Глава 4

Отец уходит. Я прячусь у себя в комнате и минут десять просто сижу на краю кровати, гипнотизируя стену. Казалось бы, этот день уже не может быть хуже, но у меня есть ещё кое-что, что нужно сделать – попрощаться с лучшей подругой. Тянуть смысла нет, так что я встаю и иду одеваться.

– Кирилл, ты куда? – встревоженная мама появляется в коридоре.

Думает, я теперь сразу в загул уйду, как только выйду из дома?

– Мне надо сходить к Лёхе, – говорю я. – Она завтра уезжает в Питер, ты помнишь?

– Уже завтра? – ахает мама. – Да, тогда конечно. Только возвращайся не поздно, ладно?

– Хорошо, – соглашаюсь я.

Идти пешком нет никаких сил, поэтому я вызываю такси. Понимаю, что это была плохая идея, когда на первом же повороте чуть не впечатываюсь головой в боковое стекло. Пятнадцатиминутная прогулка меня бы точно не убила, а вот эта поездка – вполне возможно. Если с таким водилой мы не разобьёмся насмерть, меня точно доконает головная боль.

По дороге пишу Лёхе, что скоро буду, и про провал с поступлением. Она, как только открывает дверь, без лишних слов бросается мне на шею. Сжимаю её так крепко, что подруга начинает кряхтеть и вырываться.

– Кирилл, блин, раздавишь, – возмущается она. – И что это за ужас? От тебя перегаром несёт.

Отпускаю подругу и тяжело вздыхаю. Тащусь к ней в комнату, а по дороге коротко рассказываю про вчерашний идиотский вечер.

– Серьёзно? – прищуривается Лёха и качает головой. – И ты позвонил ему, а не мне?

– Я… Э-э-э… Не знаю, как так получилось, – смущаюсь я.

– Меня уже достал твой Морозов. Что ты вообще с ним вечно болтаешься? Зачем рассказываешь ему такие вещи?

– Он мой друг.

– Ага, конечно, – фыркает Лёха. – Уже забыл, как полгода назад руку ему сломал? Как терпеть его не мог? Как он…

– Я всё помню, – обрываю я её, но тут же начинаю оправдываться. – Просто я заходил к Толстому, он тоже вечно у него торчал. И оказалось, что он вообще-то нормальный.

– «Нормальный» – это не повод становиться друзьями.

– Лёх, я понимаю, что ты обиделась. Давай закроем эту тему?

– Нет уж, ты объясни, – говорит она, а когда видит, что я не собираюсь отвечать, спрашивает ещё раз. – Ну серьёзно, что ты в нём нашёл?

Я пожимаю плечами.

– Ему как будто вообще всё равно, как на него посмотрят другие люди. Вечно говорит, что думает, даже если это полная чушь, и делает только то, что хочет. Я не понимаю, как ему это удаётся.

– Кирилл, – начинает Лёха, но замолкает.

– А представь, что сделал бы со мной отец, если бы Морозов сам тогда эту историю со сломанной рукой не замял. И это при том, что он тоже меня терпеть не мог.

– Напишу ему письмо с благодарностями, – ворчит подруга.

– Лёх, нам с тобой кроме этого поговорить больше не о чем? – спрашиваю я.

– Да, извини, – смягчается она. – Просто я ещё не уехала, а ты уже…

– Ничего я не «уже». Ты собралась?

Я осматриваю бардак в комнате: впечатление, как будто кто-то высыпал сюда грузовик шмоток.

– Нет ещё, – говорит Лёха. – Не могу решить, что брать, а что оставить. У меня всего один чемодан.

– Ну тогда давай, собирайся, а я посижу с тобой.

Расчищаю небольшой участок на кровати и забираюсь туда, подогнув под себя ноги. Наблюдаю, как подруга вываливает из шкафа все вешалки, а потом перебирает вещи по одной и осматривает критическим взглядом.

Радуюсь, что Лёха не поднимает тему с поступлением, ждёт, когда я сам начну говорить. От того, как хорошо она меня знает, становится и тепло, и одновременно горько.

– Сыграем в «придурков»? – предлагаю я.

– Угу, – кивает она, – ты начинай.

Эту игру мы с Лёхой придумали сами. Так мы могли рассказать друг другу о своих стыдных желаниях и не получить за это осуждения.

