Глава 10

Электронные часы пропищали шесть, и Эмма проснулась. Некоторое время она лежала в темноте, разглядывая причудливый узор, сплетенный тенями ветвей в прямоугольнике оранжевого света на стене над ее кроватью. В доме было тихо, только в ванной, как обычно, капала вода.

Девушка дотянулась до выключателя и включила свет, потом подняла с пола плюшевого медведя, с которым спала с восьми лет, и села, вытянув перед собой ноги. Пошевелила маленькими пальчиками и улыбнулась. Летний загар еще не успел сойти, и белые перекрещивающиеся полоски, оставшиеся от ремешков сандалий, напомнили ей о тех беззаботных временах, когда ее любили, ценили и у нее были друзья, а проблемой вселенского масштаба являлся вскочивший на носу прыщик. Теперь же вселенная Эммы серьезно увеличилась в масштабах, а вместе с ней выросли и проблемы.

Где же Маргарет?

Девушка встала с кровати и, не выпуская из рук медведя, дошла до комнаты соседки. Ничего не изменилось. Телефон также не поведал нового. Покусав нижнюю губу, девушка подумала о том, что, наверное, надо позвонить фрау Нельсон, матери Маргарет, или в полицию. Полиции она боялась меньше. Полиция не начнет паниковать и кричать на Эмму за то, что она не знает, куда делась ее соседка.

Вздохнув, девушка почесала затылок и решила дать Маргарет последний шанс, громко объявив на всю квартиру:

– Если ты через час не вернешься, Маргарет, я позвоню в полицию!

Эмма помолчала, словно ожидая какого-то ответа, но в квартире было по-прежнему тихо.

Час тянулся медленно. Сначала Эмма развлекала себя подбором наряда для предстоящей вечером встречи со Штефаном Фейербахом, которую она вчера так опрометчиво назначила. Выбор не представлял особой сложности. Чтобы снова не попасть в глупую ситуацию из-за дурацкой юбки, девушка решила надеть брючный костюмчик темно-коричневого цвета – единственный, который у нее имелся, – и к нему кремового цвета водолазку, чтобы кое у кого не возникало соблазна заглядывать к ней в декольте.

Вообще, Эмма была настроена более чем решительно. Сегодня она не позволит этому снобу (но такому привлекательному!) насмехаться над собой. Она покажет ему, чего стоит Эмма Бишоф и что она уже не ребенок. Совсем не ребенок. А чем лучше всего подчеркнуть свою взрослость? Конечно же, духами. Те, что были у Эммы, казались ей слишком девчачьими. Тогда почему бы не посмотреть у Маргарет?

Рейд на комнату соседки девушка совершила в паре с верным плюшевым медведем, который покорно стоял на стреме, пока Эмма не перепробовала все духи и не перемазала все руки, подбирая помаду – своей-то у нее не было. В итоге спустя всего пятнадцать минут к беспорядку, оставленному совместными усилиями соседок, добавился почти слезоточивый аромат парфюмерного магазина, и посреди всего этого безобразия стояла Эмма в своей ночной рубашке с Даффи Даком и с темно-красными, почти бордовыми губами, разглядывая себя в зеркале и размышляя, как ей лучше собрать непослушные волосы.

За стенкой зазвонил будильник. 6:25.

Девушка опустила руки, рассыпав спутавшиеся завитушки, едва доходившие до плеч, и заплакала. А вдруг с Маргарет действительно случилось что-то страшное?

Да еще эта помада… Она сделала ее и без того пухленькие губки просто огромными.

Эмма вышла в коридор и, сняв трубку, набрала «110». К тому моменту, как оператор спросил ее, что случилось, она уже вовсю ревела и едва смогла выговорить: «У меня пропала соседка». И дело было не столько в Маргарет, сколько в том, что Эмма осознала, что она совсем одна в большом городе.

* * *

Диана шла к своему кабинету. В кармане у нее позвякивали ключи от машины, а в голове вертелась навязчивая мелодия из рекламы жевательной резинки. В руке она несла бумажную подставку с двумя стаканчиками из соседней кофейни.

Настроение у Дианы было прескверным. Разговоры с родственниками жертв всегда выжимали из нее все силы. Но когда она увидела Тезера, поняла, что, в принципе, бодра, как апельсин. Аталик покачивался в кресле взад и вперед, сосредоточив все свое внимание на потолке.

– Как дела? – спросила Диана, поставив перед ним один из стаканчиков.

