– Алиса, простите меня, – замялся, было, он, – если я вас разочарую, но я не особо в этом силён, были, конечно, но… – взмахом перста он предупредил её реакцию, – однако, я могу рассказать это только с точки зрения науки…

– Мне эта ваша наука до одного места, у меня своё правильное мнение есть! – Алиса цокнула и отвела глаза, а потом, без паузы, повернулась. – Так что же там наука говорит, не молчите уже, ну же?

Алекс неохотно продолжил.

– Ну, клинически установлено, что с физической точки зрения любовь – это усиленное выделение дофамина и окситоцина, плюс активизация полосатого тела и островковой доли, в то же время формирование определённого рисунка нейронных связей и так далее. И…– он заговорил быстрее, понимая, что она сейчас взорвётся. – Алиса, Алиса, мне сложно сказать, в чём именно у вас проблема. Я, правда, могу только предполагать, а это антинаучно. Поэтому могу сказать, что вам показано съездить к нейропсихологу хорошему, не пожалеть денег и двух неделек в стационаре. Там анализы возьмут, то да сё, мозг отсканируют, динамические тесты проведут для проверки, спец посмотрит, и вы получите более-менее ясную картину. Я и сам, наверное, в ближайшие дни так сделаю, – тяжело усмехнулся он себе.

– А у вас то, что не так? – вдруг удивлённо поглядела Алиса.

– Фрустрация у меня! – недовольно буркнул он и посмотрел в окно.

– Это когда живот болит? – спросила она.

– Да. Типа того.

– Ясно.

И разговор затих.

*

– А знаете что? – вдруг встрепенулась она через секунду.

– Что? – грустно ответил он.

– А давайте я вас подвезу, а по дороге просто поговорим? Не обо мне, не о вас, не о мозге или душе. Просто, я не знаю… О погоде там, или любимых книгах. Как вам идея?

– Идея? Отличная идея! Я буду этому очень рад, – чуть повеселел Шурик, – Хотя-бы до узла вашего докиньте. Мы, кстати, где находимся?

– Аргон. Вернее, в десяти километрах от Аргона. А вы что, разве не знаете, куда приехали? – удивилась Алиса.

– Меня на мобиле везли, поэтому я не сориентировался, – неловко оправдался вынужденный путешественник и предложил: – Можете добросить до остановки, а дальше я уж сам, на электробусе. Я в Мессене живу, кстати.

– В Мессене? Вот это совпадение! – отчего-то обрадовалась она. – Нет уж, Шурик, вы ко мне явились, проявили уважение, поэтому я должна вам помочь – довести до дома! Поехали. Я пойду у папы отпрошусь. Вас он мне точно разрешит проводить.

– А что, обычно не разрешает? – вытаращил глаза Шурик.

– Я… просто, понимаете, я немного наказана, поэтому нахожусь под таким, – она нервно похихикала, – негласным домашним арестом. Но для вас, я думаю, он сделает исключение. Подождите минуточку, дружочек.

И она торопливо скрылась за дверью, оставив его одного в этой светлой комнате с окном почти во всю стену и очень дорогой, изящной мебелью. Алекс потёр сначала подбородок, а затем и лоб, поглядел на грязные брюки и разорванный рукав куртки. Почему он её не снял? Как он к девушке пришёл в таком виде? Что она о нём подумала?

Да ничего – у неё парень, которого она любит, а ему исповедалась, как… как доктору. И зачем он только сюда попал? Только хуже стало, твою ж мать! Что в его жизни вообще происходит? Малака, ну почему у него вечно так? Делаешь, делаешь, а всё не в ту сторону! Может быть, прислушаться к Ринату Мансуровичу, он про какой-то путь втирал. Типа смотри, куда идёшь что ли? Или что-то такое? А как тут путь выбирать, если только успеваешь уворачиваться от летящих в харю приключений.

И когда это все началось? А, это он знает – с конференции. Точно! Его злоключения начались с конференции. И что такое там было, что изменило его судьбу? Да ничего особого, череда нелепых случайностей, каждая из которых немного поменяла направление пути.

Он ведь мог в то утро никуда не пойти? Мог. Причём, даже в самом простом случае – если бы банально проспал. Или если бы болела голова, то он тоже никуда бы не попёрся, но она почему-то не болела.

