– И все же, несмотря на это женщина не совсем зависима. У нее есть тайная жизнь, и она так умна, так одарена, что способна скрыть эту жизнь даже от Королевы Мортмина, имеющей самый страшный аппарат наблюдения со времен старых Соединенных Штатов. У провидицы есть мужчина, и она зачинает ребенка. Но она знает, что ребенок никогда не будет в безопасности. Ее хозяйка, Королева, интересуется наследственностью. Даже если ребенок не продемонстрирует вообще никакой одаренности, он проведет всю жизнь в лаборатории, подвергаясь всевозможным пыткам. Поэтому провидица выносит новорожденную девочку из Демина и отдает хорошим, как она думает, добрым людям, которые живут в Джардинсе, одном из беднейших районов Демина. Они всегда хотели ребенка – там малышка будет в безопасности. Но материнское чутье ее подвело. Ребенок обладает даром матери, да, нерегулярно и непоследовательно, но обладает. Она тоже может предсказывать будущее и видеть настоящее. Иногда она даже видит чужие мысли, так же ясно, как если бы они были ее собственными. Такой ребенок всегда будет опасным и ценным. Когда ее приемные родители влезают в долги, они, чтобы не потерять все, чем владеют, продают ее соседу, который тоже всегда хотел ребенка. Вот только, понимаете ли, не по обычным причинам. Он делец и хочет, чтобы она предсказывала колебания рынка. Она для него инструмент, и стоит ей ошибиться, он ее избивает.

Келси сглотнула:

– Как же вы выбрались?

– Я совершила свою собственную огромную ошибку. Был один мальчик, тирский раб, чьи хозяева жили по соседству с моим. Глупый, но настойчивый. Он начал ошиваться вокруг, когда мне исполнилось десять, и ответа «нет» для него не существовало. Он рассказывал мне о Тире, говорил, что мы могли бы сбежать и жить там свободной жизнью. Мальчик меня не интересовал, но когда мне исполнилось пятнадцать, у моего хозяина начались трудные времена, и не осталось свободного времени, чтобы торговать моим особым даром. Он планировал продать меня в Дом открытых дверей.

– Это…

Андали кивнула.

– В Тире такие места называются борделями, Ваше Величество. Столкнувшись с этим, я обратилась к тирскому мальчику. Думала, что он не причинит мне вреда.

Андали поглядела на спящую дочь, прислушалась к ее легкому дыханию.

– Мой дар, кажется, всегда подводит, когда я особенно в нем нуждаюсь. Борвен изнасиловал меня в первую же ночь, когда мы ушли из Демина, и насиловал каждую ночь после. Мы шли пешком, и я не могла его обогнать. К тому времени, как мы достигли Тирлинга, я уже знала, что беременна. Я не владела языком, а если бы и владела, Борвен ввел меня в заблуждение о природе возможностей в Тирлинге. Несмотря на все ужасы Мортмина, грамотная женщина там, по крайней мере, может заработать на жизнь, не раздвигая ноги: многие мортийки работают шахтерами и ремесленниками. Но я быстро обнаружила, что в Тирлинге так не получится. Борвен был силен и быстро нашел работу. А я не могла ничего найти, Ваше Величество.

Голос Андали повышался, и Келси, придя в ужас, поняла, что Андали, по-видимому, пытается оправдаться, отгоняя неизбежное осуждение.

– В пятнадцать никто не принимает правильные решения, Андали. Я и сейчас-то с трудом принимаю решения, касающиеся моей собственной жизни.

