– Не возьмусь утверждать, что я достоверно воспринял его сомнения и размышления. Но, опасаясь показаться безумным, тем не менее обозначу наличие понимания его действий. В зале находилось слишком много самых разных инструментов, причём не все из них заслуживали небытия за принадлежность к инструментам смерти. В части орудий убийств внимание пришельца обошло стороной и замершее порхание лепестов голубой стали и воронёную мрачность заговоренных двуручников, обещавшую хозяину смертоносную мощь.
Голос Расспрашиваемого соскользнул на тягучий балладный речитатив
– Презрением окатил он кистени, палицы, серпы, шестопёры и прочие орудия, способные лишь к смерти. Без сожалений проскользнул его взгляд над сном шипастого сплетения боевых кинжалов. Проскользнул, чтобы испытующе коснутся ножей, простых про своей сути, но разнообразнейших по исполнению. Его рука замирала над короткими толстыми клинками чёрной бронзы. Замирала – и отдёргивалась, будто спугнутая криками боли жертв, умерших в муках, причинённых этими ножами. Его руки поднимали и ласкали зеленоватую сталь охотничьих кинжалов. И отпускали обратно безумную остроту лезвий, всё ещё скорбящих по прежним владельцам и не отвечавших на ласки. Он вглядывался в узоры, разбегающиеся по серо-голубым плоскостям подгорных ножей. И выпускал их из потока внимания, не увидев в узорах обещаний надёжности. И так было между ним и многими, но не со всеми. Пять лезвий, пять стальных пальцев, отобрал он для пути из могилы. И был среди один клинок чёрной бронзы и один кинжал зелёной стали, и ещё два малых ножа, сработанных гномами на все случаи жизни и смерти, и один тесак на длинною на ладонь локтя больше. С последним взял он гномьи боевые наручи с перчатками.[5] А надев их, поднялся, окинул залу взглядом прощальным и шагнул к выходу…
Расспрашиваемый замолк. Несколько секунд он глядел в прошлое. Потом он глотнул из кубка, и продолжил рассказ:
– Он отошёл на десяток шагов…
Голос Расспрашиваемого утратил певучесть.
– Потом он сделал очень странное действие. Странное и не буду скрывать – напугавшее меня, даже сквозь помрачённое состояние разума. Он остановился, и стоял с полминуты, споря сам с собой. Или сам с чем-то, что поймало и не отпустило его интерес. Я успел подумать, что пришелец всё-таки попал под воздействие залы и амулетов. И даже успел потешить воображение догадками о том, что же похитило его внимание.
Но я не угадал. Он вернулся к тому гному, который поделился с ним тесаком и наручами, и взял у него секирный чехол. В тот момент мне не дано было узнать, каков этот топор – вид его скрывал чехол, а незамутнённого внимания, чтобы направить его под пыльную кожу чехла, у меня было весьма и весьма мало. О том, что именно было в том чехле, я узнал позднее. А в тот миг я всего лишь увидел, что пришелец закинул чехол за спину и направился к выходу из залы. Он вышел за её пределы, и призраки павших и сдохших, оживлённые амулетами, растворились.
Расспрашиваемый на несколько секунд прервал рассказ, дабы дать своему взгляду полностью погрузить в прошлое.
– В тот момент я понимал, что мне в высшей степени необходимо остаться наедине с собой и привести в порядок свою реальность, пережившую сильное потрясение встречи с пришельцем. Но я решил, что зала, где общая реальность может незаметно просачиваться в мой разум – не лучшее пространство для восстановления гладкости потоков мысли и эмоции. И потому я последовал за пришельцем в надежде выйти по его следам в более спокойное место. Глубину своей ошибки я осознал позднее… Прошу простить высокий совет, что взбаламутил последовательность рассказа – мой разум на какое-то мгновение вернулся в то раздавленное состояние, которое я вынес из залы. Глубина подавленности моей была столь велика, что остатки моего внимания были уделены страстному желанию не откладывать диалог с собой до благоприятного момента. И, следуя по следам пришельца сквозь Коридор Отчуждения, и достигнув Седьмой Сквозьподгорной тропы я упустил из виду, что по выходу на тропу пришелец окажется на развилке не только пространства, но и судьбы. Путь направо привёл бы его в наши пределы. Путь налево вёл его в земли полукруга гномов.