И вечером предыдущего дня, в пятницу, он вполне мог бы уехать к Наташке, например! И тогда никто бы до него не дозвонился. Но он решил идти домой, хотя она звала! А всё потому, что надел утром дырявые носки, и ему было стыдно.

В то злополучное утро он вовремя добрался до Ахейского узла, и маглев подошёл через несколько минут. Если бы он хоть немного опоздал на станцию, то приехал бы в Аквилею на тридцать минут позже, и нигде бы не выступил.

И вот что такое судьба, как не череда бесконечного выбора из множества вариантов обычных случайностей? Неужели его путь зависит от больной головы, дырявых носков и пунктуального машиниста маглева? Что или кто определяет, куда поворачивать? Пусть даже эти повороты незаметны, а выбор – неочевиден…

– Это я! Всё-всё, я отпросилась! – Алиса забежала в комнату и радостно продолжила. – Подождите, сейчас захвачу свой кардиган. И поехали, поехали скорее, мой милый Шурик, дружочек вы мой! В путь!

И завертелось.

*

Уже когда они ехали по федеральной трассе в направлении дома Алекса, Алиса предложила обращаться друг к другу на «ты». Он с удовольствием согласился на её предложение стать друг другу чуточку ближе. Девушка лихо крутила баранку своего красного мобиля и с улыбкой подмигнула:

– Какие планы-то на сегодня? Выходной же ещё! – спросила она.

– Я даже и не знаю. Вроде никаких: в душ сходить, переодеться, сапоги снять хотя бы!

– А я думала, что сапоги и разорванная куртка – это твоя парадная форма одежды, – залилась счастливым смехом Алиса. – Давай так поступим – я тебя высажу у дома, а сама поеду к своей подруге, она тоже у вас в Мессене живёт, в Арсинойской филе. Ия Курочкина, знаешь?

– Не-а. Она молодая?

– Да нет, взрослая уже, ей двадцать два.

– Ой, двадцать два – это ещё детский сад. Поверь словам опытного тридцатилетнего! – веско произнёс Шурик, картинно выпятив нижнюю губу.-

– Кхм-кхм, вообще-то мне самой двадцать один! И что-то не похоже, чтобы я ходила в детский сад, уважаемый Александр! – смеясь, произнесла она. У Алисы был замечательный голос: искристый, звонкий, радостный. Она завораживала каждой частичкой себя, и душа его пела просто от того, что он находился рядом.

– Так что?

– Что?

– Мы увидимся?

– Где?

– У Ии Курочкиной!

– У Ии?

– У Ии, у Ии!

– Хорошо, у Ии, так у Ии. Давай, я подойду к ней! А куда?

– На бульваре Аристомена. Знаешь, где это?

– Знаю, это в Арсинойской филе! А я в Асклепионской живу.

– Так вот, там, возле булочной, арка есть, а за ней трёхэтажный особняк.

– Тоже знаю! Там наша золотая молодёжь полисная собирается. Всегда у фонтана мобили стоят дорогие.

– Да-да, это мои друзья! А Ия – дочь хозяина дома. И сегодня там вечеринка. Если бы не ты, то я бы на неё не попала, – она заговорила торжественным голосом. – Поэтому, за моё спасение из лап огнедышащего дракона – то есть папы, я приглашаю вас на этот бал, сеньор Александро! – снова рассмеялась Алиса.

– Давай! Хороший план! Я – за! – радостно согласился он.

Тут мобиль резко дёрнулся вперёд, когда Алиса решила обогнать тихоходную старушку «теслу». Пользуясь паузой, Шурик решился:

– Алиса, можно тебя спросить?

– Спрашивай, конечно!

– А почему на конференции ты задала вопрос, не женат ли я?

В ответ Алиса звонко рассмеялась и ответила:

– Я бы тоже хотела тебя спросить – а почему ты именно мне предложил задать третий вопрос?

– Ты подняла руку, я подумал, что ни одна девушка ещё не спрашивала…

– Да не поднимала я руку, Шурик, дружочек! – с усмешкой прервала его девушка. – Ты просто показал на меня, и поэтому мне пришлось импровизировать! Я вообще не знала, что именно у тебя можно спросить!

