Цитаты из книги «Театр отчаяния. Отчаянный театр»

Так страшно бывает только в знакомых условиях и на родной земле.

Таксисты встречали прилетевших хриплыми, громкими голосами. Обещали везти куда угодно и недорого. Я поинтересовался у одного о цене и услышал сумму, равную той, что отдал за билет на самолёт из Кемерово.

В провинциальном городе это было невозможно в принципе. Мне удалось придумать иную схему работы театра. Бар давал работу и деньги актёрам. Театр мог творить и не зависеть от пристрастий публики. Театру не надо было формировать репертуар на любой вкус. Я мог делать то, что хотел, и не ограничивать себя временем.

Я с самого начала понял, что нельзя ставить перед театром гибельной задачи зарабатывать деньги спектаклями и выступлениями.

– Как ты сказал? Настаивать?.. – спросил он почти весело. – Ты дурачок, что ли?.. Мы ни на чём не настаиваем… Мы просто говорим, как что будет… Что-то ещё хочешь сказать?

Второе, мы всё себе не забираем. Мы половину того, что зарабатываем, отдаём театру. Мы этот бар открыли только для того, чтобы содержать наш театр, потому что с театром точно никто не делится. Мы, наверное, сумасшедшие, но билеты на свои спектакли мы не продаём. Играем бесплатно. А в баре зарабатываем, чтобы играть, – сказал я и замолчал.

Однако возможности сделать ещё один туалет не было никакой. Идея, как улучшить ситуацию, пришла мне случайно. Проблему та идея не решила, но очередь сильно сократилась. Я просто взял и убрал из туалета зеркало

Открытие мы решили сделать торжественным. В конце сентября, после того как весь город выкопает картошку. До этого важнейшего дела, или во время оного, ничего серьёзного в любом сибирском городе того вр

Я вспомнил прекрасный театр «Проспект» из Челябинска, который погиб из-за того, что людям необходимо стало зарабатывать деньги, и великолепно сыгранный, крепкий, любящий артистическую жизнь и сцену коллектив рухнул и рассыпался.

Но музыканты, как люди, умевшие делать что-то совершенно конкретное, хотели за работу деньги и готовы были за них сделать что угодно. Когда я говорил им о творчестве, о слиянии и взаимопроникновении театра и музыки, они улыбались и переглядывались так, как разумные люди делают, слушая идиота.