Об упущенной возможности увидеть, из чьих мыслей, явленных в реальности, он сплёл свой выбор, я понял и пожалел, лишь увидев его спину, повёрнутую к нашим пределам.
В следующий миг я пожалел и о том, что на какие-то минуты упустил его из виду – пришелец на ходу завязывал мешок. Кратко ослабив связь наших разумов, я уловил его мысль о нескольких кошельках, подобранных в коридоре. Затем я поспешил усилить стену, разделяющую наши сознания, поскольку пришелец, ощутив присутствие моего взбаламученного разума, обернулся и начал вглядываться в полумрак. Я возблагодарил пыль, осевшую на зеркала осветительных штреков, и скрылся от его взора за углом. От внимания его скрыться оказалось сложнее. Мысль пришельца – мысль о том, что кто-то ведёт его по какому-то пути, подталкивая к решениям – ворвалась в моё сознание и прорвала границы, за которыми я схоронил вопрос, смутивший меня сверх меры: «почему не быть лучшим Кукловодом, если все кукловодят друг друга?» И я решил, что мне следует найти ответ на это вопрос немедленно, дабы подозрения пришельца о моём присутствии не будоражили эту рану в моём разуме. Позволю себе напомнить высокому совету, что совершенно дикая мысль пришельца ворвалась в мою реальность совершенно беспрепятственно, поскольку стала своего рода лекарством от горечи и боли осознания себя кукловодом. И дабы отторгнуть чуждое мне полурешение быть лучшим кукловодом, мне следовало изжить означенные боль и горечь. Потому я сел у стены, обратил взор внутрь, и направил внимание на время внутреннего мира.
Сейчас я осознаю, какую великую ошибку допустил, прижигая эмоциональную рану пламенем быстрого времени. Но тогда я действовал так, как действовал всегда – ушёл из общей вселенной в мысленную и создал там несколько тысяч лет. А потом, когда события потеряли важность, я вернулся в реальное время, подобрал очищенные от эмоций воспоминания и взял из них не отвеченный вопрос о кукловодстве. Реального времени искать ответ не было, и потому я заглянул в то будущее, где ответ будет найден, и взял изтогда в сейчас ощущение мира с собой.
Прошу высокий суд простить меня за пересказ хорошо известных ему процедур Очищения Быстрым Временем и Займа У Будущего. Я всего лишь хочу обратить внимание высокого совета на факт, что ответ на данный вопрос мной пока что не найден и я всё ещё нахожусь в состоянии Должника. В этом факте и корениться некоторое замешательство с формированием времени событий моего рассказа…
…да, благодарю за подсказку, именно так: сегодняшние события проходят на грани вероятности наступления того будущего, в котором я смогу найти ответ, и именно это затрудняет мои отношения со временем.
