– Таблетка. Нормальная сладкая таблетка. Пей, чувак, я же давал клятву Гиппократа, все дела.

После того, как Лоуренс самостоятельно стоял на ногах и проводил Джексона обратно в комнату триста двенадцать, он принялся заниматься своим ритуалом релаксации, а именно проверять список сбежавших заключенных тюрьмы Перривиль. Новых имен в нем не было. Это немного успокоило его, как успокаивало всегда, и он направился в свою комнату, чтобы попытаться уснуть. В каких-то подобиях снов, точнее сказать видений, он разглядел круглую плоскую вещь. Таблетка? Мишень для игры в дартс. Люк. Да, это был все-таки люк. Образы того дня всегда возвращались как последствия очередного внутреннего сокрушения.

Лоуренс проснулся от дрема, но Джексона еще не было, значит, вечеринка еще не закончилась. В триста двенадцатой комнате он обнаружил несколько людей, спящих прямо на полу среди мусора, тех, что остались. Видимо, особо крепкие личности. Среди всех выживших он не обнаружил своего соседа по комнате, но позже разглядел его играющим в бирпонг в полном одиночестве был и его сосед по комнате. Поменявшись теперь ролями, Лоуренс воскрешал в уборной уже Джексона. Картина была похожая, но обойдемся без подробностей, просто примем, что они могли бы поспорить, кому из них было хуже. При всем этом, к несчастью для Джексона, его сосед жутко торопил его каждые пять секунд, чтобы они не опоздали на автобус, а это вполне могло произойти, ведь Джексон решил собрать сумку только сейчас. Все это происходило на глазах заведующей общежитием, которая поднялась на этаж и остановилась возле их комнаты, чтобы узнать, что происходит в ее владениях.

– Съезжаете? Вы одни из последних. Вчера на третьем этаже кто-то устроил беспорядок. Что-нибудь видели?

– Нет, мэм. – ответил Лоуренс женщине и тут же с сокрушенным видом обратился к соседу. – Да быстрее ты уже! Зачем тебе гантели?

– Ну да, точно, точно. А что надо то вообще? – стараясь быть учтивым, сказал Джексон. – Если честно, я еще не протрезвел.

– Возьми что-то прям необходимое, одежду там. Мы уже жестко опаздываем.

– Может какая-то короткая дорога есть до вокзала?

– Ага, все … – прервался Лоуренс, неожиданно вспомнив, что их слышит дама. – Все лицо в короткой дороге!

В ужасной суматохе они все-таки выбрались из комнаты, и наспех заперев дверь, побежали к такси. Джексон, прыгая на одной ноге, застегивал свою неимоверных размеров, но почти пустую сумку. Он отрубился в автобусе и проспал почти всю дорогу, не говоря уже о том, что засыпать он начал еще в такси. Лоуренсу было слегка не по себе перед остальными пассажирами, потому что благодаря его приятелю, весь воздух пропитался запахом спирта.

Лоуренс не пропустил ни одного пролетавшего в окне пейзажа. Странное чувство чего-то до боли знакомого, но давно потерянного посетило его. Как будто он потерял право быть чем-то общим с этими мимо приплывавшими долинами, каньонами, с этой дорогой, которая вела в Милдтаун. Лоуренса даже начали одолевать сомнения. Может, следует отказаться от этой затеи? Еще не поздно покинуть автобус на ближайшей остановке, чтобы не совершить ошибку. Похожее чувство накатывало на него в часы рассвета, когда он еще не спал. Он не видел ночи, а солнце уже возвращается на небосвод, еще не поздно было лечь и заснуть, но совсем скоро уже наступит настоящее утро и тогда совесть перегрызет ему глотку. В такие момент Лоуренс ощущал себя негодяем, будто он делает что-то неправильное, почти незаконное, как сейчас.

Но что там насчет автобуса? Казалось, он тараном, словно по рельсам, прокатит его по всем местам, которые всплывают в его памяти, при упоминании Милдтауна, в его внутренней империи. Через бульвар Лоу-Хилл, где он впервые подрался, без серьезных последствий, конечно. Разве могут первоклассники изуродовать друг другу мордашки. Потом автобус продолжит путь и проедет мимо дома безумного старика-почтальона, в саду которого они воровали те красные спелые ягоды. И прямо сквозь дома, сокрушая все на своем пути, автобус доставит его на конечную остановку, и странный голос возвестит – парковка "Парадайз", конечная, и разразится жутковатым смехом. Так может быть не стоит искушать судьбу?

