Глава 3. Вино для незнакомых

Майе достался номер в мансарде, небольшой, но очень уютный. Стены и наклонный потолок были облицованы тёплым золотистым деревом. Почти весь номер занимала широкая кровать, застеленная полосатым оранжево-голубым покрывалом. Из треугольного окна над нею открывался вид на горы, очертания которых в сгустившихся сумерках едва угадывались. На полке над изголовьем стояла миленькая новогодняя композиция. В изножье висела на стене панель телевизора. Ещё здесь были пушистый шерстяной коврик в тон покрывалу, тумбочка с настольной лампой, встроенный платяной шкаф, лёгкий деревянный стул и крошечная, идеально чистая ванная с душевой кабиной. Всё это вполне соответствовало как рекламным картинкам, так и Майиному страстному желанию выспаться.

Майя развесила одежду, расставила под зеркалом в ванной бессчётные флаконы и баночки ― и долго разглядывала своё отражение, словно искала в нём что-то новое. Однако отражение было таким, как прежде: густые тёмные волосы, слегка «поплывший» правильный овал лица, высокий гладкий лоб, тонкие брови, ясные карие глаза в чуть заметных лучиках морщин, крупный прямой нос, красиво изогнутые губы. В волосах не прибавилось седины, глаза не потускнели, морщины не стали глубже, и это странно диссонировало с Майиным самоощущением ― ей казалось, она бы не удивилась, увидев в зеркале древнюю старуху. Но Майе пока не хотелось копаться в себе, отыскивая причины диссонанса. Успеется! Впереди целых семь дней одиночества и покоя.

Она позвонила дочкам, для чего, и правда, пришлось спуститься в холл второго этажа, доложила, что благополучно доехала, но сама донимать их вопросами не стала. Там же, в холле, познакомилась с горничной ― маленькой и шустрой, похожей на белую мышку девушкой Олесей. Вернулась в номер, приняла душ, высушила и заколола на затылке волосы, натянула ничем не примечательные серые брючки и серую водолазку. Посмотрела на часы: половина седьмого. Майя много лет соблюдала правило не есть после шести, а потому решила перекусить прямо сейчас, «оставив врагу» восьмичасовой ужин. Она и так будет безбожно нарушать режим, отказавшись от ежедневного пилатеса.

Столовая была длинной и узкой комнатой с тремя большими деревянными столами. Комната пустовала, но стоило Майе примоститься на стул, как рядом с нею материализовалась седовласая женщина с крупными чертами лица, с виду весьма суровая. Без единого слова она плюхнула перед Майей три тонких пластиковых папки. На одной было написано просто «Меню», на двух других ― «Вегетарианское» и «Низкокалорийное».

– Добрый вечер, Натэлла, ― поздоровалась Майя и на всякий случай уточнила, смущённая её молчанием: ― Мне можно отсюда что-то заказать?

– Не можно, а нужно. На ужин и на завтрак, ― с чуть заметным местным акцентом проговорила Натэлла. ― Сейчас у меня только ачашв. Принести?

– Ачашв?

– Пирог с сыром.

Это было совсем не то блюдо, которое Майе стоило есть вечером.

– Не надо, спасибо, ― вздохнула она и придвинула к себе «низкокалорийную» папку.

– Ерунда все эти ваши диеты, ― проворчала Натэлла, тумбообразная фигура которой наглядно демонстрировала, к чему ведёт нежелание считать калории. ― Но как хотите. Салаты и всё такое будут не раньше восьми.

Майя вздохнула снова и выбрала то, что выглядело меньшим злом:

– Ладно. Несите ваш ачашв. И больше я сегодня есть не буду.

Через пару минут перед ней стояли тарелка с нарезанным клинышками пирогом и кружка горячего чаю с мёдом. От запаха пирога у голодной Майи помутилось в голове. Опомнилась она только тогда, когда и тарелка, и кружка опустели.

– Вы настоящая волшебница! ― с чувством сказала Майя пришедшей за посудой поварихе. ― Я в жизни не ела ничего вкуснее. Как вы это сделали?

Натэлла не удостоила её ответом.

Майя вздохнула в третий раз:

– Передумала. Я буду ужинать!

«И пропади она пропадом, моя диета!»

