– Федька, тебе все бы только палить… Ничего не будем палить! Я хочу выволочь эту тварь, а потом людям показать, кто на них страху нагнал, – заявил Васька Дубов. – И еще я хочу, в морду Чупакабре плюнуть…

Мужики удивились такому странному желанию, но никто не стал возражать. Хочет человек плюнуть в морду Чупакабре, ладно, пусть плюет сколько хочет.

Дом окружили. Ночь выдалась безлунная, темная и жуткая. Операция вот-вот должна была начаться. Все застыли, ожидая сигнала к действию. Дубов удостоверившись, что дом находится в плотном окружении, поднял ружье, собираясь дать сигнал для атаки, но не успел.

Федька Быстроух выбирая себе позицию, в темноте наступил на грабли. Неизвестно откуда они там только взялись. Федька сразу и не понял, что ему под ноги попалось. А пока он размышлял, на что это он наступил ногой, в лоб ему, со свистом врезалось ручка от граблей. От неожиданности и боли Федька заверещал как баба. Палец рефлекторно дернулся, надавив курок винтовки. В тишине грохнул оглушительный выстрел.

Мужики, услышав выстрел, посчитали, что это и есть сигнал. Они со всех сторон бросились к дому. Двухметровый здоровяк Гришка Ивакин, первым с разгона врезался в дверь дома, посчитав, что она заперта. Как же он просчитался. От легкого прикосновения дверь сразу открылась, а Гришка по инерции, словно смерч ворвался вовнутрь дома, и пронесся через все комнаты, сшибая все, что попадалось на его пути. Грохот в доме стоял страшный. Создавалось впечатление, что через комнаты несется громадный локомотив, у которого отказали тормоза. Сам дом трясло, как во время землетрясения.

– Уходит, уходит! Эта сука пошла на прорыв! – кричал Василий Дубов, который не видел, и не знал, что в дом, с другой стороны ворвался Гришка Ивакин, – Мужики, не дайте ей уйти!

Петька Монастырев догадался, что Чупакабра, в панике несется через весь дом, с диким ревом, прорываеся к спасительному для нее окну. У окна находился он, Петька Монастырев и Ванька Ситников. Получалось, теперь только одни они, могли остановить это чудовище. Ванька вооружен ружьем, а у Петьки была при себе, только дубиняка тяжелая.

– Ванька стреляй в окно! – закричал испуганный Петька Монастырев, не очень рассчитывая на свою дубину.

Воображение уже рисовало в мозгу Петьки это ужасное, уродливое создание, вооруженное большими когтистыми лапами и клыкастым ртом. Неизвестность пугала больше, чем, если бы он, увидел Чупакабру перед собой. Сильно хотелось забраться в лопухи – не ко времени прихватил живот.

– Ванька стреляй! Стреляй, же черт тебя забери…

Ванька вскинул ружье, направив ствол в черную бездну окна. В глубине дома он, ничего не сумел разглядеть, зато услышал приближающийся грохот чего-то тяжелого и мощного. Ванька прокричал злорадно:

– Это тебе сволота, за моих кролей, тобой убиенных!

Ванька Ситников нажал на курок и его прошиб пот. Он вспомнил, что собирался, но так и не зарядил ружье. Сухой щелчок подтвердил его опасения. Все, это был конец! Мужики остались безоружными, перед лицом взбешенного чудовища. Дубиняка в руках Петьки Монастырева не в счет. Разве остановишь чудище сосущее кровь, этой палкой. Вряд ли…

