Куда? К чему? Не кажется ли вам, сэр, что это полезно было бы выяснить? Кажется, блин! Еще как кажется! Значит, будем выяснять!»

Толчок в плечо вывел Мишку из задумчивости. Указательный палец Немого был нацелен на место очередного беспорядка, который надо было устранять. Мишка вскочил в седло и… какой дурак сказал, что жизнь ковбоя полна романтики?

Поразмыслить удалось только вечером.

«Почему, собственно, я решил, что мое будущее волнует только меня одного? Через дедовы руки прошли десятки, если не сотни, новобранцев. Он что, не замечал моей физической немощи? Конечно же, замечал и принял меры – проинструктировал соответствующим образом Немого. Это – раз. Дальше. Сотником он тоже стал не сразу. Какую он при этом школу прошел, я даже представить себе не могу. Но он-то все помнит. Мог он решить воспитывать во мне навыки лидера? Вполне мог. Представился случай, и Немому было дано указание не вмешиваться и посмотреть, как я смогу решить проблему с близнецами самостоятельно. Судя по реакции Немого, первый экзамен я выдержал, остается не подгадить и дальше.

Что ж, в решении, по меньшей мере, двух задач из трех я могу рассчитывать на поддержку. Тем лучше – легче их решать, не выходя из образа пацана. Пусть старый думает, что я ни о чем не догадываюсь».

Следующие несколько дней Мишка выстругивал для близнецов деревянные кинжалы, потом тренировки пошли уже по методике, которую способен разработать человек ХХI века – мало умеющий, зато почти обо всем хоть чего-то, но знающий. Немой не возражал.

* * *

Так у Мишки появилась своя команда, пока только из двух человек, но, даже и такая малочисленная, она добавила хлопот выше крыши. Например, «спортзал» появился именно из-за близнецов.

Организовать его Мишке пришлось не от хорошей жизни. Его вечный противник Ероха доставал Кузьку и Демку не меньше, чем самого Мишку – они ведь тоже были внуками сотника Корнея. От Мишки он постепенно отвязался, поскольку начал чувствительно получать сдачи, и стал отыгрываться на близнецах, бывших на год моложе и, следовательно, слабее. И вот однажды, окруженные пятерыми приятелями Ерохи, и чувствуя, что дело идет к крепкой трепке, близнецы схватились за ножи, благо после летних тренировок на пастбище они с ними никогда не расставались.

Слава богу, именно в этот момент рядом проходила тетка Алена – шестипудовая бабища богатырского роста, никогда не упускавшая случая применить физическое воздействие, что называется, невзирая на лица. Бывало, и взрослым мужикам от нее доставалось, а уж пацанью… А тут еще в руках у Алены, как на грех, оказалось коромысло, и побоище получилось прямо-таки эпическим.

Пришлось пообещать научить Кузьку и Демку кулачному бою, иначе они либо Ероху, либо кого-нибудь из его компании непременно порезали бы. От прежних благополучных времен, когда на подворье у деда Корнея проживало до тридцати человек сразу, осталось несколько неиспользуемых помещений, пустующих или заваленных всяким хламом. Мишка с помощью близнецов очистил один из таких сарайчиков и превратил его в спортзал.

Установил турник, подвесил мешок с песком, к потолку прикрепил лесенку, по которой можно было передвигаться, перебирая руками перекладины. Названия последнего снаряда Мишка так вспомнить и не смог, но делу это не мешало. На задней стене сарая начертил контур человеческой фигуры – для метания ножей.

Особой его гордостью стал тренажер, скопированный из старого американского кинофильма «Спартак» с Керком Дугласом в главной роли. Это была свободно вращающаяся вокруг вертикальной оси крестовина, к концам поперечной перекладины которой на веревках крепились мешочки с мелким гравием. При ударе по одному из концов поперечины вся конструкция резко проворачивалась и мешочек, размером с кулак, по совершенно непредсказуемой траектории летел в голову или туловище тому, кто нанес удар, приведший тренажер в действие. В кино, правда, вместо мешочка с гравием была показана металлическая гиря на цепи, но столь радикальное средство тренинга Мишка применять просто побоялся.

Раздумывал Мишка и над созданием макивары³, но по зрелом размышлении пришел к выводу, что впечатлений от просмотра фильмов о восточных единоборствах для правильного использования этого снаряда недостаточно, и ограничился обычным боксерским мешком и боксерской грушей.