Расспрашиваемый замолк. С десяток секунд его взгляд был обращён во внутренний мир. Потом он глотком завершил размышления и продолжил рассказ:
– Умиротворившись, я открыл глаза и вернулся в реальный мир. В нём меня ждало осознание. Столкновения с ним вынудило мой разум отпрянуть обратно во внутренний мир, и только свежайшая чистота и размеренность потока мысли позволила мне освоить эту новую мысль: я понял, что при Очищении Быстрым Временем и Займе у Будущего я не прерывал связь с реальностью пришельца. Иначе говоря, я начал ощущать, что знаю пришельца несколько тысяч лет, всё из которых я накапливал…
Расспрашиваемый прервал рассказ. Черты лица его сложились в маску презрительного полугнева. Потом процедил сквозь стиснутые зубы:
– Простите. Я приподнял крышку с сосуда, в котором заключил всё, что чувствую к этому… этому…
Расспрашиваемый взметнул взгляд к потолку и глубоко вздохнул сквозь стиснутые зубы. Черты лица его разгладились. Помедлив еще несколько секунд, он опустил взгляд на присутствующих. Во взгляд его была стремительно затухающая искорка безумного веселья. Затем Расспрашиваемый опустил взгляд в пол и продолжил рассказ:
– Так же я понял, что изменил отношение пришельца к реальности. Его разум, не видевший чёткой грани между внутренним миром и реальностью, начал воспринимать реальность как пространство, в котором он пребывает уже несколько тысяч лет. Взбудораженность новизной нового места сменилась в нём уверенностью опытного жильца… да, благодарю а подсказку. Можно сказать, что он прошёл Знакомство с Непривычным. И должен отметить, что помимо этого – Разграничение Иллюзий и Согласование Потоков Времени. Его разум утерял большую часть сомнений в иллюзорности реальности, и разграничил потоки: входящий поток ощущений и исходящий – мнений об ощущениях.
И я не уверен в правильности разделений моего и его ощущений, но по видимому, он, в отличие от меня, не порождал удивления происходящему. Большая часть его внимания была уделена не внутреннему миру, а тропе. И я решил, что мне следует поступить так же – призвать внимание, соскользнувшее было на оценку событий, к действиям.
Я поднялся и последовал по его следам, дабы получить возможность соотносить события реальности с его ощущениями.
Расспрашиваемый на несколько секунд замолк, а потом продолжил рассказ короткими рубленными фразами боевого доклада.
– Десяток минут я скользил сквозь пространство. По их истечении я увидел в сотне шагов его спину, и сменил бег на быстрый шаг, дабы бесшумно подобраться поближе. В собственной бесшумности я уверен. Но тем не менее он меня почувствовал, и в момент, когда нас разделяло тридцать шагов, он обернулся. Мне пришлось скользнуть за одну из колонн, поддерживающих свод Южного Торгового зала, чрез который проходила тропа во время наших событий.
Пришелец несколько секунд стоял, вглядываясь в полумрак. Его внимание подобно драконьим когтям скребло пространство в попытке схватить меня. Я затаился в полном мысленном молчании.
Пришелец издал невнятный звук, видимо, смешок. Потом я услышал шаги. Пришелец медленно, но не крадучись, возвращаться по уже пройденному им пути. Мне удалось сдержать ужас и отвращение, вызванные восприятием его движения вспять. И, сохраняя тишину как мыслей, так и движений, я начал отходить к первому ряду торговых павильонов. Я скользнул в дверной проём ближайшего и замер в темноте. Пришелец дошёл до колонны и присел на корточки. Мне не удалось полностью сдержать раздражение и отвращение от созерцания позы справления нужд тела. Только так я могу объяснить, что пришелец буркнул короткую фразу, смысл которой, как мне показалось, был зеркальным отражением моего отвращения. Не уверен, смог ли он разглядеть в пыли мои следы. Скорее всего, ему помешали тысячи следов тех, кто ходил там до меня. Но взгляд его обратился к чёрным провалам дверей павильонов.
Несколько секунд его внимание ввинчивалось в темноту и тишь павильонов. Затем он издал тот же звук, который я счёл смешком. Догадка моя обросла уверенностью – издавая этот звук, он оскалился и мотнул головой.
Затем он встал на ноги, повернулся и возобновил движение по правой колее Сквозьподгорной тропы. Выждав с полсотни шагов, я выскользнул из тьмы помещения.
Количество световых штреков над торговыми рядами меньше, чем над тропой. Потому я решил двигаться вдоль торговых рядов параллельно тропе.
