Не доверяй тем, кто превозносит Белинского, – могла бы поговаривать мне мать, если бы ее волновала история отечественной литературы и журналистики XIX века. Но, увы, в нашей семье подобные темы волнуют только меня, и до некоторых очевидных истин приходится доходить своим умом, через тернии и не сразу.
Возможно, у Евгения Соловьева, решившего взяться за небольшую биографию Осипа Сенковского, тоже не было рядом верного друга, который мог бы сказать ему пару ласковых о Белинском. Так или иначе, мы имеем лишь то, что имеем.
С первых строк биография Сенковского рассказывает нам о том, что если кто и молодец – то это Белинский. Остальные, может, тоже замечательные, но совсем не так. Да-а-а, не всем быть Белинском. Белинский-то один все сразу понял и почувствовал. А если не сразу – то потом все равно понял. Это же Белинский!..
Хорошо, думает читатель биографии Сенковского на все эти размышления автора. Но что же Сенковский? Может, и про него пару слов?
Автор, периодически вспоминая об объекте своего исследования (основанного на таком смешном количестве источников, что их можно пересчитать по пальцам одной руки, да и то часть из них даже не имеют отношения к Сенковскому), повторяет раз за разом, что не может терять времени на разглагольствования, потому что места и так маловато, а надо столько рассказать о журналистской деятельности Осипа Ивановича... И снова уходит куда-то в сторону. Рассказывает о других журналистах (иногда). О философской мысли тридцатых годов (один раз, но сразу на полглавы). О том, как он не доверяет никому, а особенно женщинам, ведь всем известно, что женщины не могут объективно оценивать окружающую себя реальность.
А то вы, господин Соловьев, можете, – хочется возразить нам, закатывая глаза внутрь черепа, до того нелепыми выглядят его попытки убедить читателей в том, что все хорошее, написанное современниками о Сенковском, есть лишь преувеличенно восторженный панегирик, и верить можно лишь отрицательным отзывам. О том, что объективность – вовсе не конек начала и середины XIX века, автор сам не раз напоминает. И все же призывает верить всей клевете и критике, направленной на Осипа Ивановича.
В итоге из разрозненных ситуаций, не складывающихся в общую картину, а порой и дублирующих друг друга, отнюдь не вырисовывается панорама общественной и литературной жизни исследуемого периода. Из рваных, между делом упомянутых биографических сведений, не вырисовывается жизненный путь Сенковского. Здесь нет ни журналистики, ни литературы, ни попытки серьезно подойти к своему делу.
Полное пренебрежение объектом исследования заставляет подвергать все выводы автора сильному сомнению. Его слепое поклонение Белинскому мешает увидеть, собственно, Сенковского, проследить его судьбу, оценить по достоинству его редакторские и журналистские занятия. Нечто вырисовывается, но так отдаленно, так смутно, что приходится продираться к свету истины через настоящие джунгли из лишних слов и неверных тезисов.
Сама попытка увековечить личность Сенковского и факт причисления его к числу замечательных людей, заслуживают уважения. Однако после данного опуса хочется прочитать все-таки качественную биографию барона Брамбеуса.