Эротические стихи. <Poésies érotiques>

Из книги первой

Завтрашний день. Элеоноре. <Le lendemain. A éléonore>

Итак, Элеонора дорогая.

Теперь тебе чудесный грех знаком;

Желая, – ты дрожала пред грехом,

Дрожала, даже этот грех вкушая.

Скажи, что страшного нашла ты в нем?

Чуть-чуть смятенья, нежность, вспоминанья

И изумленье перед новизной,

Печаль, и более всего – желанье, -

Вот все, что после чувствуешь душой.

Блестящие цвета и роз, и лилий

Уже смешались на твоих щеках,

Стыду дикарки место уступили

И нега, и застенчивость в глазах;

Они в очаровательных делах

Причиною и результатом были.

Твоя взволнованная грудь

Не робко хочет оттолкнуть

Ту мягкость ткани над собою,

Приглаженную матери рукою,

Что боле дерзко в свой черед,

Нескромная, порой ночною,

Рука любовника сомнет.

И сладкая мечтательность уж скоро

Заменит шалости собой.

А также ветреность, которой

Обескуражен милый твой.

Душа смягчается все боле.

Себя лениво погрузит

В переживанье, где царит

Одна лишь сладость меланхолий!

Печальным предоставим цензорам

Считать виною непрощенной

От горестей единственный бальзам

И тот восторг, что бог, к нам благосклонный,

В зародыше всем даровал сердцам.

Не верь: их лживы уверенья

И ревность лицемерна всех;

В ней для природы оскорбленье:

Так сладок не бывает грех!

Скромность. <La discrétion>

Моя подруга, что всех в мире краше!

От шума и от дня бежим мы для забав.

Ночные тайны полдню не сказав.

От взоров мы чужих сокроем ласки наши!

Счастливую любовь всегда легко узнать!

И матери твоей меня пугает око.

Пред старым Аргусом нельзя мне не дрожать;

Возможно нрав его жестокий

Лишь только золотом пленять!

Ты не любовница, лишь день настанет ясный!

О, бойся покраснеть ты, встретившись со мной,

И от любви скрывай вздох самый легкий свой,

Прими небрежный вид; пусть голос твой прекрасный

Не смеет волновать ни сердца, ни ушей;

Смущенье, томность прочь гони ты из очей!

Увы! Раскаяться уж мне в совете нужно!

Во имя в нас любви, прелестница моя,

Не принимай ты вид чрезмерно равнодушный;

Сказавши «то – игра!», бояться буду я!

Извещение. <Billet>

Тотчас, лишь только ночь, слетая,

Жилища наши затемнит

И молот полночь простучит,

Печальной бронзою стеная, -

Внемля Амура верный зов,

Спешат Желания спуститься

Толпою пред моей царицей,

И рой Страстей всегда готов

Ее забавить вереницей,

Быть с ней до утренних часов.

И коль Аврора позабудет

Открыть широко солнцу дверь

Свою румяную, – поверь,

Там страсть до вечера пробудет.

Страх. <La frayeur>

Ты помнишь ли, чудесная плутовка.

Ту ночь, когда счастливою уловкой

Обманут Аргус, стороживший дом.

К тебе в объятья я попал тайком.

От поцелуев защищала алый

Свой рот напрасно ты на этот раз,

И только к кражам приводил отказ.

Внезапный шум ты в страхе услыхала,

Смогла далекий отсвет увидать,

И позабыла ты про страсть в испуге.

Но изумление заставило опять

В моих руках сердечно трепетать.

Я хохотал над страхами подруги:

Я знал, что в это время стережет

Восторги наши бог любви Эрот.

Твой видя плач, он попросил Морфея,

И тот у Аргуса, врага услад,

Мгновенно притупил и слух, и взгляд,

Раскрыв крыло над матерью твоею.

Аврора утром раньше, чем бывало,

Теченье наших прервала забав,

Амуров боязливых разогнав.

Им смехом ты невольным обещала

Свиданье новое под вечерок.

О, боги! Если бы я только мог

Владеть и днем, и полночью моею, -

То юный провозвестник дня позднее

Нам возвещал бы солнечный восход.

