– Скажите, важный господин, у вас тут поселился некий Голаф Брис, – она описала внешность франкийца, понимая, что рейнджер может здесь значиться и под другим именем. – На месте ли он сейчас?

– Нет. Ушел куда-то, – ответил привратник, облокотившись о перила и со скукой глядя в сторону. – Злой с утра был. Наверное, в кабак понесло.

– А, господин, напрягите свою память, – Астра щелкнула пальцами перед его носом, требуя внимания. – Поднималась ли к нему девица с длинными волосами и сучьими глазками?

– С утра не была. Может, поэтому он злющий такой был.

– И еще, пожалуйста, вспомните: не ночевала ли она у него вчера и позавчера? – продолжила допрос мэги Пэй.

– Позавчера меня здесь не было, а вчера… не помню. Ну не помню я, – ответил привратник и отвернулся к стене.

Для верности Астра и Рэбб в сопровождении прислуги поднялись на второй этаж. Рядом с изображением гигантского змея, нарисованного черной краской на стене, мэги подергала дверь – она была заперта. Каррид и Астра уже вернулись к лестнице, когда сзади послышался скрип засова и в коридор выглянул Голаф Брис.

С минуту они стояли и смотрели друг на друга. Анрасец нервно мял край жилетки и сопел. Рейнджер поправлял ремень, с которого свисали пустые ножны.

– Госпожа Пэй, так и будете стоять там? – спросил, наконец, Голаф.

– Шетов франкиец, узнал меня все-таки, – Астра улыбнулась и подошла к нему. – Узнал, да?

– Чего ж тебя не узнать. Потолстела что ли? – он потрогал ее ниже пояска.

– Руки убери, – Астра оттолкнула его ладонь. – Я к тебе по делу пришла, меж прочим. Пускаешь или здесь будем говорить?

– Вы сами пока поговорите. Сами. Я пойду скорее, горло промочу, а то что-то голова болит. Вернусь скоро, – решил Каррид, мысленно молясь Балду, чтобы Светлейшая примирилась с франкийцем.

Рэбб покинул их, скрипя ступеньками, а мэги вошла в комнатку Бриса.

– В общем по делу я, – повторила госпожа Пэй, остановившись возле неубранной кровати и поглядывая по сторонам в поисках признаков недавнего присутствия девицы, из-за которой у них случилась ссора. – Анита просила тебе кое-что передать. А то подумаешь еще, что я мириться пришла.

– Чего ты так вырядилась? – Голаф потрогал сине-черно-коричневый муслин ее платья.

– Ты разве не знаешь, что меня разыскивают. Муниципалитет, стражи, и всадники Крона, – она прошла к окну и, отодвинув занавес, глянула на улицу.

– Знаю, что разыскивают. Я с утра по ближним харчевням ходил, разузнать, что о тебе и Варольде народ говорит, – рейнджер остановился с ней рядом. – Главное, все обошлось, госпожа Пэй. Желаю, чтобы тебе всегда так везло.

– Спасибо, господин Брис. А пока мы к тебе добирались, ко мне один стражник пристал. Завел в темную подворотню. Наверное, изнасиловать хотел. Представляешь? Так я ему понравилась даже в этом уродском наряде, – повернувшись к франкийцу, Астра растянула юбку за края. – Каррид быстро наглеца утихомирил. Булыжником по башке – бах!

– Астра, ты притягиваешь к себе неприятности как то магнетическое железо Бугета дротики. Зачем-то сама ищешь их с непонятным упорством, – сев на подоконник, рейнджер скрестил руки на груди. – Если бы я находился рядом с тобой, то не было никакого стражника.

– Да брось, Голаф, ты только и знаешь, что обижать меня. Совсем не считаешься со мной, будто я девчонка какая-нибудь. Все! Не хочу об этом говорить! – она резко отвернулась и махнула свитком капитана Аронда. Помолчав немного, спросила: – Расскажи лучше, как твоя подружка? Все так же красуется в плаще, который ты хотел мне подарить?

– Нет. Я порвал его. На кусочки, – хмуро сказал Брис.

– Порвал?! Плащ за семь штаров!

– Какая разница сколько он стоил. Он поссорил меня с тобой! В тот очень счастливый поначалу день…

– Врешь. Покажи кусочки или что осталось от него, – Астра прищурилась, вглядываясь в строгое лицо рейнджера.

– Зачем их показывать? Я думал, ты веришь моему слову, – франкиец встал с подоконника и махнул рукой на обшарпанный платяной шкаф в углу. – Хочешь… впрочем не надо… нет его там, – тут же спохватился он, вспомнив, что на верхней полке лежат вещи Ильвы. – Расскажи сначала, что хотела передать мне Анита.