Но точка невозврата уже пролетела в окне. Старая заправочная станция, возле которой стоит знак "Милдтаун – 15 миль". Каждый раз, когда мать везла его на лето к отцу, они останавливались здесь и покупали небольшой сувенир или "что-нибудь на стол", как называла это мама. Потому что с пустыми руками ехать в гости неприлично, как известно. Даже если с гостем вы в свое время устроили сцену прямо в зале суда во время развода и не переносите друг друга. Несмотря на такое соблюдение правил приличия, мама Лоуренса ни разу не задерживалась больше чем на пять минут, после того как Лори покидал машину. Тем более не садилась за этот самый стол, к которому было куплено угощение.

Проезжая мимо заправки, Лоуренс резким движением закрыл штору и посмотрел на Джексона, который, кажется, отсыпался сейчас лучше, чем в общежитии, когда уже пропустил две пары к ряду. Он разбудил его уже на вокзале, когда все остальные покинули автобус.

– Даже на такси? Ого, я что-то не знаю про твою стипендию, чувак? Ты соришь деньгами как Lil Durk.

– Просто не хочу заспойлерить тебе впечатление от города.

– Или себе. – Джексон саркастически улыбнулся, укладывая свою сумку в багажник, как будто изрядно помятый кусок нейлоновой ткани не поместился бы у него на коленях.

Уже в машине Лоуренс не дал шанса Джексону снова уснуть, хотя тот предпринимал очень активные попытки.

– Вот мы и прибыли. – указывая кивком на свежевыкрашенный одноэтажный дом, сказал Лоуренс.

– Это твой отец? – явно с удивлением проронил Джексон.

– А что тебя так поразило?

– Ты не рассказывал, что твой старик снимался в "Гладиаторе". Он же вылитый Рассел Кроу, блин.

Действительно, подумал Лоуренс. Сам он об этом никогда не задумывался. Это ведь его отец. Тот, который ждет его, встречает на этом крыльце, проводит с ним лето, а потом опять ждет. Он живет здесь, для того, чтобы его сын навещал его на три месяца в году, так всегда было с начала времен. Глубже Лоуренс никогда не задумывался об этом. Вот и сейчас, отец встает со ступеньки крыльца, только завидев машину, в которой сидит его сынок.

– Ну, мужчины, добро пожаловать! – сказал Моррисон старший с ноткой хозяйского гостеприимства, которое больше походило на реакцию полярного исследователя, который спустя годы одиночества увидел представителей своего вида. – Как добрались то, не укачало? Привет, сынок. – Как бы между делом вставил он.

– Привет, пап. Меня уже лет десять как не укачивает в транспорте, но я рад, что ты такое еще помнишь. Это Джексон, мой сосед.

– Ну, здорово, дружище. И вы, значит, квартиру пополам снимаете? Ты чем, Джексон, занимаешься в Финиксе?

– Пап, мы одногруппники, в общаге вместе живем, я же рассказывал.

– А, так это ты про него? Я что-то, не сообразил, ну ладно, давайте в дом. – неловко перебирая слова, сказал отец.

Выхватив сумку у сына, он первый поспешил к двери, а вот парни переглянулись между собой и немного промедлили.

– Эта версия как будто из "Игр разума", где у чувака еще была деменция. – полушепотом сказал Джексон, но не найдя понимая в глазах своего приятеля, продолжил. – Ну, помнишь, там еще…

– Да помню я. Странно, что он нас вообще не перепутал с тобой. Ну, отец! Еще бы реже писал мне, наверное, вообще спросил, че мы здесь ошиваемся. Ладно, погнали в дом. – окинув взглядом, бесформенный кусок мятой ткани в руках Джексона он решил его подколоть. – Тебе помочь с твоим добром, или сам дотащишь?

– Очень смешно, еще бы больше ныл, что мы опаздываем, я бы даже этого не взял, а так, хоть что-то. Ты, кстати, забыл рассказать, вы типа не особо контачите с отцом, как я понял?

– После того случая, мы лично виделись что-то около двух раз. Ну, писали иногда друг другу, по праздникам, но последнее время все реже.

Джексон решил тактично промолчать, но зато, оказавшись внутри, всячески пытался подбить обоих на разговоры о прошлом, чего оба Моррисона всячески избегали. За накрытым столом все вели себя молча, кроме, конечно, Джексона, который не терял попыток разговорить обоих.

– Мне мало что получилось выудить из вашего сына за год. Может, вы мне расскажите, как он тут отжигал?

– Ему здесь всегда нравилось, да, ковбой?

– Было неплохо, до поры до времени.

– Ну, ты мог всегда вернуться, и… остаться.

– Ты же сам прекрасно знаешь, что не мог.

– Мне больше интересно, что тут творилось после убийства, да Лоуренсу, наверное, самому интересно. – решил вмешаться Джексон, чтобы оборвать назревающие семейные разборки. – Для такого городка это, наверное, было громким событием?

– Да мало что происходило, – начал бывший глава семейства, – дорогу вот построили. Сделали из города чертов перевалочный пункт, теперь каждый дикарь решает, что здесь его только и ждут.

