– Ложись! – заорал Сёма.

Прогремел взрыв. Чёрным фонтаном взвилась кровь павших орков. В сторону полетели их искорёженные тела, мечи, латы. Вспыхнули телеги снабжения, погибли даже варги и несколько урук-хаев.

Не теряя ни секунды, Максим и Аюна открыли огонь из всех орудий. На врагов полетели заготовленные снежки. Экономить снаряды и попадать не требовалось. Нужно было как следует разозлить мордорцев. Им это удалось сполна.

Рассвирепев, Сёма сотворил оживляющее заклинание, поднял из мёртвых ближние отряды орков. Исцелил раненого Мунко. Вскинул автомат и скомандовал:

– В атаку! На бастион!

Армада ухнула в ответ. Дрогнула, лязгнула и пошла вперёд. Арьергард теснился, неспешно напирал на передние ряды, но авангард уже мчался вскачь, рассыпался по роханским полям, словно бусины из опрокинутой шкатулки.

Максим с Аюной истратили все снежки. Бросили ещё одну петарду. Это задержало, но не остановило врага.

Впереди неслись Карен и братья Нагибины. Крестьяне луговых поселений давно оставили дома, ушли в глубь Аргунского ущелья, но орки радостно и беспощадно рушили их амбары, вытаптывали поля.

Неуклюже, проваливаясь в снегу, Сёма бежал и на ходу стрелял из автомата. Справа к бастиону бросились Гоблин и Малой.

Максим и Аюна отступили. Карен и Мунко хотели преследовать их, но Сёма приказал для начала разрушить бастион. Снести до основания его сторожевые башни, изорвать в клочья флаги бурханцев. Не оставить даже упоминания об этой крепости, чтоб потомки забыли о её существовании.

Мордорцы уничтожили снежные постройки. Потом наконец побежали за Максимом и Аюной.

Пройти по Аргунскому ущелью было непросто. Там лежали строительные плиты – такими покрывают водопроводные трубы под землёй. Между плитами вилась единственная тропа. По ней и проскочили Максим с Аюной. Но вместо того чтобы юркнуть в проход к штабу, они свернули направо, спрятались за углом дома.

Всё шло по плану. Ловушка ждала свою жертву.

Мордорцы бодрым ходом преследовали врага. Орки ликовали, предчувствуя богатую наживу. Сёма поторапливал их скорее взять «Бурхан». Он понимал, что Максим не сдастся, догадывался, что штаб охраняется, что его придётся штурмовать, но был уверен в лёгкой победе. Войско бурханцев было малочисленным. К тому же им на выручку так и не пришёл рыцарский отряд Людвига – дезертировал, боясь плена и пыток.

Вдохновлённые победой над снежным бастионом, орки смело вошли в Аргуну.

В ущелье, заваленном осыпями, перегороженном древними глыбами и останцами, было тихо. Подозрительно тихо. Ни птичьего гомона, ни цоканья белок. Даже волки не попадались на пути. Здесь всё затаилось в ожидании бури. Узкая извилистая тропа уводила в каменистую теснину. Войско мордорцев растянулось длинной лентой. Сёма остановился. Отправил вперёд варгов – проверить следы.

Варги вернулись. Сказали, что отряды Максима и его сестры прошли этим путём:

– Среди них много раненых. Кони пали при отступлении из бастиона, так что бурханцы идут пешком. Они устали и напуганы.

Тянуть с атакой не было смысла. Сёма хотел заслать лазутчиков до самой Тайги, но подумал, что орочьи командиры заподозрят его в трусости.

– Вперёд! – скомандовал вождь.

– У! У! У! – громогласно ответили орки, гоблины и тролли.

Едва последние отряды зашли в ущелье, Максим протрубил в Светоносный рог. Сёма замер. Со всех сторон понеслись ответные сигналы, и вождь «Минас Моргула» понял, что угодил в западню. Войско оказалось в узком коридоре, здесь его многочисленность не имела значения. Сёма оскалился, приказал отрядам строиться в оборонительные ряды. Предчувствовал, что атаковать их будут с обеих сторон. Значит, сзади, со стороны Волчьих холмов, сидела засада.

– Ничего, как ни крути, всех перебьём, – прошептал он.

Первого залпа никто не ожидал. Каменное небо треснуло глубокой трещиной. С него посыпались искры, всполохи. Это было началом. Потом небо обрушилось на землю огненным потоком. Дрогнула земля. Заверещали гоблины и орки. В их голосах больше не было ни ликования, ни злобы. Они кричали жалобно, истошно. Сёма не сразу понял, что происходит. А когда понял, было поздно.

Он, конечно, не знал, что Костя, обогнув роханские поля, побежал не в штаб, а назад, в Городок. Проскользнул в подъезд. Достал из тайника за мусоропроводом тяжёлый тряпичный куль. Поднялся на девятый этаж, а там по железной лестнице вскарабкался к чердачной двери. На ней висел замок. Его повесил старший брат Саши. Один ключик оставил себе, а второй отдал ребятам, наказав пользоваться им лишь в исключительном случае. Война была именно таким случаем.

Костя выбрался на крышу. Пробежал поуже проторенной тропинке. По деревянному мостику перебрался на соседний блок – пройдя над тем местом, где снизу притулился «Бурхан». Приблизился к краю и занял подготовленную этим утром позицию.

Выглядывая из-за бетонной стенки, он видел, как наступают мордорцы. Видел, как они разрушили охранный бастион, как бросились по следу Максима и Аюны. Ждал, когда их войско зайдёт в ущелье, и тогда развязал куль. В нём лежало тайное оружие «Бурхана». Пакетики с водой. Вода была оранжевой, Аюна подмешала в неё гуашь. Она успела остыть и начала покрываться ледяной коркой. Ещё несколько часов, и вода превратилась бы в ледяной кулак.

