До сих пор задница болит. Отцу пришлось заплатить за потраву, и Трам почувствовал на своей шкуре – что такое зарабатывать деньги. Папаша так и сказал: «Я сделаю так, что ты хорошо поймешь, что такое, когда теряешь заработанное с таким трудом». Да, спать нельзя. Но кто бы знал, как хочется подремать после того, как ты съел кусок лепешки с хорошим пластом копченой оленины! Мать положила в котомку, она добрая, всегда о нем заботится. Не то что отец, у которого кроме подзатыльника не добьешься никакой ласки. Если, конечно, подзатыльник можно назвать лаской. Трам давно ушел бы из дома в город, ему уже шестнадцать лет, но… как-то страшновато. Он до сих пор ни разу не был не только в столице, но даже и ближайших маленьких городках, потому совершенно не представляет, чем ему там заниматься и как жить. Нужна ведь крыша над головой, еда, питье, обуваться и одеваться – на что? Хоть отец и слишком строг, но здесь Трама всегда накормят и напоят, и лежанку его никто не займет. Нет уж… пока поживет здесь. Там видно будет.

Заблеяли козы, мальчик посмотрел, и… остолбенел, вытаращив глаза: парень и девушка примерно его возраста тащили двух молочных коз и козла-производителя в сторону леса! Вот наглые твари! Трам не знал этих ребят, нигде до сих пор не видел. Одеты как горожане – добротная, дорогая на вид одежда, сапоги, а сами чистенькие, прилизанные, как и положено горожанам. Трам никогда не видел горожан, но представлял, что они такие и есть. И вот сейчас эти проклятые горожане воруют его коз! Ах вы ж гады… Отец потом и не поверит, что коз утащили горожане. Скажет – потерял, в лес ушли, а там их задрали хищные звери. И снова выпорет, и снова будут болеть задница и спина!

– Стоять! Ну-ка, стой! – не помня себя, Трам схватил посох-дубинку, с которым управлялся довольно-таки ловко (старший брат научил), и помчался следом за похитителями. Догнать было несложно – козы упирались, не давали себя тащить, а эта странная парочка явно не хотела причинить им вред.

– Стой! – повторил Трам, перехватив дубинку поудобнее – Отпустите коз! Проклятые воры! Я сейчас мозги вам вышибу!

Парень и девушка переглянулись.

– Уважаемый юноша – начал парень приятным, мелодичным голосом – Нам очень нужны эти козы. Мы готовы заплатить за них хорошую цену.

– Цену? – ошеломленно переспросил Трам, и насторожился – Какую цену?

– Этого будет достаточно? – парень бросил Траму монету, которую тот ловко поймал в воздухе. Трам раскрыл ладонь, и с изумлением уставился на профиль императора, выбитый на монете. Старая, тяжелая монета – даже Трам знал, что она стоила гораздо дороже всего этого стада.

– Ну ладно… – растерянно согласился Трам – Забирайте.

Парень и девушка молча кивнули, снова переглянулись, будто разговаривали глазами, и продолжили тащить возмущавшихся и блеющих коз в лес, а Трам, проводив их взглядом, подумал – куда же они их могли увести? Рядом не было ни повозок, ни лошадей, вообще ничего! Ну не по воздуху же они прилетели!

На закате он пригнал стадо домой, и сообщил отцу о случившемся. Отец отвесил мальчишке хорошую оплеуху, и заявил, что эта монета конечно же фальшивая, потому что только дурак заплатит золотом за дурацких три козы! И что сейчас он сходит к старосте, и когда вернется – выпорет придурка широким ремнем, да еще и пряжкой. Ибо только через задницу в его голову может войти частичка ума.

Трам очень сомневался в таком способе прозрения и поумнения, но говорить ничего не стал, так как знал – стоит возразить хоть в чем-нибудь, и тогда порка совершенно неминуема. Мать лишь вздыхала и смотрела на него усталыми глазами – папаша тот еще муж, ей тоже бывало доставалось. Просто так, ради порядку – как говорил папенька. Он считал, что жену время от времени надо поколачивать, тогда она будет знать свое место и не станет нудеть над ухом.

Папаша вернулся не скоро, и от него пахло самогоном. Шумно отдуваясь, он сел за стол, посидел с минуту, постукивая пальцами по столешнице, потом крикнул:

– Трам, сынок! Иди сюда.

Голос его был непривычно мягким, даже сладким. Когда Трам боязливо заглянул в дверь, отец поманил его, сказал:

– Не бойся, заходи. Не трону. И это… я ошибся. Монета настоящая. Хорошая сделка! Мы проверили монету, полновесный золотой, да еще и старый, самый дорогой. Ты это… расскажи, как там, и что… этих господ нельзя найти? Еще коз продать?

