Через пару минут все посторонние шуму затихли, оставив девушку наедине со своим неугомонным сердцебиением, которое никак не сбавляло темп, хотя, пора бы уже. Нагоняло жути и неспокойно ведущая себя вода в стакане, которая то и дело подпрыгивала с небольшими паузами. Времени искать связь между колебаниями воды, и шумом на крыше не было, поэтому Лиза уставилась в окно, чувствуя, как всё внутри неё сжимается. Руки задрожали, а по телу пробежал холод.

Думая, что всё закончилась, девушка вернулась в постель. Отвернувшись к стенке и закрыв глаза, она очнулась лежащей на траве, которая так и щекотала её пятки. Осмотревшись по сторонам, ничего кроме яблоневых деревьев вокруг неё не было. Всё было залито ярким жёлто-оранжевым светом, но, на удивление, не слепящим. Вспоминая недавние события, тело Лизы было расслаблено, а дыхание спокойным.

Но, всё бы хорошо, да вот только это было сном, а девушка спала и была в своей кровати.

После всего, вдруг, на кухне застучала посуда, а мебель в зале задрожала. Всё вело себя максимально не спокойно, и первое, что пришло на ум сонной девушке – землетрясение. Настолько сильное, кажется, она за всю свою жизнь и не знала, поэтому растерялась и замолкла, позабыв напрочь все часы, проведённые на уроках ОБЖ. Началась настоящая паника, что делать? Шокирующее происшествие затуманило разум Лизы, приковав её к полу и заставив глупо таращиться на дрожащие стены. Страх пожирал её. Он двигался медленно, наслаждался моментом и желал растянуть его с маленькой девочкой, не спеша, растекаясь по всему телу. Испытав неплохой такой ужас, кровь постепенно остывала, а мышцы сокращались, не давая покинуть одинокую комнату.

Но, кажется, всё успокоилось. Эти несколько секунд прошли как несколько часов, подарив для всех незабываемые впечатления ближе к рассвету.

– Лиза! – в комнату вбежал отец и ещё несколько секунд пытался разглядеть дочь в тёмной комнате

– Я здесь, пап. Всё в порядке… – девушка крепко обняла отца и ещё пару секунд не отпускала его, – ты помнишь, чтобы такое когда-нибудь было здесь? – такие объятия друг от друга они уже давно не получали, и если отец думал, что больше их не заслуживал, то Лиза боялась как-то показать свои эмоции. Поняв, что они снова близки, ещё долгое время не расходились.

Конечно же, ужасные и потрясшие всех события этой ночью никто не оставит без внимания: каждый разговор в школьном коридоре был только о прошедшем землетрясения и его внезапном появлении. Ничто другое более не волновало школьников как те эмоции, что они испытали при подземных толчках. Но среди этой всеми обсуждаемой темы Лиза расслышала заинтересовавший её разговор двух восьмиклассниц на лестничной площадке этажом выше:

– Он уже давно должен был быть дома, но его нет. Он никогда так долго не задерживался. Да даже если так, то обязательно сказал бы.

– Ты думаешь, что это он пропал из-за землетрясения?

– Дома его не было, а на телефон не отвечает. Я боюсь, что с ним что-то произошло той ночью…

– Иди сюда, – девочка обняла свою подругу и обе встали к перилам, глядя вниз, – слушай, даже старый ларёк за школой не упал от такой тряски, с твоим отцом всё в порядке. Наверняка по этому случаю у них на работе какие-нибудь беседы или инструктажи, а?

И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал.

Сквозь тучи проглядывало садящееся за горизонт яркое оранжевое солнце, что было редкостью для таких серых дней. Ещё немного и подойдёт к концу последний на сегодня урок, после которого Лиза всё также одна пойдёт домой, всё той же дорогой, как и всегда.

