Читать книгу «Смертельно прекрасна» онлайн полностью📖 — Эшли Дьюал — MyBook.

– Неплохо, – говорит Пэмроу, и, выпрямившись, я встречаюсь с ее темными глазами.

Мы смотрим друг на друга почти вечность, а потом я отвечаю:

– Спасибо.

– Бетани, – вдруг сообщает девушка и протягивает руку. – Мое имя Бетани Пэмроу.

– Ариадна Блэк.

Мы жмем друг другу руки и медленно отстраняемся. Если это перемирие, не стоит им злоупотреблять.

– Добро пожаловать в команду!

Я киваю и вдруг слышу с трибун чей-то радостный вопль. Оборачиваюсь: Хэйдан не просто улыбается, он громко хлопает в ладоши и восклицает:

– Вперед, «Соколы»!

Я хохочу, а потом виновато смотрю на Бетани. Она глядит на парня снисходительно, будто – я почти уверена – хочет смести его с лица земли.

– Это к тебе? – деловым тоном интересуется она.

– Я хотела бы сказать, что вижу его впервые…

– …но это не так. – Бет глядит на меня и гордо выпрямляет спину: – Одна минута.

Или она что-то задумала, или ее впечатлили мои пируэты. Киваю и бегу к Хэрри, надеясь поскорее стащить его с трибун и взъерошить зализанные волосы. Парень в очередной раз выкрикивает что-то, вприпрыжку несется ко мне, а я закатываю глаза.

– У Мэтта научилась? – спрашивает он, затормозив прямо перед моим носом.

– Не думаю, что он умеет делать сальто через голову.

– Я про драматичное закатывание глаз.

– Хэрри, что ты здесь делаешь?

– Разве я мог пропустить такое? – Парень поправляет очки и вытягивает шею, чтобы как следует осмотреться: – Вот это да, ты в логове первоначального зла, Ари!

– Это оскорбление или комплимент? – усмехаюсь я.

– Шутишь? Конечно же, оскорбление, – Хэрри широко улыбается и обнимает меня за плечи. Мы спускаемся на беговые дорожки и останавливаемся под матовым карнизом. Не хочу злить Бетани, но и с Хэйданом прощаться нет желания. Я высвобождаюсь из-под его руки и наконец взъерошиваю его прилизанную челку:

– Вот.

– Что ты наделала? – в ужасе восклицает парень.

– Придала тебе божеский вид.

– Я и так был неотразим!

– Хэрри, крутые парни не зализывают волосы блестящим гелем, – поучительно говорю я. – Ты же хочешь быть крутым?

– Я и так невероятно крут, а даже если и не крут, ты ведь мой друг и должна мне в глаза смотреть и врать без зазрения совести.

– Так вот зачем нужны друзья!

– Что это было? – рядом оказывается Мэтт. Он закидывает тугой лук за спину и встряхивает головой. Парень выглядит не на шутку ошеломленным и улыбается так искренне, что глаза светятся.

– Понятия не имею, о чем ты.

– Она просто ниндзя, – ворчит Хэрри.

– Ты не перестаешь меня удивлять.

– Я же говорила, что занималась раньше гимнастикой.

– Почему раньше? – не понимает Мэтт и делает шаг вперед.

– Потому что… – Набираю в легкие воздух и продолжаю: – …так вышло.

– Мэтт, слушай, я спрошу тебя серьезно, а ты серьезно ответишь, – говорит Хэрри, и нерешительно переминается. – Так мне лучше?

– В смысле?

– Я про челку. Ари сказала…

– Хэйдан!

– Просто ответь. Давай! Тебе сложно?

Парни препираются, а я смеюсь и отворачиваюсь. Удивительно, как они вообще друг друга переносят? Тут я замечаю женщину на трибунах, ту самую. На этот раз она сидит ближе: бледная, со впалыми щеками. Мне становится не по себе, и я растерянно свожу брови. Волосы у незнакомки иссиня-черные, глаза огромные. Она напоминает мне кого-то, но кого? Ничего не понимаю. Разве посторонних пускают на территорию школы? Или незнакомка все-таки здесь работает?

В любом случае ей срочно нужно в больницу. Видок у нее отвратный.

– Кто она? – спрашиваю я. Парни замолкают и смотрят на меня.

– Кто?

– Та женщина.

– Какая женщина? – Мэтт крутит головой. – Никого не вижу.

