Все, что тебе досталось, неповторимо. Но тут же отвечаю. Во всем есть какая-то гадкая мелочность. Как будто каждый фрагмент бытия пакуешь в пленку, укладываешь на шкаф, сохраняешь для своей беспомощной старости, как альбом фотографий.
много книг – любимых и тех, которые читаешь для галочки: от «Романа с кокаином» в двух разных изданиях до «Мира как супермаркета» Уэльбека, от «Ногтей» Елизарова до «П5» Пелевина, от Толстого и Достоевского до Макса Фриша и Айрис Мердок.
Она использовала слово «фотокарточки» и вообще предугадывала, что скоро будет модным. Но это было на поверхности, я чувствовал, что Лена может быть преданной и что у нее настоящего – только грусть.
теряла сущность, становилась образом. Уже не была. Вместо нее стало слышно, как Эдик харкает во дворе, полощет горло, потом говорит с кем-то по телефону на узбекском языке.