В кабинете стоял стойкий аромат женщины – что-то банановое, что-то ванильное, что-то шоколадное, а сверху какой-то невообразимо раздражающий парфюм.

Тезер вздрогнул и сел ровно.

– Ураган Лола, – произнес он, потирая глаза. – Она провела здесь почти два часа. Рассказала обо всем, начиная с покупки свадебного платья и заканчивая сыном троюродной тетки, который уехал жить в Норвегию.

– А что-нибудь о Лизе Майер?

– Вкратце могу сказать, что основное время и внимание у нее отнимала работа, и, насколько известно, она ни с кем не встречалась, да и друзей у нее было не слишком много.

– Госпожа Майер, в общем-то, рассказала мне то же самое. Просто одна из множества невидимок большого города, которая однажды возвращалась домой после посиделок с подружками, а спустя пять часов ее нашли в куче осенней листвы.

Диана нащупала в кармане фотографию жертвы и внимательно посмотрела на нее.

– Что же сделало тебя такой счастливой? – вслух спросила она и, задумавшись, посмотрела в окно. – Может быть, ты все-таки встретила мужчину своей мечты?

От фотографии до сих пор пахло карамельным парфюмом Лиона.

– Позер, – усмехнулась Диана.

Тезер тем временем снял крышку со стакана и достал откуда-то из-под стола целлофановый пакет, в котором лежал бумажный сверток. К царившему в кабинете запаху тут же добавился аромат свежесваренного кофе, а также жареной баранины, соленых огурцов, томатов, капусты и острого соуса – одним словом, всего того, из чего состоит завернутый в лаваш денер-кебаб.

– Ты говорила с Марком? – поинтересовался мужчина, разворачивая пакет с завтраком.

– Нет, – коротко ответила Диана и тут же спросила: – Что ты знаешь о нем?

Тезер как раз хотел отпить кофе, но пластиковый стаканчик замер на полпути к цели.

– О Марке? У него день рождения в июле, – пожал плечами Аталик. – Он никогда не опаздывает, и мозги у него работают как надо.

– Ну а его личная жизнь? Что ему нравится? Какие фильмы он смотрит? Какую еду предпочитает? Я знаю только, что он не любит креветки и ни черта не понимает в машинах.

– Помнишь, он как-то говорил про какой-то фильм, кажется, Финчера? А из еды он иногда заказывает китайскую.

– А в остальном? – развела руками Диана.

Аталик задумался. Какое-то время тишину нарушал только звук пережевывания им пищи.

– Мы совсем ничего не знаем о Марке Шнайдере, – в конце концов произнес он.

– Вот именно! – хлопнула Диана ладонью по столу. – Надеюсь, коллеги Лизы Майер знают о ней больше, чем мы о Марке. Нужно опросить их.

– Как скажешь, – кивнул мужчина, – ты же у нас главная.

После этих слов Диана показала ему язык, и оба рассмеялись.

Тем не менее это была правда. Три года назад на фоне очередной волны эмансипации и борьбы за права женщин Диану Кройц перевели из дорожной полиции в криминальную, а потом назначили руководителем оперативной группы. На тот момент в группу входили еще три человека, кроме Аталика и Шнайдера, но все они благополучно перевелись в другие отделы, выражая кто скрытый, а кто и явный протест против руководства в целом и высокой блондинки в частности. Поначалу все думали, что это просто пиар-ход, чтобы показать, что полиция прогрессивна и современна, и со временем все снова станет так, как было прежде. Не стало. Диана, которая и так никогда не отличалась спокойным и покладистым характером, показала себя настоящей пантерой, лидером, готовым бороться за свою группу и отстаивать ее и свои интересы, хотя в рабочих отношениях с коллегами никогда не напоминала о своем должностном положении. По факту руководил всеми делами Марк, и никто против этого не возражал, поскольку и Диана, и Тезер понимали, что по своим аналитическим способностям и наблюдательности они серьезно уступают Шнайдеру.

К сожалению, Марк в последнее время был все больше апатичен и все меньше рвался к работе. Диана и Тезер расходились во мнениях, что именно послужило для этого причиной. Диана считала, что все началось в прошлом году, когда преступника, которого они очень долго искали, оправдали, потому что его адвокат сумел доказать, что это была самозащита, хотя все улики говорили об обратном. Аталик же думал, что дело в поездке Марка в Гамбург на прошлое Рождество, хотя зачем и к кому он ездил, так и осталось для всех загадкой.