Но между мыслями о звонке и горячем ужине после школы проскакивала знакомая мелодия, доносящаяся из музыкальной шкатулки, играющая где-то глубоко в подсознании. Музыка хоть и была знакомой, но точно вспомнить её первое прослушивание было весьма затруднительно.

Неожиданно для первых парт вечно шумные и басистые голоса парней в конце класса растаяли и унеслись в окно вместе со сквозняком. Что-что, а затишье последних парт привлекло к себе всё внимание учителя и учеников.

В кабинет вошёл директор школы и сопровождающие его два человека в военной форме. Если директор быстрым шагом направился к столу испуганной молодой преподавательницы под шёпоты не менее напуганных школьников, то люди с автоматами наперевес встали у дверей по разные стороны класса. Переглядываясь между собой, создавалось впечатление, что они общаются между собой с помощью быстрых и едва заметных движений глазами.

Никому, даже самым любопытным и наглым ученикам с первых парт не удалось расслышать те впечатляющие слова сказанные директором. Но вскоре всех попросили покинуть кабинет.

– Что вы делаете? – казалось, что вот-вот Лиза закричит, – куда вы пошли? Нам же вниз сказали идти. – девушка схватила парня за рюкзак, где болтался тот самый нелепый брелок в виде жёлтого цветочка, и потянула к себе.

– Такое в мои планы не входило. – парень с трудом выдернул свою руку из крепких объятий подруги и отскочил назад, отбившись от колонны одноклассников. – сесть в автобус к вооружённым людям? Ещё чего. Мы отсидимся около школы некоторое время, а потом вернёмся домой, уроки всё равно уже закончились. Что нам будет?

Лиза остановилась и сквозь проходящий мимо неё поток школьников наблюдала за оборвавшейся нитью верности, растоптав которую убегающие прочь друзья даже не заметили, или заметили, но уже давно не придающие этому значение.

– Пожалуйста, не останавливайтесь! – Лиза очнулась и направилась к лестнице в компании военного, который любезно решил проводить одинокую девушку к остальным.

Посадка окончена. Автобусы переполнены, а посадочных мест на всех учеников не хватает: им остаётся стоять на заднем дворе школы в окружении нескольких военных, приставленные к ним для контроля, чтобы некоторые индивидууму не посчитали себя героями и не сбежали.

Лиза то и дело поглядывала за растерянными старшеклассниками по ту сторону окна, иногда переключаясь на стекающие по стеклу капли.

Казалось, что с каждой пройдённой минутой всё затихало, теряло свой звук. Руки не переставали дрожать, и даже не от страха или холода, а от размытой судьбы нескольких школьников, которые стоя в одних рубашках держали куртки над своими одноклассницами, только чтобы они не промокли и не простыли.

– Ж-ж-ж-жарковато как-то, д-д-да парни? – крикнул один из парней, потирая свой холодный нос.

– Не то слово, я уже вспотел, – дополнил дрожащий ученик, – взгляни на меня, рубашку хоть выжимай!

Среди них была и пара, укрывающаяся под одной тонкой курткой. Кажется, что их уже больше ничто не волнует, есть только они и их любовь. Сидели они чуть в стороне от остальных, на бордюре.

Но всё внимание переключилось на достаточно громкий хлопок в соседнем дворе, прозвучавший позже ещё несколько раз.

– Давай, в путь! – военный постучал по стеклу, и автобус тронулся с места, оставив позади оставшихся без мест ребят мокнуть под дождём.

В ту же секунду Лиза забыла о своей стеснительности и, решив, что со школьниками поступили не правильно, вскочила с места и закричала:

– Но там остались люди, как же они? – ответа не последовало. Этим она только приковала к себе внимание всех пассажиров, которым, кажется, не особо и была важна судьба старшеклассников.

– Так же нельзя… – прошептала девушка, – Они же там одни…

Всю дорогу Лиза, не отрываясь, смотрела в телефон, пытаясь, как и все найти сигнал и отправить родным хотя бы маленькое сообщение, что с ними всё в порядке.

