– Все, что мне максимально дорого – приходится отпускать. Чтобы жить дальше. Я уже дважды делала очень непростой выбор. Сначала – отказалась от любви всей своей жизни. Потом – от науки, которой служила со всей страстью.

– Почему?

– Знаешь, иногда, чтобы жить дальше, нужно все поменять. И пожертвовать самым дорогим, чтобы уклониться от трагического сценария. Я так горю Танцем, что, боюсь, этот выбор настигнет меня опять.

– Не преувеличивай.

Ладно, тема не зашла. Пропустим. Не стоит нагнетать. У меня еще есть один невыясненный вопрос.

– Паша, у меня профессиональная память на лица.

– И?

– Ты же был у меня студентом, верно?

– Ну да, в колледже.

– А я с первой встречи думаю, где мы пересекались. Точно, я тогда один-единственный год вела колледж. И надо же было именно на твою группу попасть!

– Я тогда был в юниорах, на пике карьеры.

– Ага, и все время спал на задней парте.

Мы смеемся от этих поворотов сюжета. Кто кому теперь учитель?!

Я как бы невзначай говорю, что Танец вызывает у меня много переживаний и что приходится вести дневник, чтобы выгружать свои эмоции и как-то перерабатывать такой новый, объемный опыт. Что берегу Пашу и стараюсь ему не выливать столько всего, поэтому – пишу, почти каждый день. Кажется, он пропустил это мимо ушей.

Понимаю, что нам обоим стало гораздо легче от того, что я все-таки поделилась личным и прояснила для своего партнера и наставника, что не собираюсь завоевывать его сердце, хотя историй таких вокруг – сотни и тысячи. Что между нами – только Танец. А остальные задачи решаются с другими людьми.

Незаметно пролетело четыре часа. Время работы ТЦ подошло к закрытию. Ищем, где еще нам посидеть пару часов до аэропорта. Паша гуглит – у него отлично получается через интернет обозревать окрестности. Недалеко, за углом, находим какой-то ресторанчик. Перемещаемся туда.

Отмечаю, что интерьер интересный – видно, что взяли идею из «Аватара», везде цветы, как на дереве Эйва. Подходит девушка-официант. Спрашиваю, есть ли у них новозеландское и можно ли его предварительно попробовать. Она в растерянности от моих вопросов, убегает за помощью к сомелье. Через пару минут является белокурый, полупрозрачный Тихон. Расспрашивает нас медовым голосом, какое вино мы хотим. У меня включается режим «нетрезва и обворожительна» – я начинаю расписывать, какой прекрасный минеральный вкус вин из новозеландских терруаров и что у нас сегодня особый случай, поэтому, может быть, очаровательный сомелье нас удивит чем-то подобным, если благословенного напитка нет в его запасниках. Нежный рыцарь вина и бокалов проникся, воодушевился, исчез буквально на пару минут, чтобы вернуться с набором для слепой дегустации.

Мы с Пашей начинаем пробовать из каждого фужера, как только что научились – рассматривая, вдыхая аромат, делая крохотные глоточки. Я активно комментирую каждое впечатление. Вижу, что Тихон уже наш – с обожанием присел на корточки, положил свою мордочку на стол и слушает – ушами и телом, как я вслух фантазирую про букет принесенных им вин. Когда про очередной бокал я говорю, что такой вкус невозможно разбить на составляющие, это сердечная нота, триумфальный аккорд винодела, ода любви, что после прикосновения к этому магическому напитку хочется целоваться – наш личный сомелье этого вечера просит его обнять и говорит, что готов лететь с нами в Екатеринбург.

Я нежно, по-матерински, прижимаю к себе это трепетное создание. Мы берем по бокалу того вина, от которого у меня столько восторгов. Тихон стоит рядом с нашим столиком и вещает истории из своей жизни, рассказывает, какие напитки у него содержатся дома, по какому случаю и что он предлагает своим гостям. Зовет нас к себе. Приходится отказываться. Самолет уже скоро. Нам пора в обратный путь. Московские каникулы подходят к концу.

Вызываем такси. Едем, болтая про Тихона, и какой он пережил культурный шок вечером воскресенья. Я говорю Паше, что рада наконец-то быть собой, беспечно распространять флюиды очарования и что он, конечно, в безопасности, потому что у нас – Танец. А флиртую я столь легкомысленно, потому что коллективное либидо после ковида упало на тридцать процентов и я, как ответственный профессионал, пекусь о его росте.

Как-то проходим предполетные процедуры – уже глубокая ночь по нашему времени. Организм выключается и от усталости, и от всего пережитого. Грузимся в самолет, находим наши места. Кладу телефон и паспорт в карман впереди стоящего кресла. Достаю из портпледа подушку для полетов – расстегиваю замок, получается отличный валик. Раскладываю его так, чтобы нам обоим с Пашей удобно было дремать. Я мгновенно отключаюсь, еще до взлета. Принцессе уже давно пора было превратиться в тыкву и перейти в режим магической подзарядки.

Просыпаюсь от того, что Паша меня будит. Уже приземлились. Я заторможенная, как никогда. Два часа сна после таких эмоциональных потрясений – этого явно недостаточно. Достаю телефон, включаю, пишу своим, что уже прилетела.

Нахожусь совершено не в себе, на автопилоте беру сумку, Паша – портпледы, идем на выход. Вызываем такси. Подъезжает быстро. Садимся. Чтобы не заснуть, завожу разговор с водителем, что нового в городе за выходные. Говорит, все по-старому. Какие, спрашиваю, происшествия. Отвечает, что центр гудел в районе Высоцкого, он замучался оттуда человечков под кайфом по домам развозить, а на Уралмаше устроили пожар на четыре тысячи квадратных метров. Ну вот, говорю, нельзя на два дня хозяйство без присмотра оставить!

Вижу огни Города. Говорю ему, что вернулась. Тихо трогаю взглядом улицы, знакомые здания, сонные фонари. Раннее утро, светает.

Сначала высаживаем Пашу. Просто говорим друг другу «пока», он забирает свой портплед. Едем дальше на мой адрес. Водитель пытается что-то спросить про поездку. Я отвечаю односложно. Процессы во мне тихо угасают.

Открываю дверь ключом – встречают меня только собаки. Радостные, лают, тревожа утренний сон всего подъезда. Достаю платье из портпледа, расправляю, вешаю в гардеробной. Ставлю у зеркала турнирные туфли – подышать. Вижу черные отметины на носках и сбоку – позже буду оттирать. Сумка осталась у дверей. Умываюсь, сбрасываю все с себя, закутываюсь в одеяло мумийкой. Боженька, спасибо. Это было невероятно!