– Как не видишь? Вон, на трибунах, – указываю на незнакомку рукой, но ребята так и стоят с недоуменными лицами. Отлично. Теперь мне по-настоящему паршиво.

– Минута давно прошла, – объявляет низким голосом Бетани, появившаяся перед моим носом. Она кидает мне голубые шуршащие помпоны: – Живо!

Пэмроу уходит, а я растерянно оглядываюсь. Какого черта? Женщины нет.

Я прижимаю руки к груди. Неужели у меня галлюцинации? Так ведь нечестно, я только пришла в норму, только стала думать как обычный подросток.

– Ты в порядке? – спрашивает Хэйдан, нахмурившись. Его брови смешно торчат из-под очков. Он пытается выглядеть серьезным, но все равно похож на милого бульдога.

– Все… все хорошо. Мне просто показалось.

– Слушайте, может, сходим сегодня в кино? – Парень глядит то на меня, то на Мэтта. – Займемся тем, чем занимаются нормальные люди, а?

– У меня планы с Джил.

– Ну а ты?

– Я? Конечно. Давай. Я не против.

– Отлично! Заскочи ко мне в районе четырех. Я как раз вернусь из библиотеки.

– Я не знаю, где ты живешь, Хэрри.

– Какая досада! – сетует он. – Ну спроси любого прохожего. Мы с Мэттом довольно популярные ребята, знаешь ли.

Я скептически ухмыляюсь, Мэтт отворачивается, мастерски закатив глаза, а Хэйдан расстроенно отмахивается:

– Ладно. Я пришлю тебе адрес сообщением. Нельзя пошутить?

Я гляжу на Мэтта, тот переводит взгляд на Хэрри и отвечает:

– Лучше не надо.

Мы вдвоем усмехаемся, и я наконец возвращаюсь в группу поддержки.

После тренировки мое тело стонет от усталости. Я плетусь в раздевалку, смахиваю со лба испарину, потираю пальцами взмокшую, липкую шею и с ужасом застываю перед переполненной душевой комнатой. Толпа полуголых девушек рассекает в полотенцах, без полотенец, намыленные и красные, плавающие в облаках пара.

«Помоюсь дома», – думаю я и смущенно отворачиваюсь.

Собираюсь переодеться, а потом понимаю, что испорчу чистую одежду.

Вау, неужели я добровольно выйду из помещения в этой форме? Прямо как главный представитель этой анорексичной коалиции. Я усмехаюсь, перевязываю волосы и выхожу из раздевалки, перекинув через плечо сумку. Хорошо, что занятия закончились.

Уже на улице я получаю сообщение от Хэйдана с адресом его дома. Оказывается, он живет совсем близко, в нескольких кварталах от нашего коттеджа. Неудивительно, что он наткнулся на меня в мой первый школьный день. Кто знает, возможно, нам суждено было познакомиться.

– Какие планы на выходные? – неожиданно раздается рядом. Подняв голову, я встречаюсь взглядом с Логаном Чендлером – футболистом и просто очень милым говнюком с блестящей улыбкой и глубокими шоколадными глазами.

Отворачиваюсь.

– Что будешь делать в субботу? – не унимается парень.

– Думать о тебе, конечно.

– Агрессия? Да я тебе нравлюсь.

– Как только я тебя увидела, тут же поняла, что ты мой идеал. Обними меня, возьми меня, я вся твоя, детка, – ровным голосом говорю я, шлепая кроссовками по асфальту.

Логан звонко смеется. Идет рядом, не отстает и не прекращает попытки сократить ту мизерную дистанцию, что еще имеется между нашими локтями.

– Провожу тебя до дома.

– Зачем?

– У тебя плохая репутация, Ари. Тебе нужен сильный мужчина рядом.

– Как только найду его, сразу дам тебе знать.

– Ты не в настроении?

– Я воняю, как кусок дерьма. – Еще мне мерещатся женщины с мертвенно-бледным лицом. Но это не важно. – Настроение не очень. Прости.

– Прощаю.

Парень улыбается, я удивленно смотрю на него. Ну и наглец! Мы бы с ним определенно спелись. Правда, в прошлой жизни. Сейчас меня не интересуют парни, у которых на первом месте репутация, футбол и женские ягодицы. После аварии многие друзья отвернулись от меня. Отвернулся от меня и мой парень. Не так-то легко заботиться о девушке, которая сходит с ума и ревет каждый вечер, когда у тебя вечеринки, матчи и другие более важные дела. Именно в такие моменты понимаешь, как много у тебя близких людей. Оказалось, что в Северной Дакоте друзей у меня совсем не было.