– Возможно, Ваше Величество, но если бы я знала, что моим детям придется расплачиваться за мои ошибки, я бы предпочла Дом открытых дверей. Я знала, что Борвен грубиян, но не знала – насколько, пока Айсе не исполнилось пять. Я пыталась отослать Айсу и Вена, но у нас не было друзей, которые могли бы забрать их в безопасное место. Да помогут мне небеса, я даже обратилась к нашему местному священнику, чтоб узнать, не возьмет ли он их на воспитание вместо десятины. Но священник наябедничал Борвену. Наконец, я попыталась убежать, но исчезнуть с детьми оказалось трудно, к тому же я постоянно ходила беременная. Борвен каждый раз меня находил, и если я отказывалась возвращаться домой, грозился отнять одного из детей. В конце концов, оказалось, что лучше держать их рядом с собой. По крайней мере, я могла им помочь и попытаться оградить.

– Разумно, – рискнула вставить Келси, не уверенная, так ли это. То, что она сейчас слышала, было настолько далеко от ее собственного опыта, что она даже не могла представить, как бы сама поступила. Мысли перескочили на ту женщину предпереходной Америки, Лили Мэйхью. Лили хотела убежать, но для одинокой женщины это было крайне небезопасно. Переход произошел более трех столетий назад, но тот мир внезапно подступил очень близко, отделенный лишь тонкой завесой времени.

«Великий боже, – мрачно подумала Келси, – мы что, правда недалеко от них ушли?»

– Возможно, это и было разумно, госпожа, – задумчиво проговорила Андали. – Однако мои дети очень страдали. И если на долю мальчиков выпали избиения, то на долю девочек – что похуже. Мой муж не слишком умен, но глупость делает его опасным. Он никогда не спрашивает себя, есть ли у него право делать то, что он делает. Ему не хватает ума, чтобы задаваться такими вопросами. Думаю, в этом-то и заключается суть зла нашего мира, Ваше Величество – в тех, кто считает, что имеет право творить, что вздумается, хватать, что хочется. Такие люди никогда не задумываются, имеют ли они на это право. Они не считаются ни с кем, кроме самих себя.

– И все же, частично это зависит от воспитания, – возразила Келси. – Все можно искоренить.

– Возможно, госпожа. Но, полагаю, Борвен таким уродился. – Андали поглядела на крепко спящую Гли, губы девочки округлились в букву «О». – Я знаю, что моей девчушке передалось от меня. Но постоянно боюсь, что остальные – возможно, дети своего отца. Я не пойму, откуда у Айсы такой темперамент: из-за крови Борвена или его плохого обращения? У мальчиков – свои проблемы.

Келси закусила губу, но потом решилась:

– Лазарь говорил мне, что у Айсы отличные навыки, особенно владения ножом. Веннеру нравится обучать ее куда больше, чем меня.

Андали поморщилась.

– Сражения – не то, чего я бы для нее пожелала, Ваше Величество. Но теперь я вижу, что решить ее проблемы не в моих силах. Я ценю, что вы дали ей этот выход, возможно, это смягчит бурлящий внутри нее гнев.

– Не благодарите меня, это идея Лазаря.

– Ах. – Андали закрыла рот, вот и весь разговор.

Андали с Булавой были теми еще союзниками, не одобряя друг в друге решительно все. Келси обдумывала, что сказать дальше, но следующая реплика Андали прозвучала нарочито резко, закрывая, словно захлопывая книгу, предыдущую тему.

– Видение моей Гли, может, еще и не сформировалось, госпожа, но я бы посоветовала вам к нему прислушаться.

– Как?

– Вас мучает мортийская проблема, госпожа. Вы не спите. Вы опасно похудели.

«Значит, Андали тоже заметила». Келси, правда, не поняла, радоваться этому или нет.

– А еще я думала над нашими бедами. И не вижу решения: мортийская армия слишком сильна. Но мы с Гли видим общие элементы в вашем будущем. Рука держит два драгоценных камня, но в то же время кажется какой-то пустой. Привлекательный человек, чье лицо скрывает уродство. Игральная карта, дама пик. Бездна под вашими ногами.

– И что все это значит?

– Не могу сказать, госпожа.

– Тогда я не знаю, какой мне в этом прок.