В дверь постучали. Высокий мужчина средних лет в белом халате остановился в дверях, сжимая в руках серую папку, точь-в-точь такую же, какую принес позавчера Тезер. Несколько секунд он размышлял, к кому лучше обратиться, и в итоге сказал:

– Меня зовут Герхард Фольк. Я ваш временный судмедэксперт, и у меня есть для вас новость, касающаяся Лизы Майер.

Мужчина сделал паузу и посмотрел на свою папку, словно сомневаясь, стоит ли озвучивать то, что в ней написано.

– Мы вас слушаем, – подбодрил его Тезер, кладя бумажный пакет, оставшийся от денер-кебаба, в мусорное ведро.

– Ваша девушка не была убита, – кашлянув, произнес мужчина.

Глава 11

Эмма посмотрела еще раз на свое отражение в зеркале лифта и тяжело вздохнула. Опухшие от слез глаза и губы, покрасневший нос. Давно она не ощущала себя настолько некрасивой и настолько несчастной.

Последний час Эмма провела в полицейском участке, заполняя заявление о пропаже Маргарет Нельсон. Получалось это с трудом, поскольку слезы так и норовили оставить кляксы на почти исписанном листе бумаги. К тому же в участке к Эмме отнеслись с таким вниманием и участием, что она еще больше расплакалась от жалости к себе и благодарности к окружающим и сразу же дала себе обещание в понедельник утром напечь для этих милых людей пончиков с сахарной пудрой – ведь это именно то, что любят полицейские во всем мире.

Сейчас же Эмма сделала последний вдох, готовясь нырнуть в бурлящий поток редакционной жизни.

Обычно она приходила на работу гораздо раньше своих коллег. Ей нравилось пройти вдоль длинных рядов столов, заваленных бумагами, прислушиваясь к глухому стуку своих каблучков по мягкому ковролину, открыть окно и впустить в душный офис прохладную свежесть берлинского утра. Но сегодня все было иначе. Отовсюду доносились голоса, телефонные звонки, грохот печатающих принтеров.

– Эмма!

Девушка, пробегавшая мимо со стопкой документов – Эрика, первый ассистент главного редактора, – резко остановилась и, посмотрев на нее, громко прошептала:

– Ты опоздала! Тебя шеф ищет! Бегом к нему!

В последней фразе Эмма не нуждалась. Сняв на ходу плащ, она бросила его вместе со своей сумочкой на стол, схватила блокнот и ручку и поспешила к начальству.

Шеф, слегка располневший мужчина за пятьдесят с забавными усами «а-ля тридцатые» и зачесанными назад светло-каштановыми с проседью волосами, сидел в своем кабинете, который был отделен стеклянной перегородкой от всего остального офиса и назывался среди сотрудников весьма подходящим словом «аквариум». Жалюзи были открыты, и Эмма видела, как шеф пролистывает газету конкурентов и недовольно хмурит брови.

«О боже…» – выдохнула Эмма и, постучавшись, вошла.

– О, Эмма!

Оторвавшись от изучения газеты, шеф внимательно посмотрел на своего ассистента, отметил ее заплаканное лицо, но ничего не сказал.

– Доброе утро, господин Шульц, – как можно более непринужденно улыбнулась девушка.

– У нас сломалась кофе-машина.

– Да, я сейчас вызову специалиста, – кивнула Эмма, записывая в блокнот.

– Они провозятся целый день, – недовольно отмахнулся господин Шульц.

– Хорошо, тогда я схожу на второй этаж к аналитикам, у них есть…

– Отвратительный кофе, – поморщился он. – Мне нужен лучший. Лучший кофе в этом городе. Ты меня поняла?

– Да, но…

Почесав переносицу, шеф взглянул на карту Берлина, разместившуюся на одной из стен кабинета.

– Пойдешь на Ранкештрассе, перейдешь через Аугсбургерштрассе, и слева будет небольшая итальянская кофейня, там еще у входа стоит зеленая Vespa ^[2]. Мимо не пройдешь. Возьмешь двойной эспрессо.

– Хорошо, уже иду, – покорно ответила Эмма.

Прогулка в три квартала была бы сейчас именно тем, что ей нужно, если бы не дождь, поливающий с самого утра. Добрый патрульный полицейский довез ее до издательства, но на этом, похоже, заряд доброты на сегодня был исчерпан.

– И еще, – вспомнил шеф, – я там посылал тебе вчера графики – проверь их и распечатай. Они нужны мне к десяти. И сама чтобы вернулась к десяти – будешь вести протокол.