– Если бы я был придурком, – начинаю я, сглатывая ком в горле, – то попросил бы тебя остаться.

Лёха застывает с вешалкой в руке и опускает голову. Похоже, даже игра не смогла сгладить эту неловкость.

– Твоя очередь, – говорю я и отворачиваюсь, спуская ноги на пол.

– Кирилл… – Лёха сегодня не намерена мне подыгрывать. Матрас сзади меня проминается. – Как бы я хотела взять тебя с собой. Можем купить тебе парик, будешь ходить на пары вместо меня. Разницы никто не заметит.

Я фыркаю от смеха. Мы уже как-то пытались провернуть подобный номер в детском саду, только вместо того, чтобы надеть на меня парик, обстригли Лёхе волосы.

Родители нас, конечно, сначала отругали, а потом долго смеялись, что мы стали похожи на двух одуванчиков. И тогда мы начали делать вид, что мы близнецы. Из-за этого подруга и превратилась из Алёны сначала в Алёшу, а потом в Лёху.

Вот только Лёха была старше на несколько месяцев, а в детском саду это имело большое значение. Именно она заклеивала мне разбитые коленки и вытирала сопли. Надеюсь, сегодня ей не придётся снова это делать.

Сейчас назвать Лёху одуванчиком язык не повернётся. Волосы у неё больше не вьются, а ещё она начала их чем-то подкрашивать и стала платиновой блондинкой, и в целом очень привлекательной девчонкой. Наверное, у меня была бы куча проблем с тем, чтобы отгонять от неё всяких идиотов, если бы не её паршивый взрывной характер.

– Если бы я была придурком, то сказала бы, что такой умный мальчик, как ты, мог бы и сообразить подать документы в другие ВУЗы, – говорит она.

– Ну ты и стерва, – усмехаюсь я. – Ты же знаешь, мне нужна была практика в клиниках отца, для того чтобы потом…

– Знаю, – перебивает Лёха. – Знаю, как ты не любишь, когда что-то идёт не по плану. Но вот что теперь? – она разводит руками.

– Думаешь, я сам не в курсе, что облажался? – огрызаюсь я. – Я просто не могу поверить, что даже Белый, который постоянно у меня списывал, поступил, а я – нет.

– Ты и про меня то же самое думаешь, да?

– Что? Нет, – я вдруг понимаю, как это прозвучало.

Лёха скептически поднимает бровь.

– Нет. Нет, я не думаю так про тебя, – настаиваю я.

– Слушай, я тоже не хочу оставлять тебя здесь одного, – говорит подруга.

– Забей, это просто игра, – натягиваю я фальшивую улыбку, хоть Лёху этим и не обманешь.

– А может и правда поедешь со мной? – вдруг предлагает она. – Никаких дел у тебя тут нет, съездишь на недельку, поможешь мне там устроиться. И лишний чемодан сможем взять. А ты развеешься, подумаешь спокойно, что дальше делать. Ну?

Я пожимаю плечами.

– Давай, – трясёт меня за руку Лёха. – Давай, будет круто! А то я там одна, в чужом городе, мне нужна твоя помощь.

– Может, уже и билетов на самолёт нет, – сомневаюсь я.

– Доставай телефон, сейчас узнаем.

Засовываю руку в карман, но вспоминаю, что вынул мобильный, когда пришёл. Шарю по кровати под горой Лёхиных кофточек и платьев.

– В твоём бардаке ни черта не найти.

– Сейчас позвоню, – говорит Лёха и прикладывает свой телефон к уху.

Из-под вороха шмоток раздаётся голос Гвен Стефани с просьбой «don’t speak». Роюсь в этой куче, пока не нахожу телефон. Только тогда сбрасываю вызов.

– Ты что, поставил на меня эту песню? – Лёха стоит, замерев в недоумении.

– Угу, – киваю я, избегая встречаться с ней взглядом.

– И давно?

– С тех самых пор, – говорю я слишком резко, но сразу жалею об этом и добавляю уже мягче: – Я поменяю.

– Не надо. Я тоже поставлю её на тебя.

– Зачем? – удивляюсь я.

– Не хочу забывать, что было в прошлый раз.