Петька, не услышав выстрела, понял в каком критическом положении они оказались с Ванькой. Еще Петька понял, что только один он, способен остановить Зверя. Страх придал Петьке Монастыреву мужество и решительность, которых ему, так не хватало в повседневной жизни. Стремясь остановить чудовище, Петька схватил здоровую каменюку, лежавшую под ногами. Он оттолкнул в сторону, Ваньку Ситникова, застывшего у окна с бесполезным ружьем в руках. Размахнувшись, Петька метнул каменюку, прямо в окно, наполовину прикрытое ржавым куском металла. Ах, какой это был великолепный бросок. Петька даже залюбовался собой со стороны. «Видела бы меня, сейчас Аннушка», – подумал Петька про жену. Бросок был хорош, только сам стрелок оказался не на должном уровне. Петька второпях, немного промахнулся. Каменюка с грохотом врезалась в кусок железа, частично закрывавшее это злосчастное окно. Железо жалобно застонало, прогибаясь под мощнейшим ударом камня. Этот кусок железа сыграл с Петькой злую шутку, камень, ударившись об металл, отскочил и, с не меньшей скоростью отлетел назад, врезался в лоб Петьке Монастыреву. У того в глазах зарябило от сотен ярких звезд, а в мозгах зашумело, словно к обоим ушам одновременно приложили две огромные, морские ракушки. Петька рухнул, как подкошенный. В это время металл, закрывавший окно отлетел в сторону. Из окна вывалился Гришка Ивакин, весь в пыли и паутине, которого Иван Ситников принял за Чупакабру, и с размаху огрел прикладом ружья по голове. Гришка взревев нечеловеческим голосом, незамедлительно ответил мощным ударом кулака в челюсть. Ванька, громко щелкнул зубами, и его отбросило назад. Но, мужикам на помощь уже спешил Василий Дубов, с другой стороны бежало еще трое ополченцев. Мужики дружно налетели и набросились на Гришку, думая, что лупят Чупакабру.

– Мужики держитесь! – успел крикнуть Дубов и получил крепкий удар в ухо.

За домом, с другой стороны тоже гремели выстрелы. Там кипело настоящее сражение. Кто-то громко и жутко кричал, кто-то звал на помощь мамочку.

«С кем эти придурки, там воюют… Или в доме целых две Чупакабры скрывались»? – успел подумать Дубов, теряя сознание, от очередного удара.

На окраине деревни перепуганные жители сгрудились около участкового Степана Могилы. Сначала участковый к происходящему отнесся с большой долей юмора. Пытался урезонить мужиков:

– Нашли кому верить, деду Митяю. Вы что, не знаете этого фантазера. Глаза зальет, а потом ему муть всякая мерещится. Чупакабры в природе не существует. Это все сказки, для дурачков. Вот темнота.

Но, мужики возглавляемые Васькой Дубовым, ушли ловить Чупакабру. Люди, собравшиеся на окраине села, не расходились. Они смотрели вслед уходившим охотникам на Чупакабру и тихо переговаривались, настороженно прислушивались к тишине.

– Интересно, дошли уже наши до брошенного дома, или еще не дошли, – неизвестно у кого спросила Анна Монастырева.

– Дошли, и скоро назад вернуться ни с чем, ваши охотники за Чупакабрами, – раздраженно сказал участковый, не скрывая иронии.

Степан Могила уже хотел уйти к себе домой, когда округу потряс страшный нечеловеческий крик. Крик исходил, от заброшенного дома, куда направились охотники. Через несколько секунд раздались первые выстрелы. Заревели бабы, одна за другой, подхватывая рев, как переходящее красное знамя.

– А ты, че говорил Степан. Выдумки, фантазии, – нервно дернул участкового за рукав фирменной милицейской рубашки Гаврилюк, старый дедок с медалями на пиджаке, – Слышишь, с кем там мужики войну затеяли?

Участковый не знал, что теперь и думать ему.

На край деревни сбегались встревоженные жители. Некоторые бежали, прихватив с собой оружие.

– Степан, ты теперь за старшого у нас. Гри, чаво делать нам! – разволновался дед с медалями на пиджаке, – Может подмогу, нашим выслать, а нам прямо на дороге баррикаду построить…

– Успокойся дед, со своей баррикадой! – оборвал деда участковый, – И помощь никуда, на ночь не пошлем. Если что, выступим на рассвете.

– Как же так. До рассвета, эта кикимора заморская, из наших мужиков всю кровушку высосет! – заорала Нинка Дубова, худая, высокая баба, сильно переживавшая за мужа Василия.