– Я в плане того случая, по горячим следам, так сказать. Что, например, стало, с тем мужиком. Как его, Бил, Дин, …

– ДИК. – внезапно вставил Лоуренс.

– Да, точно, Дик. Ну и имя, да? Подходящее.

– А что тот случай? Это пройденная история. Сперва все бестолковились конечно, даже телевидение приезжало, потом утихли как обычно. Этого урода сначала обследовали, может он псих, ничего не нашли ну и, в Перривиль. Там пусть и сгниет, там ему и место. Как говорится, было и было, дела минувших дней.

– Было и было? А я вот как-то не заметил, что дела минувших дней, как ты выразился, пролетели. Да ты и не интересовался особо, откуда тебе знать? – Лоуренс, не глядя в глаза отца, вывалил это возмущение, не притронувшись к еде.

Наступило молчание, Джексон ковырялся в тарелке, не поднимая глаз ни на одного, ни на другого. Лоуренс встал из-за стола, поблагодарив отца за обед, и ушел в свою комнату.

– Обиделся. – сказал отец с надменным видом, допивая свой лимонад. – И с тобой он также себя ведет?

– Да вроде не замечал, ну, может, бывало пару раз.

– Ну, ты, надеюсь, не обращаешь внимания? Не надо. Я всегда сторонился того, чтобы его не жалеть, в отличие от его матери. Это, наоборот, для его же блага. Пусть сам учится решать свои дела. Он, на самом деле, всегда таким был, ранимый, что ли. Как его мать.

– Я тоже пойду, спасибо, все было вкусно, тефтели с дороги самое то. – с этими словами Джексон учтиво покинул стол и отправился вслед за своим приятелем в комнату.

– Да, ну вы и семейка. Я ожидал, вы споете "Country roads" дуэтом, на гитарке там сыграете, посмотрим старые фотки.

– Да на самом деле так даже лучше, что он все это выговаривает. Наконец-то показал истинное свое отношение ко мне.

– Это какое? – задумчиво произнес Джексон, параллельно выискивая себе место, куда бы присесть.

– Считает, что я преувеличиваю. Двенадцать, блин, лет преувеличиваю, все никак не остановлюсь. – высказывался Лоуренс, нервно сжимая свой эспандер, подаренный отцом и пылившийся до недавнего времени на полке в его комнате. – Думает, что я ради жалости строил из себя жертву, и мать еще все это поощряла. Он думает эта хрень на парковке просто пустяк. Видел бы он меня хоть раз, когда начиналась паничка.

– Нууу, возможно, в чем-то он прав? – не без неловкости вставил Джексон, поражаясь, насколько точно зрит в корень его приятель.

– Ты вообще за кого? Может, пойдешь обратно, пропесочите там меня, расскажешь, как я по ночам мешаю тебе спать своими криками?

– Нет, чувак, я обеими руками за тебя, просто вы с этим дерьмом что-нибудь должны придумать. И я настаиваю, чтобы ты сделал первый шаг, потому что предки, они такие, хрен им что докажешь. Расскажи там, про свои успехи, терапию, все дела. – Джексон неожиданно встрепенулся, поймав взглядом коллекцию комиксов на полке. – Воу, если ты не против, я стяну у тебя парочку. Ты не рассказывал, что в детстве увлекался этой шнягой. Да еще и качался, я посмотрю?

– Это мне он, кстати, подарил, в шесть лет, кажется. Когда еще помнил, что у меня есть день рождение.

Мистер Моррисон тем временем в одиночестве убрал со стола, помыл посуду и заперся в гараже, что было привычным для его распорядка дня. Соседи по комнате, решали, как перенести диван из гостиной через дверной проем в комнату Лоуренса, чтобы Джексону было, где лечь. До этого они пролистали почти всю коллекцию комиксов, поболтали еще немного про отношения отцов и детей, а также про местный контингент, и не заметили, как наступил вечер.

Они пока не успели провернуть дельце с диваном и вышли подышать на улицу. Стоя на крыльце, они провожали последний вечер весны, который было не отличить от летнего. Но именно в этот момент, он обращался в первую ночь июня. Вокруг раздавался стрекот насекомых, и воздух был напоен ароматами свежей травы и цветущих деревьев. Кроме трещания кузнечиков стояла кромешная тишина, разве что где-то вдалеке был еле слышен гул трансформатора, в квартале отсюда. Ребята обменялись парой фраз, как вдруг в кустах через дорогу послышался шорох. Они тут же обратили на это внимание и повернули головы. Поток прохладного ветра взъерошил листву.

– Пойдем обратно старик, расположим тебя. – Лоуренс еще раз обвел взглядом противоположную сторону дороги. – Никогда не любил ночь, в ней может кто-то прятаться.