– Анита желает примириться с тобой. А ты – такая дрянь, – мэги Пэй, все еще поглядывая на платяной шкаф, подошла к кровати и, поправив смятое покрывало, села. – Прости ее. Что тебе стоит? Хочешь, я даже буду к тебе лучше относиться? Я могу о плаще этом шетовом забыть, – она с надеждой посмотрела на рейнджера, стоявшего посреди комнаты словно серый деревянный идол. – Иди, пожалуйста, сюда, Голаф.

Астра достала серебряный медальон, и когда франкиец сел рядом с ней на кровать, вложила в его руку.

– Ты же знаешь что это за вещь? – продолжила дочь магистра. – Амулет. Ваша мать Аните его оставила. А ты просил у нее на время. Вот теперь она его тебе дарит. Это восхитительный амулет. Он приносит удачу в любви. Понимаешь?

– Понимаю, – франкиец кивнул, сжимая в узловатых пальцах серебряный диск. – Мне такой удачи очень не хватает. На остальное мне наплевать. Если бы только Рая была благосклонна ко мне… хоть чуть… самую малость, я бы стал счастливым человеком. Конечно, я возьму этот медальон. И еще, госпожа Пэй, я слышал, что тебя некоторые называют Раей Светлейшей. Может это действительно так?

– Голаф, я желаю, чтобы амулет помог тебе. Поэтому пришла… – Астра тяжело вздохнула, почувствовав тошноту сильнее подступавшую к горлу. Лицо мэги побледнело, закрыв рот рукой, она прислонилась к стене.

– Что с тобой Светлейшая? – выронив медальон, Брис придвинулся к ней.

– Ничего. Пройдет сейчас, – Астра положила руку себе на живот. – Ребенок беспокоит. Так бывает иногда.

– Наш ребенок, – франкиец накрыл ее ладонь своей и, почти касаясь губами ее уха, прошептал. – Я очень хочу беречь его и тебя. Если бы ты мне только позволила это делать. Не противилась, чтобы я был с тобой рядом… Тогда бы амулет Аниты, тот розовый плащ и все остальное стало бы ненужным.

– А если это не твой ребенок, что тогда, Брис? – в глазах Астры появилась краснота, пальцы нервно сжали покрывало.

– Он бы все равно стал моим, – рейнджер обнял ее, целуя в изогнувшуюся назад шею.

– Голаф, Голаф, – зашептала мэги Пэй. – Я тебя еще не простила. Или ты хочешь снова меня разозлить?

– Только не разозлить, – произнес рейнджер, теплее прижимая ее к себе. В эту минуту он услышал легкие быстрые шаги на лестнице и сразу узнал в них походку Ильвы.

Он вскочил, чтобы запереть дверь изнутри, но не успел – стремительная и свежая как ветер, танцовщица вошла в комнату.

– Мэги Пэй?! – искренне изумилась она, не сразу узнав Астру. – Вас весь город ищет. А вы, оказывается, нежитесь здесь. Не думаете, что из-за вашего визита Голаф Брис может пострадать?

– Ильва ты же пришла только за вещами? Прошу, бери и скорее уходи отсюда, – темнея в лице, вымолвил франкиец.

– Прошлой ночью ты был куда любезнее, – проговорила танцовщица, направляясь к платяному шкафу.

Астра сидела в замешательстве на кровати, сжав до боли кольцо Керлока и думая, что снова, снова, снова все повторяется. Все идет по колдовскому кругу, будто ее жизнью управляет ифрит, мечущийся вихрем в круглом сосуде.

– Пойду я, господин Брис. Извините за беспокойство, – вскочив, Астра небрежно поклонилась франкийцу и его подруге. – Я заходила только по делу. Надеюсь, это амулет принесет вам удачу, – толкнув дверь, она направилась порывистым шагом к лестнице.

– Астра, подожди, – Голаф догнал ее, останавливая за плечо. – Астра, тебе не нужно уходить. Она зашла только забрать свои вещи. Вещи… чтобы больше не возвращаться.

– Зачем такие жертвы, франкиец? Тебе же хорошо с ней. Я вижу по твоим глазам. И я не хочу нарушать ваш милый покой. Не хочу снова и снова быть не к месту, – пройдя мимо Каррида Рэбба, беседовавшего о чем-то с привратником, мэги выбежала на улицу. – Не думай, господин Брис, я не обижаюсь. И чего мне обижаться? Совсем нечего. Ведь все равно мы больше не увидимся. Я завтра отправлюсь в Либию, – сказала она, остановившись посреди улицы и чувствуя, как ко рту подступает горький ком. – Да, в Либию. Тебе, конечно, не нужно об этом знать. И тебе не нужен ни Давпер, ни Канахор, ни далекий недоступный Кара-Маат. Ты будешь сидеть в своей грязной комнате, пить дешевое вино и обнимать женщину, похожую на меня, но ради меня самой ты не шевельнешь и пальцем.

