Цитаты из книги «Время жить и время умирать»

Все, чего мне хочется в жизни, это думать что хочу, говорить что хочу и делать что хочу.

Церковь началась с нескольких рыбаков, нескольких верующих в катакомбах и уцелевших на аренах Рима.

Самолеты сбрасывают пучками. Это мешает радиосвязи. По-моему, тогда невозможно установить, где они находятся. Что-то в таком роде. Мелконарезанные полоски станиоля прерывают или создают помехи радиоволнам, когда медленно планируют по воздуху.

Еда, подумал он. В войну представления о счастье всегда связаны с едой.

Слова витали в сумраке, порхали туда-сюда и не имели значения, а для того, что имело значение, слов не было – о нем не поговоришь. Оно походило на безымянную реку, что вздувается и опадает, а слова – всего лишь паруса, которые куда-то по ней уплывали.

С некоторых пор я вообще ничего не знаю. Раньше все было ясно, а теперь сплошная неразбериха. Эх, уснуть бы и проснуться в другие времена. Легко сказать, да только так не бывает. Я чертовски поздно начал думать. И гордиться тут нечем.

Червям Европы, Азии и Африки мы обеспечили золотой век. Оставили им армии трупов. В своих преданиях многие поколения червей будут славить нас как добрых богов изобилия.

Теперь они увидели первые молнии. После тех гроз, что творили люди, они казались бледными и искусственными, да и гром толком не выдерживал сравнения с ревом авиазвена, а уж тем более с грохотом бомбежки.

Ты вправду считаешь, что фанатизм не может идти рука об руку с личной выгодой?

Добрый человек, думал он. Но был ли Альфонс добрым для математика Бурмайстера, которого упрятал в концлагерь? Вероятно, всяк для кого-то человек добрый. А для кого-то – совсем наоборот.