– Из ваших-то мужиков, если кикимора и высосет кровушку, то к утру она сдохнет, – решил пошутить участковый, чтобы хоть немного разрядить обстановку. – Траванется кикимора алкоголем, который заместо крови в мужиках…

Шутку не оценили. Бабы стояли, хмуро и презрительно разглядывая участкового. У заброшенного дома стрельба не стихала. Раздавались крики человеческие и нечеловеческие.

– Истребляет наших мужиков Чупакабра, пока мы здесь бездействуем… – снова вставила Нинка Дубова, которая была близка к истерике.

– Прекратить панические разговоры! – скомандовал Степан Могила, – На краю деревни, выставить заслон вооруженный. Костер большой разжечь. Наверняка эта зверюга огня боится. А я, к себе на участок. С райцентром попробую связаться. Помощи у армейских попрошу…

Участковый дозвонился в райцентр минут через двадцать.

– Дежурный Кочубей, – еле слышно отозвалась трубка.

– Кочубей привет, это Могила! Срочно буди начальство! Нам, в Гнилушках, срочно помощь требуется. Пусть пришлют военных с автоматами, и пару танков, – закричал в трубку участковый.

– Могила, что у вас случилось? Объясни по-человечески…

– Кочубей, солдат пусть пришлют. Танки нужны, артиллерия! У нас здесь Чупакабра появилась… – сбивчиво кричал Степан, – Мужики пошли ее ловить, и сгинули… Есть угроза, что Чупакабра может напасть на деревню…

– Могила, ты пьяный? Какая еще Чупакабра? Какие танки? Проспись, а утром перезвонишь…

– Подожди Кочубей, нам помощь нужна! Погибнем мы, все здесь, – гнул свое участковый, поглядывал опасливо в окно, боясь увидеть там, крадущиеся в темноте чудовище.

– Могила, иди ты в…

– Я требую, чтоб вы, зафиксировали мой звонок…

– Да, пошел ты… – в трубке загудели гудки отбоя.

Участковый здраво оценил чрезвычайное положение, сложившиеся в деревне. Он достал из оружейки автомат с двумя полными магазинами. Затем участковый вернулся на окраину деревни, где уже стоял вооруженный заслон. Могила решил людей не расстраивать, потому уверенно и громко сообщил:

– Товарищи! К нам на помощь пришлют военных! Они во всем разберутся!

Люди немного приободрились.

Ночь прошла тревожно. Хотя крики и выстрелы у заброшенного дома прекратились, это не успокоило деревенских. На рассвете заметили возвращающийся к Гнилушкам отряд ополченцев. Участковый в бинокль пересчитал людей. Все вроде живые. Ну и, Слава Богу!

Мужики собрались во дворе заброшенного дома. Кто-то запалил огонь. Осмотрелись.

– Ну и видок у нас… – невесело хмыкнул Васька Дубов.

– Ты на себя лучше посмотри, – огрызнулся кто-то из мужиков.

Действительно отряд после ужасной схватки был сильно потрепан. Одежда, разодрана в клочья. Лица в синяках, ссадинах и шишках.

– Хорошо, что все живы остались…

– Что делать будем? – спросил мужиков Василий Дубов, – Не скажем же сельчанам, что целый час воевали, сами с собой… Нас же засмеют. Позора не оберемся…

С этим доводом все согласились.

– Давайте скажем, что здесь по-настоящему пряталась Чупакабра и мы, пытались ее схватить, – предложил Федька Быстроух. – Но, у нас ничего не получилось… Она удрала в лес…

Все разом посмотрели на лежащего у костра Гришку Ивакина. Ему досталось больше всех, из-за того, что его приняли за Чупакабру.

– У нас, просто нет другого выхода, – согласился Дубов.

Потрепанные ополченцы хмуро молчали.

– А кто видел этого сморчка Гангрену? – вдруг вспомнил Васька Дубов про деда.

Все начали осматриваться, деда нигде не было.

