Парень поправляет черные волосы и проводит рукой по кожаному рулю. Выдохнув, он поднимает голову, и вдруг наши взгляды встречаются. Готова поклясться, что он, как и я, чувствует нечто электрическое в воздухе. Возникает странное желание приблизиться к нему, согреться, и это желание не пугает меня, а, наоборот, придает сил и уверенности. Я уже второй раз замечаю тягу к Максиму и теперь не могу отрицать, что эта тяга действительно существует. Сердце делает сальто, когда парень поднимает руку и протягивает ее в мою сторону. Кажется, он хочет дотронуться, хочет прикоснуться, и я затаиваю дыхание. Мне не пошевелиться. Мой взгляд прикован к его темно-синим глазам, а они смотрят на мои губы, на мою шею, на мое лицо. Это сводит с ума и одновременно обезоруживает. Я забываю, как дышать. Его пальцам остается еще несколько сантиметров до моей щеки, но я уже ощущаю жар в том месте, где они коснутся лица, уже ощущаю покалывание на коже. Возникает мысль придвинуться чуть ближе, ведь тогда я наконец почувствую его прикосновение, но я быстро отбрасываю эту идею. Мне не по силам даже моргнуть. И когда стук моего сердца становится таким громким, что его смог бы услышать и сам парень, Макс опускает руку. Я разочарованно выдыхаю и перевожу взгляд в сторону.

– Прости, – шепчет он и растерянно отодвигается. Запустив пальцы в густые волосы, Максим откидывает назад голову и вновь произносит: – Прости меня.

– Ничего.

– Нет, правда. Я не хотел.

Вновь поднимаю взгляд на парня и чувствую пустоту внутри: он не хотел. Пытаюсь улыбнуться – не получается. Почему-то день резко переходит в вечер. Становится темно, мрачно и тихо.

– Мне уже пора в больницу, – сообщаю я и заворачиваю пакет с едой. – Отвези меня, пожалуйста.

– Да, конечно.

Он заводит машину, жмет на газ и все это время избегает моего взгляда. Становится еще неприятней. Прикусив губу, я смотрю в окно, наблюдаю за тем, как деревья превращаются в дома, а река – в дорогу. Парк остается позади, и мы въезжаем в город с пылью вместо тумана и с дымом вместо облаков.

В салоне тепло, но мне холодно. Атмосфера непринужденности испаряется, остается лишь колючее недопонимание. От этого я чувствую себя неловко и даже смущаюсь, едва голова Макса на несколько градусов поворачивается в мою сторону.

– Ты знала, что стая перенесла инициацию на конец ноября? – внезапно прерывает тишину парень, и я благодарно выдыхаю. Еще чуть-чуть, и я бы повесилась прямо на дверной ручке.

– Правда? Почему?

– Стасу не понравилось, что ты попала в аварию. Он считает это необычным стечением обстоятельств.

– Это я уже слышала.

– В любом случае я с ним согласен, – заявляет Макс. – Нам некуда спешить. Лучше разобраться сейчас, чем расплачиваться за то, что мы упустили, потом.

– Вы так уверены в том, что аварию подстроили. Но люди ежедневно гибнут на дорогах, и в этом нет ничего сверхъестественного. – Я пожимаю плечами. – Астахов просто не заметил на дороге человека, кажется, человека. Я, если честно, так и не поняла, кто или что возникло перед нами.

– Я предупреждал тебя: быть в стае опасно. У нас много проблем, с которыми не сталкиваются обычные люди.

– Например?

– Например, подстроенная авария.

– Но кому это нужно? – удивляюсь я. – Зачем?

– Трудно сказать, Лия. На другом конце города есть еще одна компания. Сборище отморозков, пытающихся доказать свое превосходство. Я считаю их причастными к данному происшествию.

– Думаешь, здесь загвоздка в банальном выяснении отношений?

– Очень может быть.

– Но ведь речь идет о жизнях людей! – возмущенно восклицаю я. – Вы должны разобраться, иначе пострадает кто-нибудь еще.

– Чужачка, – улыбается Максим, и я замечаю за поворотом больницу. – Мы именно этим и занимаемся.