На ужин попросила себе фасоль с грецкими орехами.

Потом поднялась в номер и в сытом блаженном безмыслии упала на постель. Постель была на редкость удобной. Вскоре Майе наскучило рассматривать деревянные разводы на потолке, она перевернулась на живот и выглянула в окно. В этот момент ворота распахнулись, и в ярко освещённый двор заехал тёмно-синий «фольксваген». Из него выбрался мрачный молодой человек в джинсах и синей куртке с пушистым серым воротником, вытащил из багажника объёмистую спортивную сумку и ярко-красный сноуборд и скрылся в доме. Вслед за «фольксвагеном» появилась серебристая «тойота», которая привезла мужчину и женщину, столь же далёких от старости, что и предыдущий гость. Мужчина был долговязым и сутулым, женщина ― миниатюрной и фигуристой. На её плечах блестело в электрическом свете короткое манто из чёрного меха.

Майя посмотрела на часы. До ужина оставалось ещё десять минут, но вернуться вниз хотелось прямо сейчас ― фасоль с орехами владела её воображением. Пришлось подняться и идти на первый этаж. В холле было шумно. Артём советовал гостям сначала поужинать, а уж потом обживаться в номерах. Гости наперебой делились впечатлениями от дороги. Натэлла пыталась выяснить, какую еду предпочитают вновь прибывшие. Фоном звучала бодрая новогодняя музыка. Спасаясь от бедлама, Майя проскользнула в столовую. За ближним столом лицом к двери уже сидела Ульяна, одетая в белую блузку с короткими рукавами и натянутая как струна. Горничная Олеся раскладывала рядом с тарелками столовые приборы.

– Какое приятное место это «Сердце гор», ― сказала Майя, устраиваясь напротив Ульяны.

– Очень приятное, ― откликнулась та без выражения.

– А сырный пирог вы уже попробовали? Сумасшедшая вкуснятина.

– Нет, пока не пробовала, ― очевидно, желания поддерживать беседу у Ульяны не было.

Гомон у входа, наконец, прекратился, в столовую чередой потянулись постояльцы.

Самый дальний стол заняла «семья из Самары» ― супруги средних лет и мальчик-подросток. У женщины были выпуклые рыбьи глаза и тонкие желчные губы, у мужчины ― очки в роговой оправе и лысеющий высокий лоб, а у мальчишки ― брекеты и рыжие, как лисий хвост, короткие вихры. За средний стол усадили всех «новеньких». К Ульяне и Майе, воскликнув «вах, какой цвэтнык!», подсел колоритный синещёкий кавказец в розовой клетчатой рубашке ― племянник Натэллы, догадалась Майя. Еда была так прекрасна, что разговоры гасли, не родившись ― только и слышно было, как стучат ножи и вилки. Не ела одна Ульяна ― приличия ради она ковырялась в тарелке, но в рот не отправила ни крошки. Плечи у неё были каменными.

В середине трапезы на пороге столовой возник Артём и объявил:

– Дорогие гости, после ужина прошу не расходиться! В соседней комнате всех ждут десерты и вина.

Майя закончила ужинать последней. Вдумчиво, смакуя каждый кусочек, она съела свою фасоль, добавила к ней два салата, один другого острее, порцию жареного мяса и пресную лепёшку с зеленью. У этого внезапного обжорства был отчётливый привкус бунта.

Соседняя комната ― та самая, где сияла сказочным светом новогодняя ёлка ― представляла собой что-то вроде гостиной. Здесь были низкие диванчики вдоль стен, полки с книгами, большой телевизор и журнальный столик, на котором стояли блюда со сладостями, бутылки и бокалы. Артём разливал вино. Парень из синего «фольксвагена», по-прежнему очень хмурый, с полным бокалом в руках сидел напротив телевизора, но на экран, где крутилась лентами серпантина «Карнавальная ночь», совсем не смотрел. На диване у ёлки расположились трое: закинувший ногу на ногу кавказец и чуть поотдаль, в обнимку ― парочка из серебристой «тойоты». Посреди комнаты стояли родители рыжего мальчика, его самого с ними не было. Женщина тянула мужчину за рукав, в её напружиненной позе читалось: «Нечего нам тут делать!»

– Проходите скорее, ― завидев Майю, обрадовался Артём. ― Какое вино предпочитаете?