Через два десятка секунд и полсотни шагов в мой разум вторглась чуждая попытка рассеять моё внимание. Пришелец начал насвистывать какую-то простенькую песенку. За этим его действием я ощутил опасения, что кто-то читает его мысли и стремление отгородиться от чтеца. Не могу утверждать, что он создал Стену Внутреннего Шума. В отличие от канонического выделения части внимания на быстрые и хаотичные касания нескольких десятков бессмысленных и противоречивых мыслей, он зафиксировал внимание на одной. И вместе со звуками испускал её в пространство, отбрасывая и рассеивая потоки иного внимания. Правильнее будет сказать, что он задействовал какую-то форму орочьей Волны Подчинения, но не для пропитывания воинов эмоциями шамана, а для отторжения чужого влияния.
На краткий миг я подался его потоку, рассеивающему мои мысли. А потом усилил препятствование связи наших мысленных пространств, выграничил текущую из него мелодию из воспринимаемого и перенаправил своё внимание на поиск путей понимания того, что же он пытается от меня скрыть. Переместив внимание в высокие сферы замыслов, я направил его на пришельца.
Я успел коснутся его своим Ведателем Замыслов и понять его намеренье. Скрыть своё присутствие в его разуме я не успел. И его намеренье проверить, есть ли рядом кто-то разумный, осуществилось. Я, продолжая скользить в глубокой тени торговых домов, поспешил затаится в мысленном молчании. И только концентрация внимания на движении помогла мне создать мысленную тишину, поскольку внимание моё, в очередной раз выскользнув из сферы воли, склонно было метаться между досадой от проигрыша этому… существу и страхом незнания того, как он воспользуется своей победой.
Пришелец не замедлил претворить мои страхи в уверенность. От запел.
Он пел на своём языке, похожем по звучанию на орочий и гномий, но не такой шепелявый, как второй, и не такой рыкающий, как первый…
Расспрашиваемый прервал рассказ, чтобы сделать торопливый глоток.
– Прошу простить высокий совет за то, что не могу привести более глубокий анализ – внимание моё было уделено отнюдь не звукам. Звуки песни я слушал только на протяжении первого куплета. Смысл того, что он пел, лишь слабо касался моего сознания, поскольку проистекал из глубин его реальности, чуждой моей. И я всеми силами удерживал себя от падения в бездну чуждых мыслей и образов, которые бушевали вокруг моего сознания. Из того, чему я позволил попасть в мой внутренний мир, я смог понять лишь то, что это баллада об одинокой девушке. По окончании первого куплета он запел припев. И его смысл я понял, если так можно сказать, отлично.
Расспрашиваемый замолк и устремил взгляд в себя. Пауза тянулась несколько секунд, в течении которых в зале стояла полная тишина. Завершив взгляд в прошлое глотком, Расспрашиваемый возобновил повествование:
– В стены, которыми я отгородил своё сознание, ударил поток внимания пришельца, концентрированность и эмоциональность которого мне сложно оценить. Прошу высокий совет простить меня за сравнение, но единственная аналогия, которую я могу найти в своей памяти – Обряд Призыва Светоча. Конечно же, Призыв Светоча осуществляется несколькими в высшей степени разумными существами, которые объединяют своё внимание и волю в единый Зов. А пришелец был один. Но через его мысленное пространство, открытое широко и ещё больше, ко мне взывали призраки всех, кто когда-то пел эту песню. Они стучались в моё сознание и вопрошали, есть ли тут ещё кто-нибудь, кроме него – единого сознания, тоскующего и страдающего от одиночества.
Большая часть моего внимания, была сдёрнута с сознания подобно крыше, сносимой ураганом. Она присоединилась к бушующему шторму чужого зова и растворилась в нём. Оставшаяся малая часть сжалась в точку и отстранилась от мира, оставив в ином пространстве и зов, и потребность откликнуться.
Я потерял ощущение времени. Не знаю, через сколько я пришёл в себя. Я почувствовал, что лежу на полу. И что вокруг царит гудящая и звенящая тишина, оттеняемая затихающими вдалеке шагами пришельца.
