Глава Четвёртая. Похищение

4. В случае перехода на жительство в местности Империи, в которых воинская повинность отправляется по особым положениям, лица, имевшие при этом более пятнадцати лет, отбывают сию повинность на общем основании.

(Устав о воинской повинности от 1 января 1874 года. Глава I. Положения общие)

Двадцать Шестое Мая по старому стилю (Седьмое Июня) Тысяча Восемьсот Шестьдесят Седьмой год по Скалигеру. Париж, Елисейский Дворец.

– Бульдожка! Вставай, Бульдожка! Наш венценосный родитель пропал!

Я подскочил как ужаленный посреди ночи. Передо мной как то приведение стоял в ночной рубашке старший брат моего реципиента – Николай. В руках у него подрагивал канделябр с затухающими уже свечами, видимо, он взял его со столика у моей кровати, что я вечером зажёг и оставил, готовясь отходить ко сну.

– Поставь подсвечник на место, идиёт! – волевым тоном приказал я новоявленному братцу. – Тебе что, плохо меня видно?

– Что? А, не! Я просто… Саш! Отец наш пропал, а ты про какие-то там свечи спрашиваешь! Не брал я их!

Я резко сел на кровати, уставившись на озадаченного юношу, что растерянно моргал, преданно глядя на меня.

– Так. Давай по порядку. Когда ты видел отца в последний раз? – решил я внести ясность.

– Вчера. Так же, как и ты. За ужином.

– За ужином, значит. Ну, и? Я тоже видел его там. А с чего ты решил, что мы должны были видеть его после? У него есть свои, наверняка, ещё дела.

– Да какие там дела ночью?! Я видел, как он сидел у камина и попивал с Александром Адлербергом. Наш батюшка потягивал Херес аж Тысяча Восемьсот Двадцать Первого года, а его друг, как он его называет "милый Саша" Адлерберг попивал Мадейру, доставленную из Индии.

– Стой! Откуда у тебя такие подробности?

– Про вина? Каюсь, я стащил по бутылочке…

– К чёрту ви́на, не их вина́, что они там были. Я про сейшен, что там устроили двое выпивох! Никса, ты же говорил, что видел отца лишь за ужином?

– Конечно, видел! Ты и сам его там лицезрел.

– А откуда тогда знаешь про Каминный Зал?

– А! Ну, так я ко сну отходил уже, когда… В общем, это покушение на нас расшатало мне немного нервы, я решил пригубить немного винца, когда заметил, что они оживлённо беседовали в Каминном Зале.

– Ладно, проехали. Так о чём они там так мило беседовали?

– Сашенька Адлерберг уговаривал Императора свернуть миссию под предлогом озабоченности покушением. Ты же помнишь, что когда мы прибыли на Северный вокзал Парижа, и нас встречал Наполеон Третий со свитой, то толпы парижан кричали не приветствия в наш адрес, а "Vive la Pologne! (Да здравствует Польша!)"

– И что же решил наш Венценосный Отец?

– Я недослушал, прихватил пару бутылочек и по-тихому удалился, пока меня не заметили. Но, вроде как батюшка уверял, что необходимо остаться и помирить Наполеона Третьего и короля Вильгельма Первого.

– Ну, да. До банкета дело так ещё и не дошло. Непорядок покидать страну, не вкусив самые изысканные блюда их кухни! Гастрономический Туризм так не делается.

– Какая кухня, Бульдожка! Это же политика! Мы не заинтересованы в войне между Францией и Пруссией!

– Да? Ты действительно так считаешь? Впрочем… Так что с батюшкой? Почему ты решил, что он исчез, если видел, как два закадычных кореша так мило беседовали?

– Я потом решил снова наведаться в Каминный Зал, но вина там больше не обнаружил!

– Вина? Я думал, ты озабочен пропажей отца.

– Конечно, конечно! Я имел в виду, что ни вина, ни отца уже там не было!

– Так, может, они вместе с Адлербергом отошли отлить в сад? В смысле, подышать свежим воздухом!

– Я видел Сашеньку, как он ушёл в свои покои! Один, без отца и без вина!

– Ах, вот как? Может, вино прихватил отец в свои апартаменты?

– Я тоже так подумал и отправился к нему в опочивальню. Но его и там не было!

– Кого? Отца или вина?

– Э… Отца тоже там не было.

Меня стало уже утомлять это пьяное откровение братца, и я решил проводить оного в его палаты, всё равно он сам не успокоится, а мне так хотелось спать.

В коридоре мы столкнулись с начальником Третьего отделения, шефом корпуса жандармов, графом Петром Андреевичем Шуваловым, который тоже был слегка не в себе. Завидев нас, он поменял направление движения, куда бы ни шёл, и обратился к нам:

– О! Вы тоже не спите, как и Ваш папочка!

Я уцепился за проскользившую ниточку и решил раскрутить этот клубочек:

– Вы видели Императора? А, может, знаете, куда он мог запропаститься?

– Конечно же! Он не пожелал со мной разговаривать и прямиком направился на улицу Бас-дю-Рампар.

– Откуда у Вас такие сведения, граф? – встревожился я.

Еле держащийся на ногах начальник Третьего отделения хитро сощурился и помахал указательным пальчиком:

– Я знаю, кто его туда заманил… Но я обязан молчать. На то воля Божия.

– Заманил? – встрепенулся мой брат. – Вы хотите сказать, что его похитили?!

– О, да! Вашего папеньку похитили! – и причмокнул, разведя руки в полупоклоне.

– И Вы ничего не предприняли, чтобы это предотвратить?! – теперь уже вознегодовал я.