Уговорить кузенов на занятия оказалось не слишком трудно. Во-первых, их подкупило сообщение, что от висения на руках быстрее прибавляется рост. Об этом Мишка действительно где-то читал. Во-вторых, Кузька, получив при первой же пробе «киношного» тренажера мешочком в ухо, почему-то не огорчился, а преисполнился пламенного энтузиазма. Теперь его любимым делом было лупить по разным концам поперечины и, увернувшись от мешка, бить кулаком в обмотанную рогожей верхнюю часть крестовины, на которой он собственноручно намалевал рожу, уверяя, что это – точный портрет Ерохи.

Мишка тоже азартно избивал мешок, чертом прыгал около крутящейся крестовины, до изнеможения упражнялся на турнике, но сомнения в том, что он учит братьев тому, чему нужно, и так, как нужно, его не оставляли.

Наконец дожили до «светлого денечка» – высочайшего посещения «спортзала» Корнеем Агеичем в сопровождении Немого. Комментируя каждое свое действие универсальным «Кхе!», дед потыкал кулаком в мешок с песком, попробовал, не шатается ли турник, постучал костяшками пальцев по лбу нарисованного на стене контура и впал в задумчивость, разглядывая прикрепленную к потолку лесенку.

В это время Немой со всей дури двинул кулаком по вращающейся крестовине и, получив в ответ по морде, настолько обалдел, что Мишка чуть ли не впервые в жизни узрел на его физиономии хоть какое-то выражение. Дед сразу оживился:

– А ну-ка, Андрюха, вдарь еще!

Немой вдарил. На этот раз мешочек пошел низом и приложил его куда-то в район печени. Немой слегка скособочился и с некоторым уважением поглядел на конструкцию, увенчанную портретом Ерохи, выполненным в сюрреалистической манере.

– Кхе! Ловко придумано! А ну, еще!

На этот раз Немой не сплоховал и, отбив локтем летящий в него снаряд, двинул кулаком по «портрету». В сарае аж гул пошел; живой Ероха наверняка был бы убит наповал.

Дальше занятия продолжились под руководством деда, и Мишка в очередной раз убедился в вопиющем незнании отечественной истории. Несмотря на полное отсутствие на Руси чего-либо, напоминающего монастырь Шаолинь, русские ратники приемами рукопашного боя отнюдь не пренебрегали. То, что преподавал отрокам дед Корней, не было в чистом виде борьбой или боксом. Ближе всего, в Мишкином понимании, это было к греческому панкратиону, разве что дед не позволял кусаться и царапаться.

Впрочем, в настоящем бою, по его словам, можно все: чем супостата приложил, то и хорошо. Действительно, в реальной схватке победу не по очкам засчитывают, выражение «победа или смерть» из пропагандистской фразы превращается в суровую прозу жизни. Или смерти.

Занятия шли всю зиму. После возвращения отроков из школы отца Михаила дед загонял их в сарай и, сидя на лавке у стены, беспощадно командовал упражнениями на снарядах или спаррингами, а когда физическая нагрузка или уровень мордобойности казались ему недостаточными, подключал к делу Немого. Спарринг с Немым для мальчишек заканчивался всегда одинаково: ударом, пробивающим любую защиту, от которого невозможно увернуться. Кузьке, правда, однажды увернуться удалось: Немой просто-напросто не ожидал, что для спасения от его кулака парень треснется головой о стенку сарая так, что потеряет сознание.

После окончания тренировки начиналось самое ужасное: со всеми свежими и не очень гематомами, растяжениями, ушибами, сотрясениями и прочими удовольствиями ребят отправляли на хозяйственные работы. Философия деда Корнея была проста: что бы с тобой ни приключилось, пока ты держишься на ногах, ты дееспособен по полной программе. Боль и недомогания надо уметь преодолевать. Умей собраться после тяжелого удара, умей быстро прийти в себя после потери сознания, умей действовать одной рукой, если вторая тебе не подчиняется – и так далее, и тому подобное. Садизм, да и только.

Но зато весной! Как-то так получилось, что за всю зиму ни Мишке, ни близнецам схлестнуться с Ерохой не пришлось. Впрочем, после тренировок под дедовым руководством и работ по хозяйству братьям было не до гуляния по улицам. Возможно, Ероха, школу не посещавший, решил, что Корнеевы внуки от него прячутся, возможно по какой-то другой причине, но однажды, когда уже начал сходить снег, он с пятью приятелями подстерег их по дороге от церкви к дому.

– Ну что, недоноски? Скоро снова моих коров пасти будете?

Соотношение один к двум давало ему полную уверенность в безнаказанности и в том, что потеха удастся на славу. Мишка испугался. Не того, что их побьют – если это даже и случится, желание развлекаться подобным образом они у Ерохи сумеют отбить надолго. Он испугался того, что близнецы в случае неблагоприятного развития ситуации снова схватятся за ножи. Впрочем, они могли это сделать и с самого начала – чтобы уравнять шансы. Что ни говори, а научившись метать острое железо, ребята сделались опасными, как скорпионы.