– Порой никакого прока, Ваше Величество. Многие заблуждаются, чересчур полагаясь на видения. Но я призываю вас запомнить эти элементы, ибо они могут оказаться полезными, когда вы меньше всего этого ожидаете. Говорю, исходя из своего опыта.

Келси одну за другой обдумала все вещи. Пиковая дама. Раз в неделю Келси играла в покер с пятью своими стражниками и хорошо знала пиковую даму: высокая, гордая женщина с оружием в каждой руке. Но что с того? Только одно из предзнаменований, казалось, хоть на что-то годилось: привлекательный человек. Им вполне мог оказаться Ловкач, но, несмотря на все, что она о нем знала, Келси не верила, что он чудовище. С тех пор, как она взошла на трон, интуиция пару раз ее подводила, но не настолько же. У Ловкача, что и говорить, были свои интересы, но на обмане он не попадался.

– Будьте осторожнее, Ваше Величество, – предостерегла Андали. – Я знаю вашего черноволосого мошенника. Но речь о другом. Красив, как грех, тот другой, но под приятным лицом – ужас, и с ним приходит страдание. Будьте начеку.

Келси кивнула, хотя и не определилась, поверила ли она всему этому. Она посмотрела на спящего ребенка на руках Андали и снова почувствовала на своих плечах огромный груз ответственности. Столько жизней, за которыми надобно каждый день присматривать, и в довершение – великий мортийский кошмар на горизонте. Тяжкое бремя, но ее собственное. И даже в самые сложные моменты она признавала, что боролась за это. Даже знай она все наперед тем поздним вечером, когда стражники подошли к коттеджу, она бы все равно пришла, и теперь это было ее бременем, до конца.

Это конец?

Келси не знала, но один из образов Андали засел в голове, лишив ее покоя до конца дня: пиковая дама.

* * *

– Сэр!

Взглянув наверх, Холл вздрогнул. Лезвие дрогнуло в его руке, и, поцарапав челюсть, он зашипел от досады.

– Что такое, Блазер?

– Разведчики вернулись, сэр. Есть проблема.

Вздохнув, Холл стер с лица пену, криво ухмыляясь. Такое ощущение, что в последнее время, каждый раз, как он собирался побриться, возникала какая-то проблема. Бросив полотенце в угол палатки, он схватил с прикроватного столика подзорную трубу и вынырнул наружу.

– Что такое?

– На рассвете из западной Веринны выехали пять человек. Мы приняли их за посланников, но все-таки проследили.

– И?

– Теперь Ллью уверен, сэр. Это Дукарте.

У Холла скрутило живот. Не такая уж неожиданность, но все равно стало страшно: Бенин-Палач. Холл бы предпочел иметь дело с Жено, но после нападения его в лагере не видели. Он погиб или убежал, так что легких побед больше не предвиделось. Блазер тоже выглядел обеспокоенным, поэтому Холл заставил себя улыбнуться и похлопал его по плечу.

– Далеко?

– Несколько часов. Не более.

Холл навел подзорную трубу на раскинувшиеся внизу палатки. Он и его люди получили немало удовольствия, наблюдая, как мортийцы разгребают лагерь: гремучие змеи оказались хитроумными гадинами, внезапное перемещение из лежбищ на склоне ничуть не повлияло на их инстинкт самосохранения. Хорошенько подкрепившись, они ушли под землю, найдя лучшие укромные места в лагере, и спали там весь день. Ночью крики продолжились, как по расписанию. Первые две недели Холлу нравилось наблюдать за мортийским лагерем. Им пришлось использовать львиную долю нефти.

Но им всегда приходила еда и нефть, с юго-востока тек неумолимый поток припасов, и змеи или не змеи, а в центре лагеря под усиленной охраной по-прежнему стояли пушки. Они обсуждали и отвергали десятки планов борьбы с ними, и все частенько заканчивалось тем, что Блазер с майором Кэффри орали друг на друга, пока Холл не приказывал им заткнуться. Он без труда читал эти знаки: несмотря на одержанную победу, их боевой дух падал.