– Любое, на ваш вкус, Артём, ― откликнулась Майя и приняла у него бокал, пропустив мимо ушей название ― к спиртному она была равнодушна.

Администратор обратился к стоящим:

– Софья, Алексей Петрович, а вам?

– Нам ― никакого, ― голосом, резким, как у сороки, сказала Софья. ― Алкоголь ― яд!

– Но, Софочка, как же так? Приехать в Абхазию ― и не попробовать местное вино? ― взмолился её муж.

– Алкоголь ― яд, Алёша! ― повторила она. ― Бокала в новогоднюю ночь тебе будет более чем достаточно.

– Что ви такое гаварыте, Софья! ― вмешался племянник Натэллы. ― Наще вино ― нэ яд, наще вино ― элэксыр жизни!

Акцент у него был куда сильнее, чем у Натэллы, Майя заметила это ещё в столовой и не могла отделаться от ощущения, что это просто рисовка. Манеры Вахтанга и весь его облик её тревожили ― скользкий тип!

– Вот и пейте сами свой «эликсир», сколько влезет! ― окончательно рассердилась Софья. ― А мы с Алексеем Петровичем…

Артём поспешил пригасить ссору:

– Ладно-ладно, это ваше право! Но хотя бы попробуйте сладости. В них ни грамма сахара, только мёд, орехи и фрукты.

Он отставил бутылку, подхватил из стопочки две картонных тарелки в разноцветный горошек и ловко разложил на них ромбики пахлавы, какие-то золотистые шарики и красно-коричневые фруктовые рулеты. Взгляд, который Артём послал Алексею Петровичу, вручая тарелки его жене, был полон сочувствия.

– Спасибо, ― виновато улыбнулся Алексей Петрович.

Софья ничего не ответила, но тарелки взяла и одну из них отдала мужу. Осмотрелась, увидела позади себя свободный диван и села. Муж последовал за ней.

Майя устроилась на том же диване, что и парень из «фольксвагена», и пригубила вино ― невыносимо вкусное, как все съедобные вещи в этом доме.

– А давайте знакомиться! ― предложила вдруг девушка из «тойоты». ― Нам же всё-таки вместе встречать Новый год. Чем лучше мы успеем узнать друг друга, тем веселее получится.

У неё был бархатный грудной голос, из тех, какие называют сексуальными. И сама она была очень хороша собой ― полногрудая, изящная, с тонкими запястьями и щиколотками, высокими скулами, миндалевидными глазами и гривой густых каштановых волос. Её наружность забавно контрастировала с наружностью её спутника, нескладного, длиннолицего и долгоносого брюнета, чьи маленькие глазки стремились к переносице, а губы имели неестественно красный цвет.

– Какой харощий мисл! ― поддержал кавказец.

– Меня Анжела зовут, ― представилась девушка и с задорной улыбкой посмотрела на спутника. ― А это мой муж Валентин. Мы ростовчане.

– Я журналист, моя жена актриса. Всего месяц, как поженились, ― похвастался Валентин. ― Летом были тут проездом, очень понравилось, и мы решили…

– …Что обязательно вернёмся сюда после свадьбы, ― закончила за него Анжела.

Следующим заговорил кавказец. Назвался Вахтангом, сказал, что «нащ нэсравнэнний Натэлла» ― его тётка, что у него бизнес в Сухуме и что в «Сердце гор» он приехал охотиться и чревоугодничать. Затем передал эстафету парню из «фольксвагена».

– Кирилл, ― не переставая хмуриться, вымолвил тот. ― Я из Воронежа. У меня там тоже… бизнес. Канцтовары. Сюда приехал покататься и подумать о своём месте в мире.

– Насчёт покататься ― не уверен, ― подал голос Артём. ― Трассы пока всё равно что нет.

– Разберусь, ― излишне резко буркнул Кирилл и умолк.

Симпатичный парень, подумала Майя, искоса его рассматривая. Мягкие, но совсем не женственные черты, пшеничная чёлка, короткие светлые усики и бородка. Было видно, что ему привычна улыбка ― в норме он, наверное, шутник и балагур. Но сейчас его взгляд был потухшим, словно припорошенным пеплом, а уголки рта безнадёжно поникли. Что же такое с ним случилось, из-за чего он сбежал в эту глушь «думать о своём месте в мире»? «Неважно! ― снова, как в самолёте, остановила себя Майя. ― Что мне за дело до чужих проблем?..»