Несколько секунд я лежал, с каждым мигом возвращая себе всё больше внимания, унесённого было песней пришельца. Потом я отдался старому решению быть рядом с пришельцем, дабы видеть его действия. Я встал, и с каждым шагом всё больше охватывая своё тело, пошёл вслед за ним. Через полсотни шагов я в достаточной степени восстановил связь с своим разумом, чтобы понять: пришелец через связь реальностей ощутил как моё присутствие, так и моё нежелание появляться перед его взглядом. Ещё я ощутил его решение не навязывать мне своё общение, под которым явственно чувствовалась готовность пообщаться.
На миг меня охватила горечь ощущения себя менее разумным, чем это… существо. Собрав волю, я убрал внимание с этого чувства и направил его на восприятие его действий. И на собственное движение.
Через две минуты ходьбы, граничащей с бегом, я оказался в полусотне шагов от пришельца.
Пришелец не двигался. И я понял причины, по которым он прекратил движение: он стоял в десятке шагов от арки Коридора Испытания, как раз на линии ожидания.[6]
Через несколько секунд ожидания призрачно малая часть моего внимания коснулась той части памяти, где хранилось то, что я знал о коридоре. Я вспомнил при погоне за отступающими войсками Приверженцев Перерождения охранные заклинания Коридора Испытания не были сняты. У тех, кто преследовал отступающие силы гномов и орков, не нашлось времени на то, чтобы распутать сплетения древних колдунов, и волшебство, призванное очищать намеренья к подгорным хозяевам и останавливать носителей недоброго, всего лишь отграничили от реальности всплеском силы. Затем оно на волне отката вернулось, усилившись. Суть его свойств не изменилась. Но там, где раньше всего лишь очищались намеренья, теперь оно разделяло разум от существа. И там, где ранее было всего лишь лишение воли к движению, теперь было лишение воли к жизни.
Несколько секунд я искал в себе ответ – зачем мне захотелось вспомнить всё это. Потом я с ужасом осознал, что содержимое моей памяти притянуло к себе внимание, резонируя с копией моих воспоминаний, оказавшейся в разуме пришельца.
Именно в тот момент я осознал со всей глубиной и ясностью всю глубину и все последствия постигшего меня слияния реальностей пришельца. И отчаяньё моё было столь велико, что я отграничился от своей памяти и внутреннего пространства, влияние на которые, как оказалось, стало разделенным с этим… существом.
Прошу простить высокий совет за неточность моих воспоминаний, но дальнейшее отложилось в мою память отпечатками переменчивой чёткости. Позднее волна раскаянья и стыда вынудила дополнить их домыслами и догадками, дабы они походили на нормальные воспоминания разумного существа. Но в этом повествовании я попытаюсь не выходить за границы того, что действительно отложилось в моей памяти.
Пришелец, некоторое время постояв напротив Коридора, запел. Не могу утверждать со всей уверенностью, но мне показалось, что яростная песнь его воспевала отчаянную весёлость существования в области, поражённой глобальной войной. Ещё менее я уверен в том, как откликнулся на песню Коридор. Возможно, он распознал пришельца как часть обстановки, а не как существо. Возможно, включился механизм самосохранения заклятий при угрозе растворения искренним восхищением высокой плотности. Возможно, пришелец просто отбросил из своего разума щупальца намерений, стремящиеся пробудить в нём хоть какой-нибудь негатив к окружающей обстановке.
Возможно, имело место всё вышеперечисленное.
Уверен я только в одном: проход, так или иначе проложенный пришельцем, стал открыт и для меня. Я ощутил, что Коридор, нарушив заданные границы воздействия, коснулся моего частично отторгнутого разума и счёл его схожим с тем, для которого открыт проход. И затем коридор повлёк меня в себя, вслед за пришельцем, который, громко распевая песнь, рысил по тусклому двухсотметровому туннелю.
О проекте
О подписке