ну что, Сержик, будь нашим навигатором, а то я все никак не сподоблюсь прибор приобрести. Куда едем дальше?

Глава третья

Сержик неловко заворочался, доставая ноутбук, раскрыл его, и стал рассматривать осветившийся экран.

– Хе-х! Мы поворот-то проехали. Надо возвращаться.

– Намного пролетели?

– Да нет, километров на двадцать. Помнишь, Т-образный перекресток со светофором проезжали? Так вот на нем надо было не налево, а направо поворачивать. Давай, разворачивайся.

Люська послушно сделала разворот под носом отчаянно сигналящей «Ауди», и «вдарила по газам». «Нива» басовито рыкнула, и помчалась вперед. Оскорбленная в лучших чувствах «Ауди» еще немного помигала фарами, и угомонилась. Догонять наглую девку по такой дороге – себе дороже.

Между тем погода стала отличаться от московской. Выглянуло уже совсем весеннее Солнце, асфальт становился мокрым и опасным. Но пригревающее сквозь стекла светило незаметно подняло настроение даже Люське, которая, крутя баранку начала подпевать Ваенге: «…снова стою одна, снова курю, мама, снова…».

Минут через двадцать они пролетели тот самый перекресток и двинулись дальше. Наконец Сержик замычал что-то нечленораздельное, замахал руками, и исторгнул из себя вопль:

– Направо поворачивай!

– А чего орешь-то? – лениво спросила Люська.

– Да чуть опять не проехали.

«Нива» свернула на проселочную дорогу всю в ледяных скользких наростах и глубоких ямах. Темп езды сразу заметно спал, а Люська напряженно вглядывалась в простиравшийся перед ними путь. Автомобиль раскачивался как лодка на волнах, но иного пути не было. Наконец дорога пошла под гору, ям стало поменьше, и Люська сразу прибавила скорость. Загудев мостами, «Нива» понеслась с холма, не затормозив, перевалила через железнодорожный переезд, и, наконец, пронеслась по мостику через небольшую речушку под названием «Упа», как было объявлено на столбе с табличкой, вкопанном на обочине. Дальше дороги не стало совсем, она только угадывалась по расположению придорожных кустов, оправдывая мнение, что в России нет дорог, одни направления.

До сей поры молчавший Сержик встрепенулся, и торопливо воскликнул:

– Сейчас налево поворот должен быть. К Галанихе.

– К кому?

– Да не к кому, а к чему. Деревня так называется.

– Где ж там поворот? Никакого поворота не вижу, – сказала Люська.

– На карте есть. Смотри внимательнее.

– Вижу, – перебил их Захаров, – вон там, прогалина между кустов.

Люська пожала плечами, и «Нива» вломилась в узкую прогалину. За ней простиралось чистое поле, на дальнем краю которого виднелось несколько домиков, и, вроде бы, из трубы одного из них шел дым.

– Вон она, Галаниха! – победно воскликнул Сержик. – Карта правильная!

– И как к ней ехать, – ехидно спросила Люська. – Конечно, у меня «Нива», но не трактор же!

Захаров, не застегнувшись, только нахлобучив на голову шапку, вышел из машины, и стал осматривать нетронутый снег в поисках дороги. Наконец он потопал сапогом вблизи кустов, и, возвратившись в салон, сказал:

– Давай, Люся, вдоль кустов. Там вроде когда-то дорога проходила. Да и по логике, через поле редко ездят. Так что – в объезд.

– Ага, – ответила Люська, – «Нормальные герои всегда идут в обход»? Ладно!

Повинуясь умелым рукам Люськи, «Нива» повернула направо, и медленно двинулась вдоль шеренги ивовых кустов, припорошенных снегом. Колеса держали машину хорошо, поэтому Люська прибавила скорость. Домики стали заметно приближаться. Жадно разглядывая деревню, Сержик заметил:

– Заброшенная какая-то. И поле непаханое. Видишь, как бурьяном заросло? Да и березки кое-где уже подрастают. Эх, родина наша, Рассея, никому ты не нужна. Наполовину брошена, наполовину разворована.

Подъехав к деревне ближе, стало ясно, что Сержик был прав. От всей деревни домов в двадцать, целых осталось не более пяти. Остальные лишились кто крыши, кто пристройки, кто забора, и все, без исключения, окон. Раззявив немые рты настежь распахнутых дверей, деревня молила о помощи, но помощи ей ждать было неоткуда. Этой деревне было суждено умереть.

– Ну, Сержик, и где хоромы твоей прабабки? – стараясь бодриться при виде столь печального зрелища, воскликнул Захаров.

– Щас посмотрим.

Сержик опять полез куда-то за сиденье, зашелестел бумагой, и уверенно сказал:

– Крайний дом к лесу по левой стороне.

Действительно, за деревней начинался лес. Как и деревня, он производил гнетущее впечатление. Когда команда подъехала к крайнему дому, стало видно, что опушка леса завалена упавшими деревьями, заросла низким кустарником, и производит впечатление непроходимых дебрей.

Крайний дом по левой стороне выглядел жилым. По крайней мере, он был цел, с окнами, закрытыми ставнями, с аккуратным заборчиком вокруг палисада, большими воротами и красной железной крышей.

Нива подъехала вплотную к воротам, и мужчины непроизвольно вздрогнули, когда Люська нажала на сигнал.

– Ты что, чокнулась? Там же нет никого! – заворчал на нее Сержик.

– Да я нечаянно, – покаянно ответила Люська.

Выйдя из машины, друзья через небольшую калитку в палисаднике прошли к высокому крыльцу, построенному из широких и толстых плах. Понятно было, что делалось все это на века. Сержик вынул из кармана связку обычных современных ключей, и немного посопев над скважиной замка, открыл высокую дверь.

– Люсь, давай я сейчас ворота изнутри открою, а ты машину во двор загонишь.

Он прошел по коридорчику вперед, где виднелась еще одна дверь, выходящая во двор, а Люська вернулась в машину, и когда Захаров уже закрыл за собою дверь, войдя в дом, он смутно услышал гул заезжающего во двор автомобиля.

Перешагнув порог, Захаров окунулся в темноту. Лишь слабые лучики света пробивались сквозь закрытые ставни, но они были не в силах разогнать мрак, царивший в доме. Пахло ладаном, корицей, и чуть- чуть прополисом. Захаров пошарил рукой по стене справа, а потом слева, и, наконец, отыскал выключатель. Почти одновременно со вспышкой света под потолком, за окном раздался скрип, и ставни начали открываться, а за оконным стеклом показалось улыбающееся лицо Сержика. Захаров махнул ему рукой, и огляделся.

Обстановка для деревенского жилища выглядела довольно богато. Неполированная «стенка» белого дерева, большой овальный стол с вычурными стульями, широкий диван обитый дорогим гобеленом, и два вместительных кресла такой же обивки. На полках стенки книги в тисненых переплетах, странные маски, явно ручной работы, пыльные хрустальные вазы. Обилие разномастных фарфоровых фигурок. Без системы, без коллекций. Видно, собирались просто для души. Тут были и собачки, и ангелочки, и слоники, да чего только не было!