– Гангрену никто не зашиб случайно? – спросил Дубов, – Надеюсь, он живой остался.

Деда Митяя во время «сражения» никто не видел. Всю «битву» он просидел, затаившись в кустах. Митяй и сейчас сидел в своем убежище. То, что увидел дед, сильно его напугало. Толком он, так и ничего не понял. Мужики начали стрелять, потом кричать, или наоборот, сначала начали кричать, и только потом стрелять. В доме грохот, на улице драка. Дед Митяй просто упал на землю и Богу молился.

– Слышь, Митяй, выходь из кустов! – крикнул Дубов, прикинув, что дед скорей всего там отсиживается.

С полминуты было тихо, потом затрещали ветки. Из кустов опасливо выбрался дед Митяй. Выбрался на полусогнутых ногах, огляделся по сторонам:

– А где эта, Чупакабра-то? Вы, ее пристрелили, или в плен взяли?

– Пытались схватить. Несколько раз из ружей в неё палили, палками били. Но, тварь вырвалась и раненая ушла в лес, – сообщил Васька Дубов.

– Она же, вернется… – вздохнул Митяй.

– Это вряд ли. Мы ее потрепали основательно, – возразил Дубов. – Сильно подранили Чупакабру. Сама подохнет в лесу… Скажите мужики!

Мужики, которые штурмовали заброшенный дом, охотно закивали головами:

– Чупакабре не выжить…

Утром, на рассвете отряд, постанывая и прихрамывая, двинулся домой к деревне.

Один только Гришка Ивакин, не мог идти самостоятельно из-за полученных в бою травм. Двое крепких ополченцев поддерживали его с двух сторон.

Собравшихся на окраине деревни сельчан увидели издалека. Все бойцы сразу как-то подтянулись, расправили плечи. Победители должны выглядеть героями.

Радостно заверещали, бабы кидаясь к своим мужикам.

Участковый выдвинулся вперед:

– Василий докладай, как все прошло! Слыхали здеся мы, какую баталию вы, там устроили. Поди, цельный час канонада гремела. Чистая Полтавская битва…

– Все, управились с Чупакаброй. Ох, и здоровенной она оказалась, – не моргнув глазом начал врать Дубов, – Мы в нее палим из ружей, а ей хоть бы хны. Прет на нас, как трактор. Пули даже отскакивали, словно не кожа у нее, а броня…

Люди охотно верили, охали и вздыхали, переживая, словно сами участвовали в кровопролитном бою.

– Мы Чупакабру и вилами, и дубинками. Не поверите, дубье ломается, вилы гнуться… – продолжал врать Дубов.

– Так как, вы совладали с гадиной, если ее, пули даже не берут? – удивлялся участковый, то и дело в волнении, хватаясь за кобуру, – Вы ее убили?

– Нет, не убили, – Дубов виновато опустил голову, – У нас такого оружия нет, чтоб с Чупокаброй покончить.

Все испуганно замолчали.

– Так оно че… живое ишшо? – испуганно спросил Гаврилюк, дед с медалями на пиджаке, – Добить надо было обязательно…

– Ты дед не горячись. Мы этой гадине, глаз один, из ружья выбили. Крылья поотшибали. Ноги переломали… – рассказывал Василий.

– А чего не добили?! – не унимался дед с медалями.

– Дед, ты на нас посмотри. Она Чупакабра, хоть и вся раненая была, а вона Гришка Ивакин пошел на перехват, так она просто смяла его, как соломенный сноп. А Гришка среди нас самый здоровый. Хорошо хоть сам живой остался, – у Дубова, в этот драматический момент даже голос задрожал, – Только думаю, она, после такой трепки, вряд ли сунется в наше село.

– Мужики! Теперь надо вам раны подлечить! – закричал участковый, – Мы для вас, хорошее лекарство приготовили. Быстро раны затягивает, как на собаке.

В деревне лекарство одно от всех болячек – самогон.

Победу отмечали дня три.

Надо добавить, что Чупакабра больше так и не появилась в их деревне.