Холл перевел подзорную трубу к подножию холма, где мортийцы складывали своих погибших в огромный костер. Зажгли его на прошлой неделе, но даже сейчас струйки дыма по-прежнему курились над обгоревшими останками. Запах стоял отвратительный, и Холлу пришлось менять вахты в два раза чаще. Теперь лагерь был полностью очищен от мертвых, и мортийские солдаты, прислонившись к палаткам, болтали, сняв рубашки, чтобы погреться под июньским солнцем. Три отдельные группы солдат сгорбились над столами и, опрокидывая кружку за кружкой эля, играли в карты. Холл даже заметил одного солдата, загорающего на крыше повозки с продовольствием. «Словно экскурсанты на отдыхе».

Мортийцы несколько раз пытались напасть на подножие холма, но лучники Холла всякий раз их отгоняли. В отсутствие Жено или другого генерала эти атаки были плохо спланированы и неорганизованно исполнены. Холл видел их за милю, но это не могло длиться вечно. Он перевел трубу на восток и с легкостью обнаружил отряд: группка одетых в темное фигур, медленно и уверенно движущихся по равнинам. Он не мог различить их черты, но не сомневался в Ллью с его врожденной внутренней подзорной трубой. Холл никогда не воевал с Дукарте, но был наслышан о нем от Бермонда: от его воспоминаний о генерале стыла кровь в жилах.

– Дукарте проявит больше изобретательности, – заметил Холл. – И доставит куда больше хлопот.

– Если они попытаются обойти нас на севере, мы не сможем их сдержать, – предупредил Блазер. – Слишком обширная территория.

– Они не будут обходить.

– Откуда вы знаете, сэр?

– У Булавы есть источник в Демине. У мортийцев приказ не соваться в Фэрвитч, даже в предгорьях. Здесь или нигде, – Холл опустил трубу. У него вспотели ладони, и он надеялся, что Блазер не заметит. – Велите дозорным меняться на деревьях и не спускать с неприятеля глаз. При любых изменениях мортийских сторожевых линий сразу ко мне.

Блазер ушел, бормоча себе под нос, и Холл снова принялся бриться, хотя на этот раз его рука была не столь тверда: проведя бритвой по подбородку, он почувствовал, как лезвие вспарывает кожу. У Холла не было родных, его родители умерли несколько лет назад, пали жертвой зимней лихорадки, охватившей все деревушки на склоне. Но то, что угрожало Тиру сейчас, было куда хуже, и прибытие Дукарте только еще больше омрачало перспективы. В последнее вторжение, по данным Бермонда, Дукарте обожал бросать тирских заключенных в загоны к голодным медведям. Он не проявлял никакой пощады к пленным, даже к раненым. И какая-то часть Холла невольно задумывалась, обдумывала ли это Королева, прежде чем нарушать договор и распахивать дверь перед врагом. Это Королева обрушила на них войну, и на одно тяжелое мгновение Холл начал проклинать ее, спокойно сидящую на своем троне в Новом Лондоне. Холл смутно помнил какую-то библейскую историю из детства о маленьком человечке, сразившимся с великаном и вышедшим победителем… однако мортийцы стоили десятка великанов. Даже после победы, одержанной две недели назад, мортийских солдат по-прежнему было более чем в четыре раза больше: достаточно, чтобы расколоть и раздавить тирскую армию с нескольких направлений. Королева не думала о солдатах, только о принципах, а принципы – слабое утешение для людей, обреченных на смерть. Холл ломал голову, действительно ли она волшебница, как говорили слухи, или это лишь сказка, разносимая Булавой. Слухи плохо вязались с женщиной, которая сидела на троне: ребенком с совиным взглядом. Холл уже оценил ситуацию глазами военного – все было потеряно. Но интуиция слушала логику, а его чутье не позволяло ему сдаваться.

«Она может спасти нас, – упорно думал он. – Может».