– Так что ты делаешь в выходные? – вновь спрашивает Логан, поправив золотистые волосы. Они блестят на солнце.

– Почему тебя это так интересует?

– Давай поужинаем в воскресенье.

– А ты разве не посещаешь службу?

– Посещаю, – соглашается парень, – но нас не запирают в церкви на целый день, Ари.

– Неужели…

– Я освобожусь к вечеру.

– С какой стати ты вообще разговариваешь со мной?

Мы останавливаемся напротив моего дома, и я недоуменно свожу брови.

– А почему я не могу с тобой говорить?

– Потому что в Астерии никто со мной не общается.

– Нортоны общаются.

Теперь я еще и прищуриваюсь:

– Нортоны?

– Мэтт и этот… как его там.

– Хэрри.

– Да, точно! В очках такой. Вы друзья?

– Друзья. А что?

– Он чудной парень, Ари. Всегда бродит один и все такое. В библиотеку ходит…

– О да, это действительно очень странно.

– Что он там делает? – искренне удивляется Логан, а я закатываю глаза. Черт возьми, он еще и тугодум. Просто отлично. – Серьезно. Ребята частенько подлавливают его возле столовой. Он сам еду им отдает. – Логан смеется: – Сам! Никто даже не отнимает.

Мне не нравится то, что он говорит. Не нравится, что он растягивает губы в ухмылке и выглядит самодовольным засранцем. Я подаюсь вперед и стискиваю зубы:

– Не трогайте Хэрри.

Парень задумчиво наклоняет голову. В его шоколадных глазах внезапно вспыхивает нечто не очень правильное, определенно чертовски паршивое, и мне становится тошно.

– Поужинай со мной.

– Что?

– В воскресенье.

– Ты серьезно?

– Да.

– Логан, ты кретин или притворяешься? Не собираюсь я проводить с тобой время. Поверь, я на таких, как ты, уже насмотрелась.

– На таких, как я? – не понимает парень.

– Просто оставьте Хэрри в покое.

– Не думаю, что…

– Я сказала, найдите себе другого козла отпущения. – Делаю шаг вперед и буквально врезаюсь в Логана. Я смотрю ему прямо в глаза. Он застывает, глядя на меня затуманенным взглядом. – Хэйдан – хороший парень.

– Хороший, – повторяет он шепотом.

– И вы больше никогда не тронете его.

– Никогда

– На твоем месте, милашка, я бы с ним подружилась. В противном случае я напомню тебе и всему этому чертову городку, почему вы так жутко боитесь моей семьи.

После этих слов я решительно шагаю к дому. Пусть не думает, что связался с милой девчонкой. Никогда не позволяла издеваться над собой, а если смеетесь над моими друзьями – берегитесь.

Отлично. Плюс еще один человек, которому я с удовольствием свернула бы шею.

– Тетя Мэри? Я дома.

Захлопываю дверь и гляжу в глубину темного коридора. Кажется, никого нет. Стоит тишина, постукивают старинные часы. Наверное, Мэри-Линетт еще не вернулась с работы.

Расслабленно выдыхаю и разминаю плечи. Я неожиданно думаю, что погорячилась и выставила себя неуравновешенной. Наверняка Логан прямо сейчас кинется в церковь, и отец милашки-душки Джил организует нападение на наш коттедж с вилами и факелами.

Усмехаюсь и закатываю глаза. Какая разница, меня и так считают странной.

Захожу на кухню и бросаю сумку на пол. На столе все та же записка тети Мэри. Так и хочется позвонить ей или Норин, выговориться. Но их нет. Мне становится грустно.

Собираюсь найти что-нибудь из еды, как вдруг слышу странный шум. Скрип.

Медленно поднимаю голову и снова слышу треск, острый и пронзительный, будто бы кто-то царапает когтями по стене. Я стою, вцепившись пальцами в столешницу. Какого черта? Послышалось. Мне послышалось.

Смотрю в окно. Ветки бьют по стеклу, будто пытаясь прорываться внутрь, а я застываю от странной тревоги. Дома точно никого нет?

Глухой скрип проносится прямо над моим ухом, и я резко срываюсь с места. Передо мной коридор – бесконечный и темный, словно лабиринт. До меня доходит, что треск доносится из-за стены. Он не здесь… он в глубине… Он в доме, и этот дом хрустит, как пенопласт, сжимаемый пальцами.