Мне становится не по себе от того, что кто-то хочет моей смерти. Пробегает холодок по спине, и я вжимаюсь в сиденье, сцепив перед собой руки.

– Не волнуйся, – увидев беспокойство на моем лице, протягивает парень, сбавляет скорость и останавливается напротив здания городского госпиталя. – Ты в безопасности, если не будешь совать свой нос туда, куда не следует.

– По-моему, мы уже поняли, что это мое любимое занятие.

– Тогда будь осторожна и не действуй сгоряча. Иногда поспешные выводы приводят к неисправимым последствиям.

Я киваю и громко выдыхаю.

– Что ж, – поправив волосы, я улыбаюсь, – спасибо за то, что вызволил меня из этой тюрьмы и позволил немного отдохнуть.

– Ну, вызволила себя ты самостоятельно, а я лишь вовремя оказался рядом.

– Уже не в первый раз.

Вновь наши взгляды встречаются, и вновь хочется смотреть на Макса бесконечно долго, но на этот раз я не позволяю эмоциям взять надо мной контроль. Выхожу из машины.

– Лия.

Оборачиваюсь. Парень смотрит на меня и загадочно улыбается, чего-то ждет, но чего? У меня внутренности сворачиваются в трубочку, я еле стою на ногах, пошатываюсь и неуклюже выпрямляюсь. – Инициация перенесена на конец ноября, но это не значит, что стая перестанет собираться. Каждое третье воскресенье мы ходим в бар рядом с набережной, и ты приглашена.

– Что, уже смирился с тем, что я одна из вас? – Мой голос дрожит, но я надеюсь, что он не заметил.

– С этим нельзя смириться. Ты всегда останешься чужачкой.

Я собираюсь ответить что-то колкое, но замечаю, как дергается уголок его губ, и замираю, не в силах вымолвить и слова.

– Но раз уж я решил стать твоим личным телохранителем, я должен находиться рядом. А рядом – это на расстоянии нескольких метров друг от друга. Не больше.

– Мне не нужен телохранитель. Я не такая слабая, как ты думаешь.

– Отлично. В таком случае телохранитель нужен мне.

– Вот как, забавно. – Внутри взрываются огромные шары с горячей жидкостью. Они ошпаривают органы, и мне становится так жарко и душно, что я мгновенно забываю о холоде. Практически не могу дышать, держусь на плаву лишь за счет сохраненного секундой назад кислорода. И это ощущение не покидает меня вплоть до того момента, пока я не договариваю фразу: – Тогда еще встретимся.

– Не сомневаюсь.

Макс закрывает окно, и я отворачиваюсь. Не могу больше смотреть на него, просто не нахожу сил. Бегу в больницу, прижимая к себе руки. Ладони вспотели. Вытираю их о штаны и громко выдыхаю. Слишком странно, слишком просто. Не бывает такого, что ты не знаешь человека, а потом внезапно перестаешь дышать в его присутствии.

Я вхожу в больницу и на пороге случайно сталкиваюсь с женщиной. Тело отвечает на удар и ноет, словно ребенок, которого разбудили. Мышцы шеи схватывает легкая судорога, и мне трудно шевелить головой. Прикусываю губу. Моргаю и пытаюсь взять себя в руки. Выпрямляюсь так сильно, как могу, иду мимо охранника и замечаю, как он выходит на середину прохода, чтобы перегородить мне путь.

Сердце подпрыгивает.

– Куда направляемся? – Голос тяжелый, прокуренный. Я поднимаю взгляд и замечаю седые усы, широкие брови и низко посаженные глаза. Сглатываю.

– Я иду в палату.

– Время для посещений закончилось полчаса назад.

– Вы меня не поняли. Я направляюсь к себе в палату. Выходила подышать.

– Неужели? – Охранник устало выдыхает. – Имя. Фамилия?

– Лия Бронская.

– Так-так… – Мужчина смотрит в толстую тетрадь и ведет по колонке пальцем. – Есть такая. И почему ты выходила? Пациентам, которые лежат в твоем отделении, запрещается покидать территорию больницы.

– Ну а мне разрешили.

– И кто же?

– Родители. Они здесь работает.