За всё время поездки волосы уже успели высохнуть, а молчание надоесть. Складывалось впечатление, что все боялись даже шептаться друг с другом находясь в этом автобусе, ну, оно и понятно: эвакуировали из школы, забрав с последнего урока, ничего толком не объясняют, а лишь подбрасывают дров в костёр тайн и загадок, везут куда-то. А нас точно не похитили? Такой вопрос проскакивал не раз.

Покоя не давал странный шум, доносящийся с улицы, не давая думать о чём-то другом, крадя всё внимание.

В миг всё приобрело уже привычный тёмно-серый оттенок после прошедшего дождя. Даже через довольно-таки плотное окно можно было уловить маленький сквознячок, и почуять возвращающую к жизни свежесть мокрого асфальта.

Спустя какое-то время волнения в салоне утихли, а некоторые и вовсе почувствовали облегчение и задремали на плечах своих друзей под еле доносящийся шум мотора и расплёскивающихся во все стороны луж. И если внутри автобуса царила тишина, то вот за его пределами творилось чёрт-те что. Люди буквально возненавидели друг друга, устроив на улицах настоящие бойни и грабежи только из-за сообщения о катастрофе, о которой, долго умалчивали. Вскоре хаос проник внутрь машины вместе с ветром, затаившись у окон в ожидании подходящего момента, чтобы разбудить напуганных детей. Прозвучал громкий хлопок, который поднял всех на уши, и, выдернув всех из сновидений, привлёк внимание на кричащую от боли улицу.

Люди бросали камни в витрины и стёкла автомобилей в надежде что-то забрать, почуяв безнаказанность и свободу. И даже дождь был не в силах погасить костры взбунтовавшихся, которые они зажгли почти на каждом углу. Противостояли им крохотные, уже не справляющиеся группы полицейских, отчаянно, но, не опуская рук, разгоняя людей. Стало быть, дела совсем плохи.

Следом за очередным хлопком последовала спустившая на землю тряска, схожая с ночным землетрясением. Глаза улавливали каждое движение рядом сидящих пассажиров и мерцающие огни вывесок за окном. Казалось, что за каждым поворотом становилось всё темнее и тише: солнца нет уже давно, его сменили грозовые тучи, а люди, судя по всему, собираются в группы и вместе уходят куда-то подальше от центра. Кому-то в салоне даже удавалось не открывать глаза посреди всей этой шумихи и продолжать беззаботно сопеть, будто ничего и не происходит вовсе. Их бесстрашию можно только позавидовать, как в тоже время Лиза специально трогала низ своей большой кофты или постоянно убирала уже высохшие волосы назад, просто потому что благодаря таким простым действиям она мысленно оставалась в этом автобусе и чувствовала себя в безопасности. Помогали этому и изредка переговаривающие между собой военные на первых сидениях. Их речь крепко связала девушку, глуша все неприятные звуки хаоса.

Лиза повернулась назад и на спинку сидения положили противогазы.

– Зачем?

– Возьми этот, а остальные передай вперёд.

А потом, всё замолчало и исчезло.

И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются; тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою.

И тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою.

В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков.

И свет во тьме светит, и тьма не объяла его.

Пришел к своим, и свои Его не приняли.

Всем своим телом можно было прочувствовать дрожащую от ветра траву, которая играясь, щекотала ноги и грудь. Она будто неугомонный ребёнок пыталась поднять с места неохотно поддающееся голое тело молодого человека. Посреди уже почерневшего поля как луна в пасмурную погоду лежал оголённый и принявший позу эмбриона парень, который, наверное, ещё сам не догадывался о потере одежды.

Наконец, сухая трава всё-таки смогла выдернуть его из сна и вернуть в настоящий мир, каким бы пугающим и страшным он не был.