Трам вздохнул, и начал свой рассказ…

* * *

– Ты догадался взять деньги? – констатировала Айя, недовольная тем, что догадался Кайль, а не она. Ей все время хотелось сделать так, чтобы Кайль сел в лужу. Но не получалось.

– Только не говори, что кто-то должен был догадаться! Не оценю! – сварливо добавила она.

– Ну, кто-то же должен… – со смешком ответил брат, и сестра громко зафыркала, выражая полнейшее неудовольствие поведением Кайля.

– Ненавижу тебя! – успокоившись заявила она – Ты всегда такой самодовольный, такой знающий и воспитанный, что просто… блевать от тебя хочется!

– А мне – от тебя! – хохотнул брат – Потому что воняет от тебя человеческим говном! Тихо, тихо! Козла задавишь, или выронишь – как будем коз разводить? Спокойно лети!

Айя промолчала, хотя внутри ее так и кипело желание сказать что-то едкое, колючее. И при этом она понимала, что вообще-то Кайль ничего плохого не сделал, и что набросилась она на него несправедливо. Ну вот такой у нее дурной характер! Мама за это всегда ее ругает.

Коз выпустили на лужайку у дома, и они блеяньем понеслись в сторону леса, после чего пришлось их догонять, и возвращать назад.

– И что будем делать? Сбегут, и тогда чего? Каждый раз их ловить? – грустно спросила Айя, которая уже сильно сомневалась в своей затее, которая ранее казалась ей просто замечательной. Свой человеческий детеныш – что может быть лучше? Живая игрушка!

– Ты чего распереживалась? – Кайль внимательно посмотрел на сестру – Небось уже жалеешь, что подобрала детеныша? Говорил тебе…не сможешь ты его содержать! Скоро вечер, нам домой лететь. А если завтра мама и папа не разрешат нам полетать? Тогда как? А он будет лежать тут голодный, и орать на всю округу. А потом возьмет, да помрет!

– Умеешь ты приободрить – совсем расстроилась Айя, дух которой пал ниже муравейника – И что предлагаешь?

– Отнести его к людям, и там оставить. Где-нибудь возле домов. Найдут, воспитают.

– Нет! – резко ответила драконица – Они гнались за ним! Они его убьют! Давай запрем коз с ним в дом, может он как-то до них доберется, попьет молока!

– Младенец? Человеческий? Ха ха ха… Айя, иногда мне кажется, что тебе не шестнадцать, а только три года. Он и ходить-то не умеет, а ты предлагаешь…

– Ладно. Пойду посмотрю на него, потом решим – Айя зашагала к двери дома, открыла ее, вошла внутрь. Пахло плохо, нечистотами, и чем-то еще… Айя сама не могла понять – чем. Она раскрыла сверток, и… ахнула! Младенец был красным и горячим! Тяжело дышал, с хрипами, и в груди у него все хрипело и булькало.

– Кайль! Кайль, скорее сюда! Скорее!

Брат ворвался в дом так, что было ясно – он готовился к бою. Лицо напряженное, вокруг тела – мерцание, еще немного и начнется трансформация. Глупо, конечно – или дом разнесет, или его зажмет в этих стенах, что скорее всего.

– Что?! Что случилось?

– Вот! – Айя указала на младенца, и в глазах ее плескались боль и ужас – Что делать?

– Ух ты… – мерцание вокруг брата пропало.

Он посмотрел, наклонившись над младенцем, потрогал его, помотал головой. Прислушался, постоял.

– Этого и следовало ожидать. Это первое, о чем я подумал, когда увидел тебя в воде. Ты зачем его сунула в реку? Ты разве не знаешь, что эта река берет начало из ледника?

– Да я откуда знала?! – Айя едва не плакала – А может он раньше был болен!

– Может, и раньше – покладисто согласился Кайль – Разницы вообще-то нет никакой. Или ты его погубила, и мать застудила, когда скакала, результат один. Он умрет. Я не умею лечить. Ты тоже не умеешь. Мама не умеет. Папа не умеет. Человеческие детеныши такие нежные, хрупкие…они часто умирают. То же не драконы, которые не знают болезней. Зато – люди плодятся очень, очень быстро, и много. Вот смотри – мы у мамы с папой первые дети за много сотен лет. Родители никак не могли зачать. Говорят, что драконы так плохо размножаются потому, что если бы мы плодились как люди – в мире не осталось бы для нас места. Ведь мы не болеем и умираем только от старости. И до самой смерти сильны и ясны умом. Потому…

– Заткнись! – с яростью бросила Айя – Мне нужно вылечить моего детеныша!