Настала её очередь представиться. Растекаться мысью по древу было лень и незачем.

– Майя Михайловна, из Москвы. Какое совпадение ― я тоже приехала подумать о своём месте в мире.

– Да вы с Кириллом философы! ― засмеялась Анжела.

Затем в разговор вступила Софья, которая до сих пор выглядела крайне недовольной, хотя с содержимым тарелки расправлялась шустро. Алексей Петрович ― инженер, доктор технических наук, сказала она. Сама Софья ― домохозяйка, их сын «Борюсик» учится в седьмом классе. В «Сердце гор» приехали по совету Софьиной подруги, отлично отдохнувшей тут летом.

И лишь когда она замолчала, Майя заметила, что в комнате есть ещё один человек. Ульяна, бледная, как гипсовая статуя, и такая же неподвижная, сидела в самом тёмном углу ― и выглядела уже не взволнованной, а потерянной. Майе снова стало её жалко.

– Идите к нам, Ульяна. Чего вы там сидите одна? ― позвала она и чуть придвинулась к Кириллу, освобождая место на краю дивана.

Девчонка сразу же встрепенулась, вскочила и пересела поближе.

– Ульяна, по-моему, тоже из Москвы, мы прилетели на одном самолёте, ― сообщила компании Майя. ― А остальное она вам расскажет сама.

– Я… да, я из Москвы. Я учитель литературы. Моя коллега тоже была тут летом, говорила ― здорово. И… бюджетно. Вот я и приехала… ― сбивчиво пролепетала Ульяна.

Натренированное ухо Майи снова уловило ложь, но в чём именно, понять не удалось.

Ульяна взяла полный бокал.

– Постойте! ― Майя придержала её тонкую прохладную руку, шепнула: ― Вы же с утра ничего не ели. Плохо станет от алкоголя на пустой желудок, ― и протянула свою тарелку со сладостями, к которым ещё не успела притронуться.

Потом Вахтанг предложил выпить за знакомство и сказал короткий смешной тост, которого Майя не запомнила. Вино оказалось хмельным и сразу ударило в голову. Алексей Петрович и Софья незаметно исчезли из комнаты. Артём переключил телевизор на музыкальный канал и прибавил громкости. Анжела по-прежнему сидела под боком у Валентина, державшего её за руку и нежно перебиравшего пальцы ― но болтала при этом с Вахтангом и, кажется, начала с ним кокетничать. Кирилл, откинувшись на спинку дивана, рассматривал сквозь вино в своём бокале огни на ёлке. Ульяна взбодрилась от съеденного и выпитого, её напряжение пошло на спад, зелёные глазищи заблестели. Майя выпила ещё и решила, что ей хватит. Прежде чем встать, она склонилась к Кириллу и тихонько проговорила:

– Пожалуйста, позаботьтесь о девушке. Не то она умрёт от застенчивости!

Кирилл не сказал: «Конечно!» ― но и не огрызнулся, что было хорошим признаком.

Она благодарно кивнула Артёму и пошла к себе. У порога коротко глянула через плечо ― Кирилл о чём-то спрашивал Ульяну, Ульяна в ответ расцветала робкой улыбкой.

Упав на постель в номере, Майя вспомнила о Вадиме: «Я могла бы сейчас лететь с ним на Гавайи. Может, зря не полетела?..» И сама себе ответила: «Не зря!» Её душа по-прежнему просила тишины и одиночества.

Но позвонить мужу всё-таки стоило. Отыскав телефон, который с середины вечера лежал на полке над кроватью, Майя переместилась с ним в холл, нажала боковую кнопку, оживляя ― и замерла. С неё даже хмель слетел, так она удивилась. На экране светился ежедневник, раскрытый на пустяшной заметке трёхнедельной давности. Майя точно помнила, что не трогала ежедневник со вчерашнего дня. Последнее, что делала с телефоном ― звонила домой с кнопки быстрого вызова. «Выходит, кто-то рылся в нём, пока я прохлаждалась внизу», ― заключила она с брезгливым недоумением.