Ужас подскакивает к горлу, а шум не прекращается. Глухие удары, треск, скрипы. Я должна уйти отсюда как можно дальше, ведь – черт возьми! – история у этого коттеджа не та, что рассказывают детишкам на ночь. Но я не могу убежать. Нет, я должна разобраться и понять, в чем дело. Это мой дом и мои тайны.

Когда дребезжание вновь повторяется и оконная рама взвизгивает от ветра, я твердо и решительно иду вперед, схватив со столешницы кухонный нож.

Отлично. Теперь мне действительно страшно, и холодный металл оружия не придает мне уверенности, а, наоборот, подливает масла в огонь. Шаги даются легко, а вот дышать трудно. Упрямо плетусь к эпицентру шума, а сердце барабанит с такой силой, что вот-вот вырвется наружу! Запах трав витает в воздухе, впивается под кожу. Часы стучат, я слышу, как движется минутная стрелка, и этот звук кажется мне самым громким в жизни.

Удар о стену. Резко оборачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с коричневой дверью, ведущей в подвал. Меня сковывает страх. За этой чертовой дверью происходит нечто ужасное, и, если я хочу понять, что именно, должна повернуть ручку. Стискиваю в пальцах рукоять ножа. Оглядываюсь, вновь перевожу взгляд на дверь и киваю самой себе.

Я неторопливо поворачиваю ручку, дверь со скрипом открывается, и шум тут же утихает, будто втягивается в черную дыру. На меня обрушивается кромешная темнота, и лестница, ведущая вниз, сливается с черным ковром, погруженным в бесконечную тишину. Делаю шаг вперед. Еще один. И еще. Половицы скрипят, но едва слышно. Я вообще ничего не слышу, кроме собственного тяжелого дыхания. Касаюсь той ладонью, что не стискивает нож, ледяной стены и медленно веду по ней, в надежде найти выключатель, но не нахожу. Представляю, как стена заканчивается и мои пальцы касаются чьего-то изуродованного лица, я прижимаю руку к груди. Я схожу с ума.

Свет за спиной освещает темное подвальное помещение. Это небольшая комнатка с тремя вытянутыми пыльными окнами, такими же маленькими, как мозг Логана Чендлера.

Оглядываюсь, пытаясь понять, что же здесь могло шуметь, но ничего не вижу. Меня передергивает от ужаса. Дьявол! Я ведь что-то слышала, и это что-то доносилось отсюда! Я не могла выдумать! Не могла!

Пронизывающий тишину скрежет когтей заставляет меня подпрыгнуть и развернуться лицом к северной стене. Но, распахнув до боли глаза, я понимаю, что здесь никого нет. Никого. Я одна. Совсем одна.

Подбородок дрожит от страха. Крепко стискиваю зубы, а внутри вспыхивает пожар из самых горячих, ядовитых чувств, и мне ничего не остается, кроме как таращиться во мрак, потеряв дар речи, связь с реальностью и остатки смелости. Все это безжалостно испаряется, превратившись в одно сильнейшее чувство – ужас. Я ощущаю, как по моим венам растекается кипяток, как кожа вспыхивает и грудь скручивается от боли. Я смотрю вперед и не могу пошевелиться, потому что мое тело мне больше не подчиняется.

– Боже мой! – срывается с моих губ. Я вижу глубокие царапины на стене – кривые и свежие, как раны на телах людей, убитых животными.

Словно следы, оставленные диким зверем, его острыми когтями-лезвиями. Северная стена покрыта этими ранами, и она кровоточила бы, если бы могла чувствовать.

Невольно делаю шаг вперед и протягиваю руку. Мне хочется прикоснуться к порезам, хочется понять, какое же животное способно оставлять подобные следы? Ничего не понимаю. Смотрю на раны, молчу и чувствую, как внутри воет протяжная сирена. Меня обдает невыносимым холодом, когда, прикоснувшись к шершавым порезам, я робко и испуганно повторяю контуры человеческих пальцев.

Все слова застревают в горле. Волосы на шее и руках поднимаются, я моргаю, смотрю перед собой и ничего не вижу.

Не животное оставило эти следы, а человек.