Открыв глаза, парень не спешил кричать, потому что не до конца понимал происходящего вокруг, списывая это на ещё продолжающееся сновидение, от которого он не полностью отошёл. Мозг только-только запустил свои процессы, а поэтому думать, и оценивать ситуацию было пока сложно. Всё это было похоже на какой-то сюрреализм: тьма, колосья, голый парень, скрючившийся от холода. Будто все картины, которые когда-либо увиденные в жизни слились в одно большое полотно, где ни один из многих рисовавших так и не договорился об общем виденье. В голове, на удивление, не было ни нагоняющей страху темноты, ни объяснения отсутствию нижней одежды, а громкая, будто, играющая у самых ног старая и уже не пригодная к игре скрипка. Стальная ржавая дверь открывалась с точно таким же звуком, проскакивая между мыслями о наготе и громыхающими кастрюлями, создавая внутри черепной коробки раздирающие душу звуки, от которых даже после закрытия ушей ладонями у висков пульсировали вены.

Терпеть это, больше нет сил. Парень поднялся с впитавшей жар тела земли, затянул ремни своего противогаза покрепче и не прикрываясь, осмотрелся, покрутив головой. Ничего… Странно, а что можно было ожидать? Куда не глянь, всюду тьма.

– А где озеро то? – если вы когда-нибудь кричали, находясь в полной глуши, то поймёте, как пара слов облетела, наверное, всё поле, если не больше. Улыбнувшись, парень отдал должное дыму: его руки начинали дрожать, и вовсе не из-за пробегающего по его телу холода. Страх таился в той же траве, где и стоял подросток. Вокруг ничего, кроме собственного присутствия и наличия обезвоженной и сухой земли высматривать было нечего. – эй! – окликнуть кого-нибудь было единственной идеей. Хотя, найти свою одежду было в приоритете.

Несмотря на полное отсутствие горизонта, в голове благодаря воспоминаниям составлялась карта местности, пусть и не чёткая, совсем размытая, зато можно было примерно представить, где находится озеро. Найдёте озеро – найдутся и ответы.

– Как же хорошо, что оптимизм всегда при мне, что не скажешь о штанах… – молодой человек провёл горячей рукой по холодной коже где находились рёбра и, подскочив от боли вспомнил о синяке, который кто-то оставил ему на прощание. Но даже после такого контакта память не спешила возвращаться. – всё как в тумане… Хотя, неудачная шутка, учитывая моё положение. Глупо как-то вышло…

– Может быть, я умер? Покинул всех навсегда и теперь нахожусь там, где нахожусь… Ладно, если это жизнь после смерти, то она очень скучная. – рот ему не заткнуть, даже будучи в столь необычной ситуации. Но делал он это уже через силу, не поддаваясь на манящий соблазн впасть в истерику и с криками стуча кулаками по земле, винить мир в его неоправданной жестокости.

С приходом уже царствующей темноты, спустя некоторые время в голову закрадывается назойливая мысль, подмечающая исчезновение самых привычных звуков, ежедневно доносящихся отовсюду.

Находясь в окружении больших железных гаражей, ничего кроме стучащей по их крышам воды и хлюпающей грязи под ногами слышно не было. Это всё, что удалось подметить молодому парню в военной форме. Он стоял неподвижно и, облокотившись на капот автомобиля, стал невольным наблюдателем неравного поединка между двумя вечно сражающимися сторонами. Свет от фар стремился куда-то в непроглядную глубь материи, но, к большому сожалению, не был способен поймать даже самого крохотного контура предмета перед автомобилем.

– Кажется, нашли одного. В гараже копается, – из дыма к автомобилю вышел мужчина средних лет, но уже с явной проглядывающей сединой и в той же военной форме. – пойдём!

Он пришёл для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него.

Но Он не был свет.

Ржавая дверь гаража со скрипом покачивалась от ветра, перебивая медленные, но стремительно приближающиеся шаги военных.