– Хорошо.

– Пока все, иди, – махнул рукой шеф и вернулся к чтению газеты.

Эмма посмотрела на наручные часы и вздохнула. Без двадцати пяти минут десять. Только чудо поможет ей успеть вернуться в офис до десяти утра и распечатать какие-то графики, которые она вчера определенно не получала. Да еще это совещание, на котором именно она должна сегодня вести протокол. Почему-то шеф никогда не зовет ее на обсуждение новых тем или макетов, а только на всякие скучные встречи по поводу бюджетов и прочей финансовой ерунды, в которой она ничего не понимает.

О том, что ждало ее вечером, Эмма предпочитала не думать.

* * *

В отделе судебно-медицинской экспертизы, где стояли вечные холод и полумрак, сегодня было на редкость оживленно. Помимо самого виновника собрания господина Фолька, в комнате находились Диана и Тезер, а также трое весьма нервных ребят из оперативной группы Макса Хубера, бывшего руководителя и любовника Дианы.

– Я напишу рапорт на имя начальника полиции! – возмущался один из них. – Вы знаете, кто эта женщина? – указал он на одно из двух тел, накрытых синими простынями. – Пресса одолевает нас уже третий день! Вчера мы сделали официальное заявление, что причиной смерти потерпевшей стала передозировка антидепрессантов! Ан-ти-деп-рес-сан-тов! – по слогам выговорил он. – Вы понимаете, какие это последствия для ее репутации? – обратился он к судмедэксперту, который стоял, засунув руки в карманы халата, и понимающе покачивал головой. – И для нашей репутации! – посмотрел на Диану, задумчиво изучающую отчет в серой папке, возмущающийся офицер. – Пресса нас сожрет с потрохами! Что за бардак у нас здесь творится! – продолжал он, повышая тон и не сводя взгляда с Дианы, словно это она перепутала отчеты о вскрытии.

Как так получилось, что два отчета оказались перепутаны, смог бы объяснить только составивший их судмедэксперт господин Вернер, но он попал в больницу с переломом ноги и сотрясением головного мозга. Полез утром заменить разбитую соседскими хулиганами лампочку на крыльце над входной дверью, но неудачно поставил стремянку и в итоге упал вместе со стремянкой, да еще и сломал перила.

Судьбе несчастного господина Вернера в участке сочувствовал только Тезер Аталик и те, кого работа судмедэксперта не касалась напрямую. Диана же была солидарна с ребятами Макса, что в обозримом будущем никого из них не ждет ничего хорошего, но в открытую она никогда не признала бы этого.

Пробежав еще раз по строчкам отчета, в котором говорилось, что Лиза Майер скончалась от передозировки антидепрессантов в сочетании с большим количеством выпитого спиртного, Диана мысленно вздохнула с облегчением. Теперь все казалось правильным и логичным. Не было ничего необычного в том, что одинокая девушка-бухгалтер принимает антидепрессанты. Никаких вампиров, никаких загадок и вопросов без ответов. Обычная ситуация.

Диана закрыла папку и посмотрела на Аталика.

– Я закрываю это дело, – объявила она и, развернувшись на каблуках, вышла из отделения судебно-медицинской экспертизы, решительно покачивая своим белокурым хвостом.

* * *

Марк дремал на диване под вой сирен и грохот выстрелов, доносящихся из телевизора. Ему снилось, что он преследует большой черный фургон верхом на белом единороге, только вместо рога у того был проблесковый маячок.

Вот уже второй день Марк совершенно наглым образом уклонялся от работы, но угрызений совести по этому поводу не испытывал. Даже присутствие Акселя его не раздражало. Напротив, Марк сам приходил к нему в кухню и подолгу наблюдал за тем, как тот рисует. Теперь нагромождение параллельных, перпендикулярных и кривых линий обрело для Марка некий смысл. Может быть, он и не видел в нем аптеку и автостоянку, но какой-то индустриальный пейзаж, одетый в желтую кудрявую листву, он все-таки сумел разглядеть.

Последним штрихом Аксель добавил к картине единорога. Вполне правдоподобного белого единорога, изящно поставившего на копытце переднюю ногу.

– Почему единорог? – спросил сегодня утром Марк.

– Не знаю, – повел плечом Аксель, продолжая вырисовывать белую гриву.

– Вроде как в жизни всегда есть место для сказки? – с иронией произнес Марк.