Неожиданно нечто сильное безжалостно отбрасывает меня в сторону с неимоверной, нечеловеческой мощью! Я кричу, нож вылетает из пальцев, падает на пол с грохотом, и моя спина вдавливается в стену, я намертво прижата к ледяной поверхности. Боль обдает тело. Пытаюсь выпрямиться, поднимаю голову и сталкиваюсь взглядом с уродливым шипящим существом. Я застываю от ужаса и ледяной паники, взорвавшейся болью в моей груди. Это существо сидит в углу, глядит на меня из-под сальных, слипшихся иссиня-черных волос. И оно проникает внутрь меня, видит мой страх, питается им. Не могу дышать. Существо скребет окровавленными ногтями потрескавшийся пол. Черные вены проступают на его белом, как снег, лице.

– Ты, – едва слышно хрипит существо, утопая в слезах. Его тело трясется. Порванная одежда висит на исхудавших плечах, – Ари… п-прости меня.

Я не могу пошевелиться. В ужасе смотрю на трясущуюся женщину и понимаю: я знаю этого человека – это моя тетя, тетя Норин. Боже мой!

– Ари, – скрипит чужой голос. Тетя Норин крутит головой и переминается на согнутых ногах. – Ари, Ари…

Меня пронзает ужас. Я чувствую нечто холодное, скатившееся по щеке, и с глубочайшей болью в сердце признаю: кошмары в моей семье реальны. Вот они, передо мной, – живые и стонущие, как умирающее животное.

– Тетя Норин, – шепчу я, делая шаг вперед. Мне так плохо и страшно, что ноги подкашиваются, – что с тобой? Боже, что с тобой?

– Нет.

– Не понимаю.

– Нет.

– Тебе нужен врач! Твои руки, Норин, тебе нужна помощь! – Я подхожу ближе. Тетушка пытается забиться в угол, а я касаюсь рукой ее ледяного плеча и смаргиваю слезы. Это нереально, нереально! – Прошу тебя, Норин, ты должна пойти со мной, ты должна…

Ее острый взгляд впивается в мою ладонь, сжимающую ее костлявое плечо. Я застываю от ужаса. Слова заваливаются обратно в глотку, и тело мое пронзает ледяной ужас. Норин тяжело дышит, порывисто и громко. Она глядит на мои пальцы, а на лице у нее животный оскал. Она переводит на меня взгляд и улыбается, обнажив окровавленные зубы.

– Он ждет тебя, – шипит не своим голосом тетушка и внезапно налетает на меня, как кровожадная птица. Из ее горла вырывается рык, сбитые в кровь пальцы с вырванными под корни ногтями впиваются в плечи. Она жестко отталкивает меня, впечатывает в стену и размахивает руками, словно лезвиями, врезающимися в мое лицо, шею, руки. Кричу, а она смеется, кровавые капли стекают по узкому подбородку. Ее смех разносится по комнате, отлетает от стен и врезается в меня стрелами, и я ничего не могу поделать. Горло дерет от боли, лицо горит от ран, я ощущаю, как грудь у меня разрывается на миллионы осколков от пронзительного истошного крика.

– Нет! Нет, пожалуйста! – прошу я, закрывая ладонями глаза. Слезы льются сквозь пальцы, я сползаю вниз по стене, а существо, только внешнее похожее на мою тетю, монстр, что теплится в ее безумном, огненном взгляде, шипит еще сильнее прямо над моей головой и клокочет от неконтролируемой ярости. Что происходит? Что со мной?

– Норин! Остановись! – раздается крик, и в подвале оказывает еще один человек. В ту же секунду когти тетушки перестают хлестать по моим зудящим рукам, и я в ужасе открываю глаза, вжавшись в стену с такой силой, что сводит тело. – Нет, посмотри на меня, это не ты, посмотри на меня!

Это Мэри-Линетт. Она сжимает изувеченные руки сестры и кричит что-то, я ничего не понимаю. Моргаю. Моргаю еще раз и неожиданно осознаю, что должна бежать.

Да! Бежать! Прямо сейчас. Бежать…

Я смахиваю с лица слезы, на трясущихся ногах поднимаюсь с пола и плетусь к лестнице, завалившись уже на первой ступеньке. Поднимаюсь. Тянусь к свету, рычу от ужаса, сжимая зубы до такой степени, что боль пронзает лицо, и реву, не в состоянии унять бешеный пожар в груди.

– Ари! – Слышу я. – Нет, Ари, не уходи!

Наплевать! Наплевать! Я лишь быстрее переставляю ноги.