Мы оба понимаем, о чём речь, но про ту ссору, которая закончилась моим идиотским поцелуем, стараемся не говорить вслух. Вообще-то мы с Лёхой иногда ругаемся по три раза на дню, можем послать друг друга или накричать, но в тот раз всё было иначе. Это и ссорой-то сложно назвать, просто в наших всегда понятных отношениях вдруг что-то сломалось и запуталось. Тогда я правда думал, что потерял её насовсем.

– Поехали вместе, ты мне нужен, – просит подруга ещё раз, сжимая мою ладонь.

Забиваю направление полёта и дату в приложении онлайн-бронирования. Красная надпись: «Осталось 2 билета» заставляет меня быстро принять решение.

– Ладно, – улыбаюсь я. – Помогу тебе.

– Да! – подскакивает подруга на кровати. – Скорее бронируй.

– Разве я могу тебе отказать?

– Ты вообще никому отказать не можешь.

– Да? Ну давай проверим, – я в шутку отодвигаю телефон, но быстро сдаюсь, потому что Лёха набрасывается на меня.

Когда я возвращаюсь домой, в подъезде встречаю Толстого рядом с его квартирой. Рассказывать сегодня всё заново у меня нет никаких сил, поэтому, как только он открывает рот, я выставляю вперёд руку и говорю:

– Привет. Извини, я тороплюсь.

– Ладно. Привет, – отвечает он.

Я радуюсь тому, что Толстый не из тех, кто будет приставать с вопросами. Если бы это был любой другой мой одноклассник, он бы так просто от меня не отвязался.

Когда я захожу домой, на пороге меня встречает отец:

– Значит, гуляем? Решил, что у тебя бесконечные каникулы?

– Нет, – отвечаю я, не успев опомниться.

– Я теперь каждый день буду наблюдать, как ты шляешься со своими дружками-гопниками и протираешь дыры в диване?

– Серёжа, – вмешивается мама, – он к Алёне ходил.

– Да мне без разницы, к кому он там ходил, – ещё больше злится отец.

– Она же завтра уезжает в Петербург. Представь, как бы это выглядело, если бы он даже не зашёл попрощаться.

Отец замолкает и сверлит маму взглядом. Она никогда с ним не спорит, но иногда встаёт на мою сторону, используя против него его же аргументы. Выставлять себя в плохом свете перед друзьями семьи – такого отец не приемлет.

Его губы кривятся, он терпеть не может, когда мама так делает, потому что у него остаётся только два выхода из этой ситуации: либо отступить, либо выставить себя истеричкой.

– Кхм, да. Насчёт этого, – подаю я голос, чем вывожу отца из морального тупика, – я завтра с Лёхой поеду.

– Чего? – переспрашивает он, наклонив голову набок, как будто подозревает, что проблемы со слухом могут быть единственной причиной того, что он только что услышал.

– Я п-поеду с ней, – мямлю я и в этот момент уже понимаю, что проиграл.

Отец делает шаг вперёд, берёт меня за подбородок и разворачивает к себе.

– На меня смотри. Ты никуда не поедешь.

– Я уже решил, – начинаю я, но он меня обрывает.

– Ах ты решил? В университет поступить у нас мозгов не хватает, зато хватает «решать»! Взрослый такой стал? Ладно, – он поднимает руки вверх, – раз уж ты решил, сказать мне больше нечего.

Отец разворачивается и уходит в сторону кухни. Мама сжимает моё запястье и жестами просит идти в свою комнату. Я делаю так, как она хочет. Что ещё мне остаётся?

Вылет уже завтра утром, так что я достаю рюкзак и закидываю туда только самое необходимое. Неделю я могу походить в одном и том же, главное – перевезти то, что нужно Лёхе.

Через полчаса раздаётся осторожный стук в дверь.

– Заходи, мам, – говорю я.

Она протискивается в маленькую щёлочку и тут же закрывает за собой. Никогда не понимал, почему она всегда так делает.

– Кирилл, – мама садится рядом на кровать, – послушай, тебе лучше остаться дома.

– Мам, я уже пообещал Лёхе, что помогу. Я уже купил билет, забронировал гостиницу. Я вернусь через несколько дней, они ничего не изменят.

– Подумай об отце. Ты очень расстроил его. Знаешь же, как он надеялся…

– Знаю. Вообще-то я тоже надеялся. Это же Я не поступил в универ. И это МНЕ нужно время, чтобы подумать, что делать дальше. А отец… Может, к тому времени, как я вернусь, он остынет.