И поэтому, когда меня спрашивают, что там, на Ла-Манше, было страшнее всего, я редко говорю правду. Я упоминаю холод, медуз, волны и усталость, но если добраться до основ, до самого дна, то страшнее всего было одиночество в те моменты, когда я терял лодку из виду.