Неожиданно охранник усмехается и громко захлопывает тетрадь. Я дергаюсь.

– Они хотя бы сами об этом догадываются?

Хочу ответить, но вместо этого устало выдыхаю. Конечно, они понятия не имеют, что я выходила. Начинает болеть голова. Я морщусь и вновь смотрю на мужчину.

– Пожалуйста, пропустите меня. Этот день был долгим. Я очень устала.

– Ну и кто теперь виноват, что ты не отдыхала в палате?

– Черт, прошу вас. – Возможно, я унижаюсь, но сейчас меня это не волнует. Голова кружится, кружится, кружится. Наверное, так на мой организм действует запах лекарств и старой мебели, который встретил меня с распростертыми объятиями на пороге. – Такого больше не повторится. Я обещаю.

– Ты же понимаешь, что я должен вызвать твоих родителей?

– Не надо. Они не поймут.

– Прости. – Охранник тянется рукой к рации, но я вдруг хватаю его за запястье. Он удивленно вскидывает брови и замирает. Мне самой не по себе, и поэтому я неуклюже разжимаю пальцы и испуганно выдыхаю.

– Пожалуйста. Прошу вас, не делайте этого. – У меня в запасе еще несколько секунд, прежде чем он вновь решит сообщить о моем побеге, и я выпаливаю: – Ко мне приезжал мой парень. Родители не одобряют его, и на этой почве мы сильно ссоримся. Поймите, если они узнают, что он приезжал навестить меня, нам больше не разрешат видеться! Умоляю, мне не выдержать этого!

О да. Актриса из меня прекрасная. Врать я всегда умела, но это что-то новенькое.

Охранник цокает и недовольно складывает на груди руки.

– И мне от этого что? Девушка, есть определенные правила и…

– Прошу вас! – перебиваю я и пытаюсь сделать жалостливый вид. – Пожалуйста. Я больше никуда не уйду. Обещаю! Только позвольте мне вернуться в палату. Мама скоро придет на работу, и она захочет навестить меня. Если меня там не будет… – Я наигранно прикусываю губу и отвожу взгляд в сторону.

– О боги, – хрипя, протягивает мужчина и внезапно раскидывает руки в стороны. – Чтобы больше не попадалась мне на глаза, ясно?

Я киваю и благодарно улыбаюсь.

– Спасибо вам большое.

– Иди уже! – Он переминается с ноги на ногу и бормочет: – Молодежь.

– Спасибо, – вновь шепчу я и срываюсь с места. Надо идти как можно быстрей, пока он не передумал, но головная боль перерастает в нечто большее. Я чувствую, как немеют ноги, вижу, как темнеет перед глазами, и потому неуклюже притормаживаю. Придавливаю рукой живот. Мне плохо. Может, так на меня подействовал свежий воздух?

Где-то в глубине души я радуюсь, что плохо мне только сейчас. Опять быть слабой при Максиме – просто унизительно. Сжимаю руки в кулаки и через силу продолжаю идти по коридору. С трудом преодолеваю лестницу и наконец вижу дверь в свое отделение.

Я с облегчением выдыхаю. Сон наверняка приведет меня в чувство. Подхожу ко входу, протягиваю руку, собираюсь открыть дверь, как вдруг она распахивается мне навстречу. Я еле успеваю среагировать, отклоняюсь назад и прилипаю спиной к стене. Открываю глаза и ошарашенно замираю. Я вижу то, что видеть не должна, то, что видеть не могу физически. Темнота заполняет разум, и приходится сжать кулаки так сильно, чтобы боль привела меня в чувство. Но не помогает. Я не шевелюсь, ощущаю пелену перед глазами и, не веря, прихожу к выводу, что схожу с ума. Закрываю глаза, открываю. Картинка не меняется. Опять закрываю.

– Почему ты не сказала мне раньше, почему? – рычит знакомый голос, и я испуганно прислушиваюсь. – Почему не предупредила меня?

