Глава 2.
Собачья радость

Погребок «Собачья радость» располагался всего в полутора кварталах от фирмы «Киник», где служили Ратмир и Ляля. Оформлен он был живописно: дубовые столы, стены и своды из тёсаного камня, на железных крюках развешаны почтенного возраста арапники, намордники, ржавые цепи – чуть ли не из скифского кургана. В городе насчитывалось три подобных заведения, и все они принадлежали легендарному Петру Макарычу Караулову, по старой памяти охотно отзывавшемуся и на кличку Адмирал. Прекрасная обслуга, приличные повара, приемлемые цены. Единственная сложность – без бляхи вас туда не пустят.

Существовал в Суслове ещё и ресторан «Муму», но это уже не по нашим сусалам. Элита! Собаковладельцы! Ратмир бывал там несколько раз – в рабочее, естественно, время. Иными словами, в ошейнике и на поводке… Ну, что сказать? Нам так, конечно, не жить никогда.

– Доброго здоровьичка, Ратмир Петрович! – радушно приветствовал их коренастый кривоногий швейцар. Морда у него была морщинистая, складчатая – как у автомобиля после лобового столкновения. Старая гвардия, один из пригретых Адмиралом отставников. – С вами? – Одобрительно осклабясь, страж врат покосился на Лялю.

– Со мной, Азорыч, со мной…

А то он, старый пёс, сам не видит! Но так уж здесь заведено. Иначе – не ровён час – возомнят о себе людишки.

Ляля сердито сдвинула бровки, Ратмир усмехнулся – и оба сошли по деревянным ступеням в колодезную прохладу погребка.

Обеденный перерыв в большинстве других фирм начинался часом позже – в сводчатом каменном зальчике было просторно. За ближним от входа массивным столом, смешно задрав лохматые чёрные брови, сидел и читал газету маленький тщедушный Боб из «Сусловского сусла». Услышав, что с ним здороваются, вскинул испуганные похожие на вишенки глаза.

– Америка-то, – произнёс он упавшим голосом. – Вконец оборзела! Совсем с цепи сорвалась!

– Опять с Лыцком лаются? – лениво осведомился Ратмир.

– Бомбят… – горестно отозвался Боб.

За погружённой в полумрак стойкой таинственно, как в пещере, мерцали хромированные рукоятки и крантики каких-то хитрых агрегатов. Негромко звучал «Собачий вальс».

– А про него, между прочим, – не без кокетства ввернула Ляля, кивнув на спутника, – целая статья вышла.

Лохматые брови упали на глаза и тут же взлетели вновь.

– Лизнули? Где?

– В «Вечернем Суслове». Не читали ещё?

Чёрная неухоженная бородка недовольно заворочалась под чёрными и столь же неухоженными усами. Тримминговать пора.

– Нет! – угрюмо сказал Боб. – «Суслика» я не читаю. Они там все Западу продались. Вот что читать надо! – Он потряс своей газетой. – Правда и только правда…

Ратмир всмотрелся. «Парфорс». Орган радикалов.

– Да брешут все подряд! – небрежно молвил он. – Хотя… Врут-врут, а потом возьмут да и похвалят. Верно, Бобик?

Нервный собрат по ремеслу подскочил на табурете и метнул исполненную правды газету на стол. Звякнула чайная ложечка.

– Не смей называть меня Бобиком! – взвизгнул он. – Сколько раз можно повторять? Меня зовут Боб! Боб и только Боб! Это официальная кличка! Так что будь добр!..

– Ну вот, обиделся! Я ж ласкательно! Ну, хочешь – меня Ратмириком назови…

– Приятного аппетита, господа кобели… – послышался с лестницы мелодичный, хотя и несколько жеманный женский голос – и под каменные своды погребка игривой походочкой снизошла мелко-кудрявая миниатюрная блондинка. Вздёрнутый носик, чёлка – до бровей. – Опять грызёмся? – великосветски осведомилась она.

Оба кобеля разулыбались. Секретарша Ляля пристально изучала исподлобья прикид незнакомки.

– Как там Джерри? – безмятежно продолжала та, словно бы не замечая, что стала объектом пристального внимания. – Ухо ему, надеюсь, сохранят?

– Сохранят, – усмехнулся Ратмир. – В крайнем случае, пересадят от того, кто в него кинул…

– Ухо за ухо, – подтявкнул Боб. – Камневержец нашёлся! Ох, и освежуют его теперь! «Охранка» шутить не любит. Глядишь, и Джерри нашему кое-что со штрафа перепадёт…

Беседа мило сошла на нет. Кудрявая блондиночка уселась напротив Боба, а Ратмир повёл спутницу в дальний угол.

– Кто она? – тихонько поинтересовалась Ляля, когда они расположились за небольшим, но неподъёмным с виду дубовым столиком.

– Кто? Мадлен? – рассеянно переспросил он, изучая меню. – Сучка…

Почувствовав неладное, поднял голову – и увидел, что глаза отстранившейся Ляли изумлённо расширены.

– О господи! – сказал Ратмир. – Ляль! В данном случае никакое это не ругательство. Нормальный рабочий термин…

– Не понимаю… – холодно промолвила Ляля. – Нет, не понимаю. Когда мужик бегает голый на поводке – это ещё ладно. Но когда женщина… Бр-р! – Секретарша брезгливо передёрнула плечиками.

На лестнице стало шумно. Они обернулись. Под каменные своды неспешно спускались три волосатых гиганта.

– Да какой ты сенбернар? – басовито похохатывал кто-то из них. – У настоящего сенбернара, чтоб ты знал, фляжка должна с коньяком на шее висеть… Первый признак породы!

– Что будем заказывать? – вежливо осведомился незаметно подошедший официант.

* * *

Подвальчик помаленьку заполнялся. Время от времени Ляля украдкой оглядывала зал. За исключением нескольких весьма немногочисленных лиц, проникших в «Собачью радость» подобно ей по знакомству, большинство посетителей вело себя довольно раскованно.

– Каштанка – понимаю! Собака Баскервилей – понимаю! Но портрет Павлова – зачем?

– Как зачем? А условный рефлекс? Посмотришь – и сразу слюноотделение…

Оглашали свежий анекдот, обсуждали подробности лыцко-американского конфликта, интересовались состоянием Джерри.

– Кому череп пробили? Ему?! Ой! Держите меня четверо! Там царапинка одна на ухе. Вот такая. И всё!

– Но я ж не сама придумала! Люди говорили…

– А ты им больше верь, людям!

Ледяную окрошку проголодавшиеся Ратмир и Ляля успели уплести задолго до прибытия мяса в горшочках.

– Дай-ка я всё-таки взгляну, что они там понамаракали, – сказал Ратмир, разворачивая пробитую клыками газету. – Не возражаешь?

Ляля не возражала – и Ратмир склонился над «сусликом». Наморщил