– Не твоего… это же игрушка! Твоя игрушка! – сказал Кайль, и осекся, такая ярость полыхала в глазах девушки – Ладно, ладно… я читал… хмм… но только это скорее всего его убьет… хотя шанс и есть. В общем, люди убивали нас не только ради непробиваемых чешуек. Еще – они использовали нашу кровь для магии, и в основном для лечения. Если напоить его нашей кровью, то… есть шанс, что он выживет. Вот только надо использовать какую-то магию. Не лечебную, а… ну вроде той, с помощью которой ты оживляешь своих каменных монстров. Как ты так делаешь, что они ходят и подчиняются твоих приказам?

– Не знаю – пожала плечами драконица – Я вначале представляю, что камень принимает форму – какую я захочу. Он разогревается, становится мягким, и… вот. А потом зову… что-то. Не знаю – что. Только это что-то входит в камень, и тот ненадолго оживает. Совсем ненадолго. Мама говорит, что у меня пока что мало магии, вот мои чудовища и живут недолго. А еще – что у меня магия земли, и я умею работать с неживыми предметами, как и моя бабушка, мамина мама.

– Тогда ничего не остается, как только представить, будто это каменный человечек, а ты вселяешь в него жизнь. А чтобы она удержалась в нем – нужна наша кровь.

– Резать надо, да? – жалобно спросила Айя.

– Не надо! Пусть умирает! – рявкнул Кайль, и Айя вздрогнула, столько в его голосе было холодной ярости.

– Прости. Помоги мне, пожалуйста – драконица судорожно вздохнула – Давай вместе?

– Что вместе?! – не понял брат.

– Кровь. Я не знаю, чья кровь сильнее, мужская или женская. Помоги!

Кайль посмотрел на сестру, глубоко вздохнул…кивнул. Потом над его правой рукой замерцал воздух, из руки высунулся коготь – огромный, острый, как нож. Айя с завистью посмотрела на коготь, вздохнула:

– Я так и не научилась вот так, частично трансформироваться. У меня или полная трансформация, или никакая.

– У тебя умирает приемыш! Хватит болтать! Открывай ему рот и подставляй руку!

Когть чиркнул по руке Айи, она вскрикнула, закапала кровь. Кайль тут же вспорол себе левую руку, прикрикнул:

– Вместе, давай!

И в рот младенца потекла густая, темно-красная, почти черная жидкость. Он закашлялся, брызги попали на лицо Айи, но она не убрала руку. Младенец стал глотать, потом задергался, захрипел еще больше, забился…

– Магию! Скорее!

Айя замерла, сосредоточившись на колдовстве. Секунда, две, три…пять…младенец продолжал хрипеть и булькать, снова задергался, по маленькому тельцу прошли судороги, и Айя схватилась руками за голову, не обращая внимания на то, что они были испачканы кровью, и она продолжала капать с запястья:

– Погубила! Я его погубила! Вот дура! Дура, дура, дура! Аааа!

– Тихо! – прикрикнул Кайль – По-моему, сработало. Посмотри на него.

Айя открыла глаза, уставилась на младенца. Он уже не был багрово красным, хрипоты в дыхании не слышалось, грудь поднималась легко и свободно. Получилось! Точно, получилось!

– Молодец – улыбнулся Кайль – Молодец, сестренка! Ты его вытащила!

А тем временем младенец открыл глаза, посмотрел на стоящих рядом брата и сестру, открыл беззубый ротик, и…из его рта послышалась членораздельная, хотя и абсолютно непонятная речь:

– Хто ффы…таффыэ?! Фффэээ а?!

– О! Он разговаривает! – радостно вскрикнула Айя – Ты посмотри, Кайль! Он говорит!

– Нет – пренебрежительно отмахнулся брат, уже успевший убрать когтистую лапу в подпространство – это называется «гулит». Людские младенцы пытаются изобразить речь, и что-то бормочут. Это мы рождается сразу с мыслеречью, и говорим с первого дня жизни. Они этого не могут.

– Ффау…фаф! – сказал младенец, обшаривая взглядом парочку, и Айя радостно засмеялась:

– Нет! У нас особенный младенец! Гениальный! Он будет говорить сразу!

– Ладно – согласился Кайль – Пусть говорит. А у меня есть предложение. Там в вещах была кружка. Давай поймаем козу, я ее подержу, а ты сцедишь у нее молоко. А потом напоим молоком ребенка.

– Почему я буду сцеживать?! – по привычке возмутилась Айя, но Кайль прикрикнул:

– Потому что я так сказал! Твой детеныш, тебе и за сиськи козу дергать! И прекрати говорить против по каждому поводу! А то я точно унесу его и отдам людям! Пойдем! Быстро! Надо найти этих вонючих тварей, да еще и поймать. А время к вечеру! Не вернемся к закату – папа полетит на поиски, и тогда нам не поздоровится. Вперед!