Громко выдыхаю, набираюсь смелости и вновь распахиваю глаза. Нет. Мне это не снится. О боги! Перед собой я вижу девушку. Она такого же роста, как и я, с такими же пропорциями тела. Волосы такие же угольные, вьющиеся, только черный ряд дополняют темно-зеленые пряди, что приводит меня в ужас. Девушка слегка горбится, выглядит злой и испуганной. Разговаривает по телефону и взмахивает руками, злясь то ли на себя, то ли на того, с кем общается. Кеды изношены, выглядят выцветшими и старыми. На ней порванные широкие джинсы и черный мужской пиджак. Его рукава закатаны под локоть, и я замечаю на запястье то, что заставляет меня прикрыть рукой рот. То, от чего мурашки пробегают по телу. Татуировку. «W».

– Ты должна была сказать мне раньше! – вновь кричит моя копия и непроизвольно откидывает назад голову. – Что же он творит?

Я начинаю дрожать. Голова раскалывается на две части, в ней что-то пульсирует и норовит взорваться. Я чувствую это. Перед глазами пропадает пелена, и я смахиваю со щек слезы. Не понимаю, почему плачу. Наверное, мне очень страшно.

– Идиот, – бросив трубку, заключает копия и внезапно начинает двигаться в мою сторону. Я вжимаюсь в стену и с ужасом округляю глаза. Она идет ко мне, она идет на меня! Другая я решительно сокращает между нами дистанцию. Она не собирается останавливаться. Ее лицо поразительно похоже на мое, только в глазах стоит неведомое мне чувство. Уверенность. Действия копии резки и четки. Она кладет телефон в карман пиджака, приближается ко мне так близко, что я чувствую аромат своих же духов, и вдруг испаряется, словно облачная дымка. В одну секунду ее силуэт смазывается, пропадает, и до меня долетает лишь дымка тумана.

У меня немеют руки. Я стою, не шевелюсь, и даже слезы замерли. Замерло все вокруг. Тишина обволакивает меня со всех сторон, и я начинаю прерывать ее громкими, резкими выдохами. Ужас вскипает во мне. Страх давит на плечи, и я готова прогнуться под его тяжестью. Внутри все горит, голова продолжает пульсировать, и тогда я понимаю, что уже не могу стоять на месте. Отмираю, резко отпрыгиваю от стены и несусь в свою палату. Возобновляется плач. Мне страшно, но я не знаю, почему именно. То ли от того, что я сошла с ума, то ли от того, что увидела себя же со стороны. Грубо смахиваю слезы с лица. Еще раз. И еще, и тут улавливаю странный запах. Резко останавливаюсь, поднимаю перед собой руки и вижу на ладонях кровь.

– О господи. – В панике расширяю глаза и вновь провожу пальцами по лицу. Теплая жидкость смешалась со слезами. Откуда она? Несусь в туалет, забегаю и замираю перед зеркалом. Две толстые струи крови медленно стекают по моим губам и по подбородку. Носовое кровотечение. У меня никогда не было ничего подобного! Черт. Включаю кран с холодной водой и испуганно начинаю умывать лицо. Мойка окрашивается в бледно-алый цвет, помещение заполняет запах ржавчины: соленый, стойкий. Я поднимаю голову и вновь осматриваю свое отражение. Порозовевший подбородок практически чистый. Кровь больше не течет. Еще раз повторяю свои действия и еще раз смотрю на себя. Глаза красные от слез. Возле виска небольшой отек, а на щеке две маленькие царапины. Они скоро заживут, я знаю. Я надеюсь.

Облокотившись руками о мойку, опускаю голову и начинаю глубоко дышать. Не понимаю, что только что произошло, но и не хочу понимать. В мыслях смешиваются события, мне неясно, как же так вышло, что встреча с Максимом переросла во встречу со своей копией. Такого не бывает. Это ненормально.

Первое, что приходит на ум – это травма головы. Отсюда носовое кровотечение и пульсирующая боль. Возможно, мой мозг создал галлюцинацию. И это лишь последствие аварии, а не психическое расстройство.

Хочется рассказать о случившемся маме, спросить у нее совета. Возможно, я должна принять лекарства, пройти курс лечения. Но тут я неожиданно понимаю, что подобная искренность приведет меня к дополнительным «каникулам» в больнице, и поэтому отбрасываю эту идею. Все что угодно, но только не продление срока в этом месте.