Первый пакетик полетел в самую гущу орков. Упал в снег и расплескался. Взрыв оказался слабым. Максим был прав: бросать нужно на бетонные плиты.

Пока Карен с удивлением рассматривал оранжевое пятно в ногах, рядом с ним упал новый снаряд. Теперь он угодил в плиту. Брызги огненной картечью взмыли в воздух.

– Там! – крикнул Малой, показав на крышу дома.

Началась паника. Орки знали, что оранжевая вода превратит их доспехи в обыкновенные пуховики, шлемы – в меховые шапки, а сапоги, покрытые стальными пластинами, – в валенки и унты. За такое превращение родители могли надрать оркам их грязные уши.

– Это нечестно! – заверещал Гоблин. Его никто не услышал.

Костя бросал снаряды, заливал ущелье карающим пламенем. Со стороны Бутырки выскочили Максим и Аюна. Вчера они слепили особые снежки – смочили их водой и оставили на улице. За ночь снежки стали бронебойными. Сейчас эти снаряды полетели прямиком в мордорцев. Максим одну за другой бросал чиркашные петарды. Поджёг трубку фейерверка и устроил в Аргуне огненный салют.

Со стороны роханских полей появились Сашины рыцари. Сам Саша облачился в медную кирасу с серебряными виньетками, с разноцветным плюмажем на шлеме. Забрало было поднято, за ним на солнце поблёскивали Сашины очки. Он ехал на гнедом жеребце, защищённом доспехами, а в руках у него было ружьё. Он стрелял без остановки. Целил в Сёму. Улыбался, видя, как тот в панике бежит из ущелья, расталкивает своих приспешников, протискивается через тесные ряды орков. По команде рыцари пришпорили коней и понеслись вдогонку. Их прыти позавидовали бы роханские всадники.

Залпы не прекращались. Радостное улюлюканье бурханцев смешалось со взрывами петард и хлопками фейерверка. Ущелье грохотало.

Мордорцы беспорядочно отступали. Спотыкались, падали. Перепачканный оранжевым, плакал Малой. Карен и Мутко хотели спрятаться за плитами, подползли под них, но поняли, что так останутся одни на всю Аргуну, попадут в плен. Выползли. В них сразу угодило несколько ледяных снежков, пулек и тысячи зазубренных стрел, огненных шаров и валунов из катапульты. Карен и Мутко, истекая кровью, последними выбежали из ущелья. Победа была окончательной и неоспоримой.

В Дворовую летопись эта бойня вошла как Битва при Аргуне. Малочисленные отряды «Бурхана» нанесли сокрушительное поражение «Минас Моргулу». Весть об этом разнеслась по дворам Солнечного. Знамя Саурона поблекло.

Вечером в «Бурхане» начался пир. Максим, Аюна, Саша и Костя пили смородиновый чай из термоса, ели булочки с черёмуховым вареньем, сушки с маком и кедровый грильяж. Поглядывали на то, как командиры их отрядов, перебинтованные, в окровавленных повязках, но счастливые, уплетают свиные бока, перепелов, расстегаи, буузы^[28] и всё прочее, что нашлось в погребах «Бурхана». Наперебой рассказывали о том, что творилось в Аргуне, как метко и сильно они били врага, как гнали его до самого Котла.

Играла музыка. Скрипки спорили с виолончелью. Танцевали гномы – они жили в Тайге, пуще всякой чумы опасались прихода мордорцев и теперь заглянули отблагодарить своих спасителей. Камлали^[29] шаманы, буддийские монахи тянули горловые мантры, а церковный хор бережно возносил хвалу небесам. Ребята были довольны.

– Зя действует! – торжественно заявил Саша. – Удача отвернулась от Сёмы!

– А то, – кивнула Аюна.

Под шум праздника Максим сказал Саше, что на весенние каникулы его с Аюной отправят в Листвянку.

– Это хорошо! – радовался Максим. – Две недели на Байкале!

– Я тоже хочу! – Саша старался перекричать ликующих солдат и музыку.

– Что? – не расслышал Максим.

– Говорю, тоже хочу!

– Ну так поехали! – улыбнулся Максим. Вскочил из-за стола, обнял стоявшую поблизости эльфийку и кинулся с ней танцевать. Гномы, сидевшие на бочках и потягивавшие дым из самшитовых трубок, танцевать не умели и только дрыгали ногами в такт музыке.

– Эльфы тут откуда? – удивилась Аюна.

Саша сказал, что повстречал их на Волчьих холмах и подговорил выступить в защиту «Бурхана», а теперь пригласил отпраздновать победу. Ещё пришли каменные великаны, но они в штаб не влезли и праздновали отдельно, на опушке Тайги.

На весенние каникулы Саша должен был уехать к родне в Пихтинск, но пообещал ребятам, что отпросится у мамы.

– Пока ничего не скажу. Как-нибудь принесу пару пятёрок, пропылесошу в зале, помою посуду, вот тогда мама не откажет. Надо, чтоб у неё голова не болела в этот день. И чтоб отец был трезвый и не ругался с ней. А к отцу идти нет смысла, он ещё злится за баллончик.

– Втроём веселее! – обрадовался Максим. – Будем лазать по горам вокруг Листвянки! Если повезёт, увидим в Байкале нерп. Может, целую стаю! Надо только подальше от посёлка отойти.

Максиму не дали договорить. К нему подбежали две эльфийки в зелёных платьях и золотистых сапожках. Их длинные волосы были переплетены цветочной гирляндой, по рукам тянулись хинные узоры, в центре которых сияла эмблема «Бурхана». Эльфийки вновь утянули Максима танцевать. Саша и Аюна переглянулись. Пожали плечами. И тоже бросились плясать. Праздник продолжался.