– Предотвратить? – удивился граф. – Где я? И кто наш Великородный Государь!

– Бульдожка! – припал ко мне вмиг трезвеющий брат. – Мы должны его спасти, раз даже люди, поставленные его охранять, отказываются это делать!

Ох, как мне не хотелось во всё это влазить. Как я мечтал выспаться после таких уже потрясений, что выпали на мою голову в первый же день пребывания в Новом для меня Времени. Точнее, в Старом. А, ещё точнее, не Времени, а, как выразился Вещий Олег, в Новом Мире.

Медлить было нельзя, о том, чтобы сходить переодеться, и разговора не могло быть. Пришлось отправиться в погоню за похитителями в том, что было на нас – в ночных сорочках.

Но едва мы выскочили через окно Елисейского Дворца, минуя стражу, как сразу же столкнулись с неприятностями.

Глава Пятая. Уловимые сыщики

5. Вооружённые силы государства состоят из постоянных войск и ополчения. Сие последнее созывается лишь в чрезвычайных обстоятельствах военного времени.

(Устав о воинской повинности от 1 января 1874 года. Глава I. Положения общие)

Двадцать Шестое Мая по старому стилю (Седьмое Июня) Тысяча Восемьсот Шестьдесят Седьмой год по Скалигеру. Париж, Елисейский Дворец – улица Бас-дю-Рампар.

Покинуть Елисейский дворец для меня в нынешнем теле не составило труда. Открыл окно и ловко спустился за пределы Дворца прямо по стене, хватаясь за выступы кладки и держась иногда за обрамления окон. А, вот, Николай не рискнул так поступить и побежал на первый этаж искать выход или отворяемое окно.

Пока я ожидал его, попытался сориентироваться. Мне уже приходилось бывать в Париже в Девяностые. В наши Девяностые. Эдичка тогда меня познакомил с Жан-Мари Ле Пеном в их родовом поместье под Парижем. Не скажу, что я был фанатом этого городка тогда, но теперешнее поселение, которое предстало мне сейчас, если честно, немного удручало. Да, я помню безусловно, где в Париже находился и тогда, и сейчас Елисейский Дворец. А, вот, улицы Бас-дю-Рампар в моё время уже не было. Но, как ни странно, моя память не подкачала меня, и я отчётливо вспомнил, что это где-то в направлении квартала Гайон моего времени.

Безошибочно определив направление и дождавшись брата, я двинул на поиски отца реципиента. Да хватит уже мыслить такими категориями, пора привыкать называть его своим отцом, раз уж мне придётся застрять здесь навсегда!

А, вот, и приключения на наши задницы! Нас заметили, когда мы покидали стены дворца. Местные копы не зря кушали свой хлеб. И теперь кинулись отрабатывать его по полной программе.

Словно безумные лани мы кинулись прочь от Резиденции. Самое простое было бы двигаться напрямую по улице за Замком, но преследуемые охраной и, скорее всего, тайной полицией, мы стали петлять по саду, что раскинулся между зданием и самим авеню Елисейские Поля. Нам повезло, что время было уже позднее и сад не был освещён. Нам удалось среди растительности оторваться от преследования, но как только выйдем на освещённое место, станем хорошей мишенью, чему поспособствуют наши белоснежные ночные одеяния, которые мы не успели сменить.

На наше везение у дороги стояла повозка с сеном. Что она делала в центре Парижа, да ещё и в такое время, мы разбираться не стали, а просто нырнули в неё. На облучке прикимарил какой-то сельский житель, рядом с ним, прижавшись к нему, расположилась девушка. Я моментально снял с руки перстень, не задумываясь о его ценности, и просунул крестьянину. Девушка собиралась уже вскрикнуть, но, завидев цацку, с горящими глазами потянулась к ней.

Французский я хорошо знал и при своей жизни, подозреваю, владело этим языком и тело княжича, так что мне не составило никакого труда объяснить неожиданно ставшему извозчиком мужичку, куда нас необходимо доставить.

Спрятавшись в сене, мы наблюдали, как тайная полиция пообщалась с нашим дедом, и они кинулись в указанном им направлении догонять преступников, то есть нас.

Дорога заняла немного времени. На ходу мы договорились с парочкой, и они одолжили нам свои запасные наряды, даже не потребовав дополнительной оплаты. Мешковатая одёжка крестьянина была мне коротковата, я вынужден был подкатать ночные панталоны, чтобы они не отсвечивали своей белизной. А, вот, Николаю пришлось облачиться в женский наряд. Выглядел он как дурнушка из шапито, которую возит по ярмаркам показывать всем, представляя бородатой девушкой. У меня же были лишь аккуратненькие усики. Нам бы поменяться нарядами, но думать было некогда, да и издалека никто не заметил бы бороды моего брата, тем более что он повязал на русский манер на голову платок, слегка скрыв растительность.

Мы не знали, куда именно похитители потащили нашего отца, но нам несказанно повезло! Видимо, мы приехали гораздо раньше, чем прибыл наш отец, преодолевший это расстояние пешком. На удивление он был один, без похитителей, и мы заметили, как он входил в красивый небольшой особняк. Лишь потом обнаружили двух шпиков, остановившихся почти открыто на противоположной стороне улицы. То ли они его сопровождали да отправили в этот особняк, то ли следили за ним тайно. Ну, или по крайней мере считали, что тайно.

Мы себя перед ними пока ещё не обнаружили и спрятались в проулке между особняками, прикрывшись повозкой наших спасителей. Я лишь успел заметить, в каком окошке горел свет.