– Спокойно, соколы ясные, работаем, как с деревяшками. Если положим их голыми руками, это уже навсегда, они нас стороной обходить будут, а не мы их. Запомните: за нож хватается только слабак, а мы же не слабаки?

– Их шестеро.

В голосе Демки не было страха, только констатация факта, это Мишку немного приободрило.

– Кузька, Ероху мне отдашь или сам хочешь?

– Сам хочу!

– Демка, Мешок с твоей стороны, как разбежится, бей по ногам.

– Знаю!

– Не ждем, вперед!

Ерохина команда ожидала чего угодно, только не нападения. Первый Мишкин противник так ничего предпринять и не успел, только громко лязгнул зубами, когда кулак врезался ему в подбородок. Чистый нокаут! Второй успел замахнуться, но тут же скорчился от удара ногой в промежность. Мишка оглянулся. Борька-Мешок лежал на животе и как раз подтягивал под себя ноги, чтобы подняться на четвереньки, а Демка молотил, действительно как деревяшку, Пашку, прижатого спиной к забору и, видимо, только поэтому не падавшего на землю.

Кузька – артистическая натура – как всегда, соригинальничал: обхватив Ероху руками и ногами, он повис на своем противнике как клещ и методично бил его головой в лицо. Еще один Ерохин приятель, Филька, не придумал ничего лучше, как попытаться оторвать Кузьку от Ерохи, обхватив его руками за туловище сзади. Получив затылком по носу, он отшатнулся и на какое-то время потерял всякий интерес к происходящему.

Ероха, поняв наконец, что Кузьку ему не отодрать, просто упал вперед, подмяв его под себя. Кузька ударился о землю спиной и затылком, руки его разжались, и Ероха, приподнявшись, уже занес кулак для удара, когда Мишка от всей души врезал ему ногой по ребрам. На этом силовая часть противостояния закончилась, и началось чистое издевательство.

Демка оседлал стоящего на четвереньках толстяка Борьку и, кажется, собирался прокатиться на нем по улице. Кузька, хоть и нетвердо стоя на ногах, пинал корчащегося на земле Ероху, остальные противники лежали, только один Филька стоял посреди всего этого побоища, держась руками за разбитый нос. Мишка уже было собрался врезать и ему, но тут зацепился за что-то периферийным зрением.

Повернув голову, он успел заметить уходящих за угол деда и Немого. На том месте, где они только что находились, стоял соседский малец Прошка, которого несколько раз ловили на том, что он подсматривал за тем, как Мишка с близнецами тренируется. Мишка поманил его рукой, но Прошку явно терзали сомнения.

– Не бойся, не трону, иди сюда!

Прошка еще немного подумал, потом подошел, но было видно, что он готов задать стрекача в любой момент.

– Не бойся, не трону, – еще раз, на всякий случай, повторил Мишка. – Это ты деда с Немым позвал?

– Ага, я сразу догадался, что Ероха с дружками вас тут поджидают, они сами говорили…

– Так догадался или говорили?

– Говорили, ну а я и догадался.

– И дед с Немым с самого начала все видели?

– Нет, они еще раньше подошли, но не показывались.

– Так если раньше подошли, значит, с самого начала видели?

– Ага!

– А что говорили?

– Так он же – немой!

– Ну ладно, дед говорил что-нибудь?

– Ага.

– Что?

– Сначала сказал: «За ножи бы не взялись».

– А потом?

– А потом сказал: «Первыми нападать надо».

– А потом? Да что из тебя все клещами тянуть надо? Говори все сразу: что дед еще сказал?

– «Ядрена Матрена», это когда ты Ероху ногой…

– И все?

– Все. Ой, нет! Он еще сказал: «Пошли, Андрюха».

«Мои поздравления, сэр Майкл! Выпускной экзамен мордобойного колледжа имени лорда Корнея Ратнинского успешно сдан. Экзаменационная комиссия удалилась для написания протокола и заполнения дипломных корочек. Неужели они были так уверены в результате или все-таки рассчитывали вмешаться, если дело обернется скверно? Но как вы, сэр, совпали мыслями с лордом Корнеем! Стратегия, блин».

– Минька, ты его что, убил? – прервал Мишкины размышления Прошка.

– Кого?

– Афоню. Вон лежит и не шевелится, и бледный весь.

– Ну всего-то ты не видишь, только морду.

Мишка взял Афоню за руку, нащупал пульс.

«Живой, слава богу, но крепко я его приложил. Как бы сотрясения мозга не было, надо его как-то в себя приводить».

– Прошка, возьми его шапку, зачерпни воды в канаве.

