С какой невыразимой прелестью совершала она на моих глазах то, чего требовали опрятность и изящество; она не нуждалась в презренных ухищрениях туалета, чтобы усилить очарование, которым наградила ее природа.
Я подошел к ней скромнее, чем в первый раз, и сел подле нее. Она не убежала, но посмотрела на меня испытующим взглядом и потом опустила глаза.
– Прекрасная, – начал я тихо, – будь моею!
– Отважный кот, – отвечала она смущенно, – кто ты и знаешь ли ты меня?