Религия – опиум для народа. Он верил в это – этот страдающий расстройством пищеварения кабатчик. Да, и музыка – опиум для народа. Тощий не подумал об этом. А теперь экономика – опиум для народа; так же как патриотизм – опиум для народа в Италии и Германии. И как насчет половых сношений? Это тоже опиум для народа? Для некоторых людей. Для некоторых из лучших людей. Но спиртное – высший опиум для народа, о, изумительный опиум! Хотя некоторые предпочитают радио, еще один опиум для народа; самый дешевый; он сам им сейчас пользовался. Наряду с этим шла игра в карты, тоже опиум для народа, и самый древний. Честолюбие еще один опиум для народа, наравне с верой в любую новую форму правления. Чего все хотели, так это минимума государства, как можно меньше правления. Свобода, в которую мы верили, стала теперь названием журнала Макфэддена[90]. Мы верим в свободу, хотя для нее еще не подобрали нового имени. Но где настоящий? В чем настоящий, подлинный опиум для народа? Он знал это очень хорошо. Эта мысль всего лишь завернула за уголок в ту ярко освещенную часть его разума, которая появлялась после двух или больше стаканчиков, пропущенных вечером. Он знал, что мысль эта там (конечно, на самом деле ее там не было). Что это такое? Он же знал очень хорошо. Что это такое? Ну конечно, хлеб – опиум для народа. Запомнит ли он это и будет ли в этом смысл при дневном свете? Хлеб – опиум для народа.
– Послушайте, – обратился мистер Фрейзер к медсестре, когда она вошла, – приведите сюда этого маленького худого мексиканца.