– Так грязная, нельзя ее пить, мне маманя говорила что…

– Да не пить! На голову вылить, чтоб в себя пришел.

– Ага, сейчас.

Прошка зачерпнул полную шапку и щедро плеснул Афоне в лицо. Весенняя вода была ледяной, парень залупал глазами и замычал что-то нечленораздельное.

«Блин, челюсть, что ли, сломана? Это хреново, челюстно-лицевой хирургии ЗДЕСЬ, кажется, нет. Неприятностей не оберемся. Ну вы и Геракакел, сэр, с одного удара! Пошли дурака Богу молиться, он челюсть сломает, но не себе».

Мишка помог Афоне сесть, и тот выплюнул себе на колени сгусток крови и выбитый зуб.

– Минька, ты шо, ш ума шошел?

– Пока нет, но сейчас сойду и еще тебе добавлю!

– Ошшань, шука! Я ошшу вше шкашу, он чефя…

– Скажи, скажи, он тебе еще добавит. Встать можешь?

– Шаш вштану, ох…

Афоню потряс приступ рвоты. Мишка брезгливо отстранился, огляделся по сторонам. Демка отъехал верхом на Борьке уже довольно далеко. Около забора возился, пытаясь подняться, Пашка. Филька брел по улице, все еще держась за расквашенный нос, ни Ерохи, ни Кузьки не было видно.

«Ероха сбежал! Бросил своих и сбежал, а Кузька за ним погнался! Вот это фортель – Кузька гонится за Ерохой! Мир перевернулся. “Ура! Мы ломим, гнутся шведы!”».

Рядом сидел, держась руками за пах, еще один из Ерохиной компании; как его зовут, Мишка забыл.

– Эй ты, придурок! Тебе, тебе говорю! Хватит за яйца держаться, вставай!

– Ы-ы-ы…

– Вставай, я сказал! Сейчас еще схлопочешь, мало одного раза?

– Ы-ы-ы…

Пришлось подойти и отвесить страдальцу подзатыльник.

– Не нада-а-а!

– Вставай, балбес! Попрыгай, помогает.

Пацан со стонами и оханьем поднялся наконец на ноги.

– Минь, а что, правда помогает? – поинтересовался Прошка.

«Ну до чего же любознательная молодежь пошла. Естествоиспытатель Прохор, тудыть тебя».

– Хочешь попробовать?

– Не, не хочу.

– Ну и не лезь тогда.

Мишка повернулся к предыдущему «собеседнику».

– Ну что, очухался, болезный? Ну-ка, помоги Афоню поднять! Поставленного вертикально Афоню ощутимо шатало, он что-то шипел, брызгая кровавыми слюнями, но новых приступов рвоты не было, и Мишка решил, что сотрясения мозга, возможно, нет.

– Отведи его домой. Понял?

– Угу.

– Узнаю, что бросил по дороге, вообще все отобью, не только яйца! Понял?

– Угу.

– Если понял, повтори.

– Чего еще повторять-то… Ой, чего дерешься?

– Повтори!

– Отвести домой, если брошу, все отобьешь.

– Умница, сразу бы так. Вперед!

Мишка обернулся к Пашке, как раз поднявшемуся с земли, перебирая руками по забору.

– Пашка! Сам домой дойдешь?

– Гнида! Я тебя еще поймаю, кровью умоешься!

– Зачем ловить? Я здесь.

– Погоди, паскуда, еще встретимся, кишки на плетень мотать буду!

– Встреча уже произошла, получи!

Пашка снова шмякнулся о забор и сполз на землю.

– Еще хочешь?

– Землю жрать будешь, паскуда, на брюхе ползать…

«Вот это характер! Наш человек, такого бы в свою команду…»

– Ладно, уговорил. В любое время и в любом месте, когда захочешь. Только захочешь ли?

– Выть будешь, как пес, ноги мне лизать…

– Демка! Слезай, пошли Кузю искать!

* * *

Так Мишка досрочно решил первую задачу – стать сильнее всех своих сверстников. Физически, возможно, кто-то из них и превосходил его силой, но по боевым качествам Мишка стал первым. Учить сыновей военному делу в Ратном начинали с двенадцати лет, так что формально дед правил не нарушил. Нож оружием не считался, скорее – хозяйственным инструментом, верхом умели, лучше или хуже, ездить все мальчишки, а что касается кулачных боев, то, осуждая их на словах, особенно если случались серьезные травмы, мужская часть населения втихомолку это дело приветствовала – воина надо готовить с детства.

А «спортзал» так и остался. Уже не каждый день, но хотя бы пару раз в неделю дед гонял отроков на тренировки, заставляя поддерживать форму.