– Как не поднимала? Я же видел!

– Да нет! Чистая правда! Я сначала хотела отказаться, но увидела, что весь зал смотрит на меня. И вот, выдала первое, что пришло на ум! – снова залилась она звонким смехом. – Ты уж прости, я ляпнула, не подумав! Что в голову взбрело, то и спросила. Но ты очень хорошо ответил, остроумно, мне понравилось!

– Ой, я болван! – в ответ расхохотался он, обрадовавшись неизвестно чему.

Так, болтая всю дорогу, и непринуждённо смеясь, они доехали до Мессены. Алиса высадила его на своротке с трассы, недалеко от дома, и, шёркнув резиной, полетела в центр полиса. А Шурик понёсся на крыльях счастья к себе по короткой дороге, через небольшой парк. Выбежав сквозь узкий проход в аллее акаций, которая служила живой изгородью, он бросился к подъезду и сначала даже не расслышал окрика.

– Молодой человек! Александр! Минуточку!

Он вздрогнул и повернулся. К нему спешил управдом, близоруко приглядываясь и громко вещая:

– Александр, Александр, постойте. Хотел у вас уточнить, что за молодые люди на мобиле искали вас позавчера? Я им сказал, что вы пошли на остановку, но мне показалось… Александр, что с вами? – выдал управляющий, подойдя поближе. – Почему вы в таком виде?

Алекс стоял перед ним с лохматыми волосами и разбитым лицом, в разорванной куртке, с левой рукой на перевязи, в испачканных джинсах и грязных сапогах. Чтобы избежать новых вопросов, он торопливо ответил:

– Здрасьте! Да вот, ездили с друзьями в лес… за грибами, и вот, несчастный случ…

– За грибами? В апреле? – сузив глаза, оборвал его на полуслове местный начальник. – По-моему, вы мне лжёте, Александр! Вы опять пили, и, судя по всему, ещё и дебоширили. Я бы хотел поставить вам на вид, что в нашем доме это категорически запрещается делать!

– Так и я не делаю, – начал оправдываться Александр и возразил. – Я что, с кем-то в доме поругался или окно кому-то разбил?

– Но ведь можете же, можете? – не унимался управдом. – По пьяной лавочке!

– Да по какой лавочке? – возмутился Алекс. – С чего вы взяли то, вообще. Ничего такого я не мог!

– Мог, я говорю! Что с пьяницы возьмёшь!

– Какого пьяницы?! Вы слова то выбирайте!

– Что?! Да вы как со мной разговариваете, молодой человек?

– А как с вами разговаривать? Чего вы ко мне прицепились, я шёл по своим делам…

– Прицепился? Это я прицепился? Знаете, что?! А поставлю вопрос о вашем выселении на следующем же общем собрании! Расскажу и про внешний вид, и про ваши пьяные загулы до рассвета, и про наш сегодняшний разговор. Прицепился я к нему, видите ли! Я значит, да? Знаете, кто вы? Да вы просто дурак! Пьяница и дурак!

С этими словами он в гневе развернулся и размашисто зашагал в сторону своего небольшого офиса, а Алекс побрёл к себе, чувствуя себя оплёванным. С тяжёлыми думами он поднялся наверх, подогрел воду и угрюмо залез в ванну, но отойдя в тёплой воде от потрясения, Шурик вспомнил об Алисе и подкрутил настроение на плюс. Быстро сполоснувшись и перекусив, чем попало (в холодильнике было старое молоко, хлеб, замороженная рыба и пучок петрушки), Александр переоделся в парадную форму, начистил туфли, надел лучший костюм, поправил галстук и направился на бульвар Аристомена.

В пути его терзал внутренний диалог с управляющим. И так и этак он пытался оправдаться перед собой и перед ним: давил интеллектом, сражал сарказмом, ставил в тупик – в общем, классически махал кулаками после драки. Но вопрос о выселении постоянно возвращал его в реальность. Он понимал, что это не пустые слова, а значит, придётся идти с извинениями, нести какой-то подарок, уговаривать, пресмыкаться, как он это называл. И никуда не деться, ведь тут удобно жить – и до остановки недалеко, и оплата не очень высокая, да и вообще – привык уже. Мысли его витали, пока, наконец, неизвестным образом не перетекли в оду Алисе. И он повеселел.