– Я все сделаю ради тебя. Если только ты этого пожелаешь, в Некрон пойду, – Брис осторожно прикоснулся к ее руке. – Останься, Астра. Я хочу многое тебе сказать.

– Не ври. Иди к ней, – Астра вытянула палец к окну комнаты франкийца. – С ней тебе так легко, уютно. И амулет Аниты тебе даже не нужен. Ведь ты не хочешь сделать ничего, думая, что Светлейшая Рая сама должна положить перед тобой любовь. Прощайте, господин Брысь, – она повернулась и быстро зашагала к кварталам Скины, подняв голову и прижав ладонь к губам.

– Господин Брис, – сказал Каррид, тронув франкийца за рукав. – Очень точно скажу, она неравнодушна к вам. А счастье Светлейшей – моя важнейшая забота. Я сделаю все, чтобы ей было радостно. Даже такое, что она и не одобрит сразу. Послушайте меня, – требуя внимания, анрасец снова потряс его за рукав.

– Что тебе надо? – Астра скрылась за углом, и рейнджер опустил взгляд к Рэббу.

– Это вам надо. Я сказал, что для радости нашей Светлейшей всякое сделаю. Вот и вынужден сообщить, чего бы не следовало, – Каррид быстро огляделся, приблизившись к Голафу и привстав на носки сказал: – Мы завтра или послезавтра в Либию отправляемся. «Песня Раи» спрятана в поместье Керлока. Так что думайте, милейший. Думайте, если вам хоть чуть госпожа Астра дорога. Вспомните, как вы за ней на Карбосе волочились. Тогда я вас всячески от нее отстранял, а сейчас знаю, что вы ей тоже нужны, поэтому все откровенно говорю. И вот еще, – он полез в карман жилетки, извлек из него прозрачный шарик, наполненный жидкостью, в которой плавала маленькая рыбка. – Эта вещь мне особо дорога – подарок магистра Варольда. Крайне дорога! – подчеркнул Рэбб, держа в ладони шарик, игравший золотистыми бликами солнца. – Нет таких денег, чтоб я за них уступил ее, но вам отдаю. Голова рыбки… Видите? – он кивнул на волшебный прибор. – Всегда указывает направление, где находится госпожа Астра Пэй. С точностью до пары лиг. Уж так ее отец устроил святейшее волшебство. Вот вам его вручаю, потому что мне этот шарик без сильной надобности – я всегда буду рядом со Светлейшей. Так мне Балд велит. И все это Он надоумил меня вам передать.

– Спасибо, друг, – с чувством поблагодарил Голаф, и хотел положить ему руку на плечо, но анрасец вывернулся и побежал за дочерью магистра.

* * *

После недлинного ряда прилавков, где сбывали овощи и фрукты крестьяне ближних поселений, Леос и мэги Верда направились прямиком к юго-западным воротам. Им двоим было от чего-то радостно с утра. Бард иногда останавливался, выкрикивал куплеты собственных песен и тут же, вытащив из-за пояса раковину, дул в нее – надколотый инструмент амфитрит издавал неровный гудящий звук. Прохожие обворачивались, подшучивая, дразня медными шилдами, некоторые недовольно ворчали, а Верда, похожая на мальчишку в берете и синем дорожном костюме, смеялась, обнимала его, и они спешили дальше.

– Госпожа! – не доходя до почтовой конторы, увенчанной высоким чешуйчатым куполом, бард остановился. – Спокойно, моя принцесса, – там стражи! Идем-ка сюда, – схватив Верду за руку, он бросился между стен двух близкостоящих домов, свернул за угол и обнаружил, что они оказались в тупике. Слева и справа поднимались стены с облупившейся штукатуркой, прямо был высокий трухлявый забор и заросли мимозы.

– Ты чего побежал? – удивилась мэги Верда. – Привык с Астрой прятаться от стражей? Они нам никак не угрожают.

– А вдруг… вдруг они перепутают тебя с госпожой Пэй? Что тогда? Я боюсь, – прошептал бард с притворным опасением, поглядывая на дальний конец прохода, приведшего их сюда. – Очень боюсь за тебя, – он обнял мэги и прижал к стене, покрывая лицо поцелуями.

Берет упал, и роскошные волосы Верды, рассыпались по плечам светлыми блестящими струями.