А солнце, в легком беге устремляясь

И обликом румяным улыбаясь.

На час, другой взошло б на небосвод!

Имели б времени Амуры боле,

И сумрак ночи длился дольше бы тогда,

Моих мгновений сладостная доля

Среди одних утех была б всегда.

И в сделке мудростью руководимый, -

Я четверть отдал бы моим друзьям,

Такую ж часть моим прекрасным снам,

А половину – отдал бы любимой!

Стихи, вырезанные на померанцевом дереве. <Vers gravés sur un oranger>

Ты, дерево, листвой зеленой

Восторги прятало любви!

Прими и вечно сохрани

Ты стих мой, нежностью рожденный;

И молви тем, кто свой ночлег

Найдет здесь и отдохновенье:

Коль можно умирать от неп

Я б умер под твоею тенью!

Да сохранит вас бог. <Dieu vous bénisse>

Нет, не Творца я разумею.

Твердя «да сохранит вас бог!».

Кто щедрою рукой своею

На радость мне все дать вам мог;

А также и не Гименея.

Кто, нас кропя водой своею,

Долг из восторга сделать мог:

Коль в браке и находят счастье,

То, верь, помимо божьей власти,

Про это и не ведал бог.

Нет, вижу молодого бога,

В Пафосе был бы он без вас;

Как, ветреник, хранит он нас,

Меня послушайте немного.

Желание, чей весел вид,

Высказывая нетерпенье,

В колодце младости кропит

Ему цветы для подношенья.

На щеки краску бог прольет,

Истомой взоры увлажняя,

И в души верных ниспадет

Так сладостно вода святая.

Ты, чья над нами власть царит,

Молитвы этому шли богу

И будь в уверенности строгой:

Тебя бог нежный охранит.

Опасное лекарство. <Le reméde dangereux>

Ты, бывшая мне ученицей

И в музыке да и в любви.

В приют мой мирный приходи.

Чтоб выявить свой дар плениться!

Взгляни: я стал какой ценой

Слишком хорошим педагогом;

Я был бы здоровей во многом.

Не будь прилежен так с тобой;

Не так усерден; в песнопеньи

Так нежно бы не воспевал

И если бы не проявлял

В уроках слишком много рвенья!

Приди, чтобы уменьшить зло,

Что ты жестоко причинила,

Восстанови погибель силы!

Ах, коль лобзание б могло

Вернуть здоровье мне и силы,

Храня влеченье первых лет,

Любовь, тебе б я дал обет, -

Здоровье вновь растратить с милой!

Завтра. <Demain>

Меня ты лаской забавляешь

И обещаешь каждый раз.

Но сладкий исполнений час

Ты непрестанно отдаляешь.

ДО ЗАВТРА! – мне твердит твой рот.

Меня съедает нетерпенье;

Бьет час, которого так ждет

Любовь, спешу к тебе и вот

ДО ЗАВТРА слышу каждый день я!

Благодари же небеса,

Что до сих пор тебе краса

Дана быть новой ежечасно;

Но крылья времени неясно

Твой облик тронут, проходя:

Не будешь ЗАВТРА столь прекрасной,

Не так настойчив буду я.

Призрак. <Le revenant>

Ушло здоровье; возвращенья.

Наверное, мне не сулит;

Природа шлет предупреждена

И мне, колеблясь, не велит

Уверовать в выздоровленье.

На действии втором прервав,

Свое окончу представленье.

К развязке я пришел стремглав.

Пал занавес, и я в забвеньи.

Не знаю, что творится там.

Коль можно в этот мир обратно

Прийти из ночи необъятной,

Вернусь, не сомневайтесь, к вам.

Но обликом не буду схож я

С тем безрассудным мертвецом,

Что, долго бормоча и с дрожью,

Являться с бледным рад лицом.

Я не надену погребенный

Убор, который страх внушит,

Усиливая мерзкий вид,

При похоронах обретенный.

Хочу понравиться я вам,

Хочу остаться невидимым,

Подобно сладостным ветрам,

Дыханьем буду я незримым,

И вздохи все я вам отдам.