Настроение улучшилось, уровень серотонина поднялся, поэтому вскоре он сменил точку зрения. То есть он начал рассуждать о той же проблеме, но глядя на неё под другим углом. Например, а почему это он должен оправдываться? Что он, на помойке себя нашёл? На собрании всегда можно спросить, кому, интересно, он помешал? Никому! Может, он болтается по двору пьяный? Не было такого. Может, он кому-то отказывает в помощи? Нет. Кстати, некоторые жители по его протекции или обследовались, или лечились у него в ликее. Вот он всех их обойдёт и попросит сказать на собрании своё слово. А почему нет? И вообще, может быть ему поставить на голосование вопрос о смене управляющего? Ну, а что? Если к нему так, тогда он в ответ сделает революцию. Посмотрим ещё, кто кого. А оправдываться перед этим существом он не будет! Мерзкое чувство возникает, когда пытаешься оправдаться – это касается любых ситуаций, и тут, и на работе. Это сразу принижает, делает зависимым. Александр решил, что больше никогда в жизни не будет этого делать.

Хотя, если он проиграет на собрании по голосам, то выселят, и к гадалке не ходи. Ну и ладно! Что управляющий ему там скажет, что Алекс, мол, пьёт? Так пускай тогда…

Размышляя таким образом, он не заметил, как добрался до бульвара Аристомена и скользнул под аркой в тенистый сад. Взглянув на красивый трёхэтажный особняк, молодой человек вошёл внутрь, по дороге продолжая спорить с мерзким управляющим в своей голове.

– Э! Ты это, кто такой? – раздался окрик, и крепкий молодой парень перегородил путь Александру.

– Я? Я к хозяйке, к этой, как её… – сбился тот с мысли.

– Слышь, чё надо тебе тут, а? – уже с какой-то угрозой в голосе произнёс парняга. Он был раза в полтора шире в плечах, но почти на голову ниже Алекса. Сломанный нос и уши завершали картину, создавая законченный образ типичного борца.

– Я с Алисой, – неуверенно начал, было, он, но вовремя остановился, вспомнил свою недавнюю мысль, сменил тон и прекратил оправдываться, – я от Аттала Ивановича, вообще-то, приглядываю вот за его дочкой. – Он поправил наглаженный костюм, чувствуя себя в роли босса мафии, как минимум. И сразу перешёл в наступление. – А ты кто такой, парняга?

Круглое лицо крепыша мгновенно изменилось. Он тут же протянул пятерню, сделавшись радушным и радостным.

– Так бы сразу и сказал! А меня Лёха зовут. Лёха Молодой. Я на Витю Комара работаю! Будем знакомы!

– Будем знакомы, Лёха.

– Я тут за охрану как бы отвечаю.

– И как, получается?

– Что получается?

– За охрану отвечать?

– Так это, как сказать, – растерялся Леха. – Вроде получается.

– Ну, пойдём тогда, проводишь до Алисы, а то я тут в первый раз.

– Пойдём, пойдём, – весело махнул рукой крепыш и повёл наверх по мраморным ступеням туда, где громко играла музыка. Леха заливался соловьём: – Ты, это, извини, что я так резко. Просто все пьют, в бассейне купаются, а я, как видишь, на охране сегодня. Да ещё не отошёл со вчерашнего, башка трещит. Ты это, особо не напрягайся, у нас тут по-своему весело. Все друг друга давно знают, чужих нет, я с пацанами перетру насчёт тебя, расскажу, что ты свой. Ты, если что, не обращай внимания, они все пьяные. Мы в отпуск недавно пошли, завтра уезжаем на три недели со своими девчонками на Фракийский берег, в горы. Четвёртый класс, все включено. Рай! А тут уже третий день гуляем, провожаемся. Красота! Так что ты это, располагайся. А вот и Алиса, – и он повысил голос. – Элис, к тебе пришли!