Над верстаком стоял мужчина. Вид у него был, мягко говоря, не очень. Пальто, кажется, было совсем другого цвета, нежели сейчас. Лишь на одном рукаве можно было разглядеть дырки размером с ладонь, а пуговицы, как и карманы, были хладнокровно вырваны.

Шум дождя, льющаяся вода в салон автобуса, и звук включённого поворотника, всё, что слышала девушка, открыв глаза. Протерев стекло противогаза, еле видимое разбитое окно наверху, которое увидела Лиза, создавало немало вопросов. После каждого движения следовало оглушающее эхо трескающегося стекла и металла, вбивающее гвозди в и без того потерянное и дезориентированное состояние после аварии. Что-либо произнести вслух было невозможно из-за неприятного привкуса крови во рту и десятка окружающих маленькую девочку трупов, половина из которых находилась вне автобуса, где-то на дороге, наверное. Осознание ужасной аварии запаздывало и приходило частями. Не было ни криков, ни слёз, лишь стоящая в луже из крови, воды и грязи девушка, осматривающая заваленный мертвецами перевёрнутый автобус, который, казалось, вот-вот затопит. А в голове лишь одна мысль: почему я?

– А почему бы и не я? – Лиза присела, чтобы взглянуть на лобовое стекло, испытывая надежду выбраться через него наружу.

Вместе с ней в автобусе сидели люди, имеющие за собой мечты и желания, истории, которые они пережили и могли пережить, но сейчас девушка пробирается к выходу через их бездыханные и окровавленные тела, пытаясь не впасть в истерику.

На несколько секунд кое-что по ту сторону автобуса возмутило Лизу, заставив прекратить движение и замереть на месте. Это была тьма. Непроглядная чернота за окном немного пугала. Неужели уже ночь?

Она выползла на улицу и увидела перед собой… Ничего. Всё будто исчезло, не оставив и следа после себя. Вода с кровью стекала по лицу, огибала ремни противогаза и капала в лужу, постепенно приобретающая красный цвет. С каждым выдохом вне заваленного трупами автобуса становилось немного лучше. Набравшись сил, и уже более-менее трезво оценивая ситуацию, в голову вернулась мысль о людях в автобусе, и что, возможно, кому-то нужна её помощь. Не торопясь, медленно и чуть хромая она пошла в сторону перевёрнутого транспортерного средства.

– Боже, нет… – чуть обойдя автобус, можно было увидеть большую красную лужу крови, вытекающую из салона автомобиля, протаранившего автобус. Хотя, это было сложно назвать транспортным средством, ведь теперь это плотно сжатые искорёженные куски металла, а посему водителя искать не было смысла.

Хлюпающие кеды и промокшая одежда не столько волновали девушку, как поиски живых людей. Хотя бы кого-нибудь. Вместе с каплями, с неба падал чёрный пепел. Большие хлопья моментально впитывались вместе с водой в куртку и рубашку, превратив одежду не понято во что. Этому было лишь одно пришедшее в голову объяснение – где-то серьёзный пожар.

В купе с темнотой дождь создавал практически нулевую видимость, да и стекло в противогазе постоянно запотевает, что очень мешало.

– Надеюсь, эта штука работает. – поправив ремни маски, Лиза решила немного пройтись и попытаться составить полную картину случившемуся.

Ощущения были похожи на то, что она стоит посреди бесконечной дороги, где-то вдали от цивилизации, казавшейся такой из-за тумана и абсолютной тишины. Вокруг не было буквально ничего, она была одна в этой темноте, а в голове лишь еле доносящийся и не утихающий колокол.

И поместили там человека, на востоке, которого создали.

Больше всего, наверное, было страшно наматывать круги вокруг поля, вместо того, чтобы продвигаться в поисках живых людей, или хотя бы штанов.

Парень не спеша подкрался к машине, стараясь лучше осмотреть её со всех сторон. Чёрный джип увяз в грязи задними колёсами и, судя по всему, поэтому его здесь и бросили, оставив двери нараспашку.