Глава 2

Фух! Кажется, никто ни моего появления вместе с Генеральным, ни моего опоздания не замечает.

Практически весь женский коллектив (слава Богу, что только нашего отдела!) толпится в просторной приёмной, рядом с прозрачной стеклянной перегородкой кабинета моего босса, где его офисное директорское кресло сейчас занимает сам основатель и крупнейший акционер МаПП – Максим Прохорович Подольский.

Похоже не сильна я в разгадывании занимательных ребусов и инициальных аббревиатур!

Девочки мечтательно вздыхают и любуются на то, как он с ленивой небрежностью, сложив пальцы домиком и упёршись в них подбородком, слушает доклады подчинённых. Видно, что ему скучно, но вместе с тем он вполне собран и сосредоточен.

Я ненавижу себя за то, что подмечаю это.

Он выше и мощнее мужчин, сидящих по обе стороны от него. Периодически Макс делает какие-то заметки в личном планере, и каждое такое действие приводит в движение мышцы его рук, отчего ткань рубашки плотно натягивается, обрисовывая сильное тело, совершенный рельеф его широченных плеч, напряжённых бицепсов и крепких предплечий.

Ох! Ненависть к себе становится максимальной.

Да-а… Посмотреть там есть на что! Несмотря на то, что настроения любоваться бывшим нет никакого, невольно я присоединяюсь к дружному, очарованному коллективу. Вынуждена признать, что на работу настроиться у меня всё равно никак не получается.

– В прошлом году его рейтинг в списке долларовых миллиардеров опускался до 16 места, а в этом сразу попал на четвёртое!

– Чужие деньги так приятно считать! Особенно когда их много.

– Интересно-о-о, и кому такой красавчик достанется? А?

Замерший воздух буквально разрезает слаженный томный вздох. И это не просто выдох, а целый эмоциональный спектакль.

– В смысле – достанется? – чуть не давлюсь от неожиданности, но вовремя прячу эмоции куда подальше; внутри происходит мощный сокрушительный взрыв, тогда как снаружи – на лице всё так же нацеплена нейтральная маска.

– Стась, ну ты даёшь! – отвечает мне Людочка, продолжая пожирать глазами неприкосновенный объект своего вожделения. – Не по статусу ТАКОМУ с бумагами и отчётами самому по этажам носиться, наверняка к нему кого-нибудь приставят. Пусть это буду я! Готова работать и днём и ночью.

Её безупречную фигуру отличает некоторая отличительная особенность: на передние и задние выпуклости можно ведро поставить, и, клянусь, что оно не упадёт!

– Глупость какая, – качаю головой, чувствуя, как внутри закрадывается раздражение. – С чего ему вдруг оставаться?! Делать нечего? Миллиардеры – народ занятой. Сейчас подпишет то, что нужно и уедет на свой собственный остров где-нибудь во Французской Полинезии.

– Да и зачем ему ты, – язвительно фыркает Маргарита, в то время, как намеренно расстёгивает ещё одну пуговичку на своей блузке, вероятно позабыв, где та самая черта между дозволенным и вульгарным, – когда Стася есть?! Она – личный помощник руководителя.

– Её ему Павел Владимирович не отдаст. А я – птица свободная! И на всё готовая.

– Не ты одна!

Больше не слушаю. На несколько долгих, мучительных секунд позволяю себе закрыть глаза. Сердце не на месте.

Вот какого чёрта я дергаюсь?

А всё потому, что внутренний голос безошибочно подсказывает мне, что Рита права, и, если вдруг Максим Подольский решит в собственной корпорации самую малость задержаться, то на вакантное место “девочки на побегушках” он очевидно выберет меня. Неприятности мне гарантированы.

Хочу этого или нет – вопрос отпадает. Разумеется нет, нет и ещё раз твёрдое НЕТ!

Мы плохо расстались. Наши отношения были недолгими, но яркими и пронзительными. Теперь всё в прошлом.

Я даже дышать перестаю, когда по селектору внутренней связи раздаётся звучный голос моего босса – Павла Владимировича:

– Станислава, пригласи Людмилу.

ЧТО?

Глава 2.2

Широко раскрыв глаза, я смотрю, как она быстренько кидает взгляд на собственное отражение в зеркале и, удовлетворённая собой, виляя бёдрами входит в кабинет. Конечно, не забывает при этом победно нам улыбнуться.

Моя самооценка позорно минует нулевую отметку.

Ну что? Не хотела работать под руководством своего бывшего? Да пожалуйста! Получи и распишись.

Я включаю компьютер, словно приклеиваюсь глазами к монитору и пытаюсь исправить неловкую ситуацию с контрактом, который должен был быть уже подписан моим непосредственным боссом, а также отправлен новому заказчику до трёх часов по пекинскому времени. Но, главное, отчаянно стараюсь вести себя так, словно всё происходящее меня нисколько не задевает.

Смотреть на Максима Подольского невыносимо. Пытаться найти что-то общее с нашим прошлым – ещё больнее.

Сегодня моя уверенность меня подводит. Дважды. Тогда как Людочка проявляет небывалое терпение, чрезмерное рвение и весь рабочий день совершенно неутомимо носится по этажам – таскает Генеральному многотомные полные отчёты по последним международным контрактам.

Надо же.

Пронося мимо меня очередную внушительную стопку документов, она ловит мой взгляд, прежде чем я успеваю отвести его в сторону, дует на выбившийся из элегантной причёски локон и произносит с совершенно не подходящей ей важностью:

– Стась, кофе нам сделай!

Отказать не могу. Уже через несколько минут глубоко вздыхаю, выпрямляю спину, выпячиваю грудь – не четвёртый размер, как у Людочки, но чем богаты, – и с подносом в руках шагаю в кабинет.

Макс коротко кивает, не отрывая глаз от бумаг, когда я молча оставляю перед с ним чашку крепкого ароматного эспрессо. Мы не перекидываемся ни единым словом.

Людочка подходит и провокационно наклоняется над столом, выгнув спину. Открыв перед Генеральным папку с документами, она преспокойно ждёт, когда он поставит несколько размашистых подписей, пышным бедром дразняще задевая подлокотник его кресла. Так случайно, что аж тошно!

– Прошу прощения. Что-то ещё? – говорю я с едва уловимой ноткой сарказма, растягиваясь в улыбке; настолько неестественно, что скулы сводит.

Макс поднимает голову. На его непроницаемом лице отображается лишь секундное замешательство, а потом уголок его губ резко ползёт вверх, но эту кривую усмешку даже с сильной натяжкой вряд ли можно назвать ироничной. Нестерпимо хочется отмотать время назад, чтобы не лезть туда, куда не следует. Поздно.