Действительно, в глубине комнаты, на огромном бежевом диване сидели пять девчушек. Алиса расположилась посредине и через трубочку допивала огромный пол-литровый бокал. Справа, за барной стойкой разговаривали разговоры трое крепко сбитых парней, двое были в одних шортах, без рубах. Один из них сидел в кресле, второй – на барной стойке, а третий стоял, скрестив руки. В комнате царил полумрак, играла музыка, шторы заглушали солнечный свет, но в дальнем конце распахнутые настежь двери открывали прекрасный вид на зелёный сад, где, по-видимому, и располагался бассейн, потому что на одной из дверей сушилось широкое полотенце.

Все повернули головы к Алексу и оглядели его сверху донизу. Девушки с интересом, парни с вопросом. Леха Молодой подошёл к ним и что-то растолковал. Те понимающе покивали и подняли вверх правые руки, приветствуя его. Он ответил кивком и тоже поднял руку, показав открытую ладонь. А Леха потопал обратно вниз, подмигнув Алексу по дороге.

– Шурик, иди сюда, давай познакомлю с моими подругами, – перекрикивая музыку, немного нетрезвым голосом воскликнула Алиса и сделала приглашающий жест.

Алекс ещё раз кивнул парням, как бы говоря, что он тут с дружескими намерениями, и приблизился к девушкам. Некоторые улыбнулись ему, Алиса цокнула языком и подмигнула, а крайняя слева девушка восточной внешности похлопала рукой по дивану рядом с собой, приглашая присесть на свободное место. Покуривая кальян, она раскинулась на правом боку, на мягких подушках, в коротких спортивных шортах и белой свободной майке. Девушка подняла большие выразительные узкие чёрные затуманенные глаза, посмотрела ему в душу и спросила:

– Давайте знакомиться, сударь? Присаживайтесь, оцените кальян с великолепным табаком и кусочками индийского ароматизированного гашиша. Замечательная штука. Куришь себе потихоньку, куришь, а потом идёшь и кушаешь! Кстати, хотите печеньку?

Он оторопел от такого предложения, не зная, что сказать, как в ту же минуту её соседка – пьяненькая блондинка с округлым подбородком подняла бокал вина и произнесла весёлым пьяненьким голосом:

– Так это вы и есть тот самый Саша, спаситель нашей Лиски? Давайте знакомиться! Меня зовут Марго, а эта девчоночка рядом со мной, – она похлопала восточную девушку с кальяном по попе, – Рита. Но не Ритка, запомните это! – и погрозила пальцем.

Девушка имела смазливое личико и выдающиеся формы, её короткая полупрозрачная туника больше показывала, чем скрывала. Не сказать, что она была пышкой, скорее, имела сочные пропорции.

Следом за ней, закинув ногу на ногу, сияла великолепная Алиса, приглаживая шёлковые русые волосы, игриво покачивая туфелькой и удивленно поглядывая на гостя.

– Шурик, да тебя прямо и не узнать! Принарядился, похорошел, галантный кавалер, ей богу! Я весьма довольна собой, что тебя пригласила. Знакомься, это мои подружки, не важно, как их зовут, всё равно не запомнишь, да и их парни будут против вашего невинного, но очень откровенного знакомства, – и кивнула на двух оставшихся девушек.

Повернув голову и оглядев их, Алекс удивленно приподнял брови и тут же загрустил от того, что оделся, как кретин, потому что следующая за Алисой рыжая девушка сидела в одних трусиках и лёгком полотенце, наброшенном на плечи. Она крошила пластиковой картой белый порошок на небольшом плоском блюдце, стоящем на резном столике. Стол был низеньким, поэтому девушка достаточно глубоко нагнулась вперед, и от этого полотенце просто свесилось с шеи вниз, как и грудь девушки. Хорошая грудь, ничего не скажешь. А девушка между тем так увлеклась своим процессом, что даже не обратила на Алекса никакого внимания.

Пятая, кудрявая девушка в синем купальном костюме, больше напоминающем тоненькие ниточки с кусочками ткани, видимо, только что покрасила ногти, по крайней мере, в руках у неё были закрытый красный бутылёк и кисточка. Девушка сидела, поджав под себя ноги и дуя на пальцы рук.

– Вы откуда такой нарядный, гражданин, с симпозиума? – спросила она и, не дождавшись ответа, снова стала дуть на свеженакрашенные ногти.

Саша растерялся, не зная, что ответить.