Пускай под вздохами трепещут

В прическе перья, что торчат;

Пускай те вздохи наугад

Тончайший аромат расплещут

И коль цветок в своем стекле

Воспрянет вновь, любимый вами,

И коль в светильнике во мгле

Сильнее разгорится пламя;

И если бледный цвет ланит

Вдруг расцветет от новой краски,

И коль внезапно отлетит

От персей крепкая завязка,

И если станет мягче вдруг

У вас диван для вашей лени, -

Вы только улыбнитесь, друг,

Над нежностью моих служений!

Твой стан увидевши опять,

Моей рукою оживленный,

Я трогательно и влюбленно,

Печальный, буду бормотать,

Чтоб вы, поверивши, внимали

Той арфе под моим перстом,

Твердившей вам не раз о том,

Что чувства ей мои внушали.

Я к вашим самым сладким снам

Прибавлю сладость заблужденья;

Принявши облик сновиденья,

От сна вас пробужу я сам.

Нагая прелесть, вид отрадный

И совершенство линий там, -

Я вижу все: но – как досадно! -

Нельзя воскреснуть мертвецам.

Райские места. <Les paradis>

Поверьте: мир иной – нам незнаком, и там

Блуждает разум наш не мало;

И там бесплодно путешествовать, усталый

Я навсегда вернулся к вам!

Ах, заблуждаясь в крае басен,

Различным облик рая представлял,

И не был ни один прекрасен

И ум и душу мне не удовлетворял.

Сказал нам Пифагор: «Умрете,

Но с новым именем обратно вы придете;

И вами шар земной навеки населен!»

Утешить думал нас печальным заблужденьем

Философ тот, что был когда-то вознесен;

Но выдумка ведет к тоскливым нас сомненьям:

Был прав он или лгал для нашей пользы он?

Да, лгал он, строя

Элизий, брег летейских вод!

А почему в уют воспетый тот

Счастливую любовь мы не берем с собою?

И, нега страсти, там ты тоже не живешь?

Ах, можно уставать от тишины покоя,

Но быть любимым и любить – не устаешь!

Чтоб воинам доставить наслажденье,

Встарь Один, скандинавский бог,

Им войны, лавры и сраженья

Наобещать в загробной жизни мог.

Приучен с детства был к Беллонским я знаменам.

И храбрым честь мужам я воздаю.

Но думаю, что убивать в раю

Не надо никого нам!

Несчастный негр, что увезен купцом

Из Африки, пленен надеждою иною;

Мнит, рабство долгое перенося и злое,

Согбен под деспотическим ярмом:

Когда несчастье жизни смертью перервется,

Он в край отцов счастливый унесется

И скрасит пиршеством возврата час.

Живой и мертвый, я останусь возле вас.

Счастливый раб, когда умру, и то

Владыку я покинуть не желаю,

И не найти мне рая,

Где нас не будет, – ни за что!

Шотландец между туч для рая

Искал места с издревних пор,

По прихоти грозу иль штиль предпочитая,

И с праведниками искал он разговор.

Весь окруженный облаками,

Лазурною одеждою покрыт,

Приняв подчас веселый вид,

Под чистыми любил скользить он небесами.

То время сладкое прошло.

И сильфов увеличивать число.

Меж нами говоря, нет у меня влеченья.

И мне противно быть не более, чем тенью!

Как мало стоит тень! Нет, лучше естество!

И прав был Магомет, сказавший ясно,

Что с плотью входят в рай его!

Власть гурий – это так прекрасно!

Бессмертны там приманки нег;

Не знает старости там Геба; и Цитера,

Столь сладко чтимая всегда, сверх меры

Дарит избранникам восторги там навек!

Но хочется, чтоб там наставник был любимый,

Амур, ведь он один даст красоту отрад,

Амур, ведь он один даст радость для услад;

Для совершенства помещу помимо

И дружбу с тихой чистотою там,

И половину ей своей души отдам.

И мирные приюты эти

Прекраснейшим пусть станут уголком,

И этот рай любви найдем,

С Элеонорой, мы на этом свете!