– О, Леос! – прошептала она, от прикосновения его ладоней, ласкавших ноги обтянутые мягкими лосинами. Она подняла голову, глядя на белых голубей в небе, закрыла глаза, прижимаясь к музыканту всем телом.

– Моя прекрасная Верда, – произнес он, расстегивая пуговицы на ее котте и рубашке. Розовая круглая грудь нежно легла в его руку.

– Леос, не надо здесь, – жалобно попросила мэги Глейс. – А то я не сдержусь сейчас. Мы испачкаем и порвем одежду, – она поймала его волосы, вздрагивая от поцелуев. – Бежим отсюда. Скорее бежим. За ворота. Туда, где зеленый луг и нет никого.

– Ночь прошла, и я уже слишком соскучился по тебе. Прости мою несдержанность. Бежим, куда ты хочешь, – с жадностью и любовью глядя на волшебную госпожу Глейс, он принялся поправлять ее одежду.

Они выбрались из проулка и поспешили к выходу из города.

Возле ворот была небольшая толчея. Повозки, редкие всадники и пешие за стенами города поворачивали сразу на север, к садам и виноградникам или поселениям, лежавшим на плодородных землях притока Росны. На старый тракт, тянувшейся невдалеке от поместья Керлока, не ступал почти никто. Разве что редкие странники, решившиеся на утомительное путешествие в Нолд или Олмию по неудобной и опасной дороге.

Двое стражей: один с алебардой на перевес, отгонявший особо нахальных проныр, другой в обнимку с перевернутым шлемом, наполненным на треть звонкой мзды, попеременно взывали к спокойствию и порядку. Капрал Наврад Пилг сидел на перевернутой бочке под навесом и пьяно, но зорко смотрел за медленной вереницей горожан и крестьян, толкавшейся у ворот. Он изрядно перебрал вчера в кабаке под «Серебряным шлемом» и теперь думал о том, что боги злы, а ему никак не удается угодить паладину Лаоренсу – ни шетова девка Пэй, ни ее дружки почему-то не желают попадаться ему на глаза.

Мэги Верда, держа под руку Леоса, пристроилась за пожилыми крестьянками, волочившими корзины через узкий проход. Наконец нерасторопные бабы миновали стража, и за ними госпожа Глейс выскочила на желанный простор, открывавшийся за городской стеной.

– Мы еще вернемся. И будет вам монетка, – повернувшись и отпустив изящный реверанс стражам, пообещала она.

– Госпожа… Госпожа Верда! – Наврад Пилг икнул от неожиданности и вскочил с бочки.

– Да, капрал? – мэги перевела взор голубых и счастливых глаз на него.

– Вы задержаны, – хрипло сообщил Пилг. – Распоряжением паладина Лаоренса.

– Чего?! – улыбка медленно растаяла на розовом гладком лице Верды.

– За-задержаны, – заикаясь проговорил начальник караула. – Распоряжением Лаоренса.

– Я не подчиняюсь паладину, милейший! – ее голос стал холодным и твердым, как острие льда. – Любые обвинения и притязания ко мне только в присутствии высших членов магистрата. Ясно?!

– Держите ее! – капрал подал знак Фрому и двум кирасирам.

– Стойте, где стоите! – мэги предостерегающе подняла руку.

Леос выскочил вперед, выхватив из-за пояса маленький кинжал. Но стражников это не остановило. Опустив копья, они двинулись на нарушителей порядка. Возле ворот послышались крики и визг. Крестьяне, побросав громоздкую поклажу и оставив повозки, отступили к стене.

– Ангро-кат-фроза-вейв-спелл! – проговорила Верда – воздух вспыхнул сапфировыми искрами, хлынул волной на атаковавших воинов.

Все трое застыли на месте. Их лица посинели. Копья выпали из рук. Волна лютого холода докатилась до Пилга, и он замер с открытым ртом, пытаясь вымолвить что-то. Ниже его носа заблестели две маленькие сосульки.

– Не делайте больше этого, госпожа, – раздался строгий голос позади Верды.

Она резко повернулась и увидела трех рыцарей Крона, шаги которых не было слышно из-за рева напуганной толпы.

Мэги Глейс не успела вложить достаточную силу во второе заклинание. Фиолетовая молния ударила ближайшего воина, его тело свело судорогой, но он устоял на ногах. Двое других служителя Крона схватили госпожу Глейс за руки и повалили ничком на дорогу. Кинжал Леоса беспомощно ткнулся в прочную броню мечника с львиноголовым гербом. В тот же миг бард упал от сокрушительного удара кулака.

– Капрал, свинья вы тупая! – с возмущением пробасил старший из служителей Крона. – Ее нельзя было трогать здесь! Поди, выпытай теперь, куда она путь держала!