Епископ Рима, папа

Что нам известно конкретно о формировании римского епископства и о его ранней истории? Первым епископом Рима, согласно католическому учению, был сам святой Петр, но заслугу в основании римской церкви он должен был разделить с Павлом. С точки зрения истории нет ничего невероятного в том, что Павел – который, в отличие от Петра, был римским гражданином – в 61 г. оказался в Риме. О Петре же мы знаем, что он проповедовал в Антиохии – и оттуда прибыл в Рим, но прибыл, несомненно, позже Павла. Легенда о встрече Петра и Павла в Риме, об их совместных деяниях и о мученической смерти, ставшей уделом обоих, обретает смысл в контексте истории объединения различных направлений внутри христианства.

Оба апостола, по всей вероятности, пали жертвой гонений на христиан, начавшихся при императоре Нероне, в 64 г., после пожара Рима; правда, ясными и однозначными сведениями об их судьбе мы не располагаем. Однако и то, что известно, дает основания сделать вывод: Петр еще никак не мог быть епископом Рима в том значении этого слова, какое оно приобрело позже: в 60-х гг. в Риме еще не сложилась епископальная церковь. Однако значительная часть исторической литературы считает вполне вероятным, что Петр действительно прибыл в Рим и там они вместе с Павлом приняли мученическую смерть. (У нас нет причин оставлять без внимания и «Климентины»^[14], согласно которым Петр погиб мученической смертью в 64 г. в Риме.)

Впрочем, для того чтобы доказать и понять, как возникало и утверждалось первенство римских епископов в христианской церкви, как складывалось их верховенство в трактовке догматов вероучения, особой необходимости доказывать факт иерархического значения римского епископства Петра нет. Другое дело, что легенды, связанные с фигурой Петра и говорящие о его верховенстве в статусе римского епископа, сами стали фактором, формирующим историю. Рим, еще до появления в нем Петра, не просто поднялся выше Антиохии – места, где, судя по всему, проповедовал Петр, – но стал центром тогдашнего мира, экономическим и политическим центром империи. Первенство римского епископа в христианской церкви обусловлено было не только Евангелиями, но и не вызывающей никаких сомнений ведущей политической ролью Рима.

О римских епископах первых трех столетий мало что известно; мы знаем лишь их имена, которые содержатся в так называемых папских списках. Сведения о первых папах дошли до нас только в легендах, созданных позже и сохранившихся в «Liber Pontificalis»^[15]. Долгое время принято было считать, что первые три века истории папства – эпоха апостолов, эпоха катакомбной церкви – являлись сплошным периодом мученичества. Согласно папским спискам, от святого Петра до папы Мильтиада (ум. 314) в Риме было тридцать два епископа: двое из них умерли в изгнании, остальные тридцать приняли мученическую смерть. В действительности же о большинстве из них мы вообще не знаем, кем они были и как умерли. Если римские епископы первых столетий, в соответствии с римскими законами, не допускались к участию в публичной государственной и общественной жизни, то отсюда еще не следует, что они были осуждены на смерть. У ранних католических авторов – собственно только у них – можно встретить утверждение, будто именно гонениям, которым подвергались верующие во II–III вв., и большому количеству мучеников обязано христианство своим стремительным распространением в империи.

Действительно, в соответствии с духом римских законов христианство, как только оно отделилось от иудаизма (который был в империи признанной религией), сразу стало религией запрещенной, и ее, как новшество, могущее быть опасным для государства, стали преследовать официально. Неприязненное отношение к новой вере было вызвано тем обстоятельством, что христиане не желали приносить жертвы официальным римским богам, в отличие от приверженцев других новых религий, по тем или иным причинам оказавшихся на территории империи. Неприязнь переросла в преследования после того, как культ императора достиг апогея: христианство открыто восстало против почитания императора (Divinus Imperator) как бога, считая это идолопоклонством.

Начавшаяся в 64 г., инициированная Нероном кампания преследования христиан, по всей вероятности, ограничивалась только Римом и не носила массового характера. И вообще, если человек отказывался от веры и соглашался приносить жертвы богам, власти даже выдавали ему письменный документ, своего рода свидетельство о лояльности (libellatici). На протяжении II и III столетий преследования христиан также не были всеобщими. Правда, император Домициан (81–96) развязал волну репрессий против христиан, так что Евсевий^[16] оправданно назвал его действия гонениями. Что же касается известного обмена письмами между императором Траяном (98–117) и Плинием, наместником Вифинии, относительно борьбы с христианами, то переписка эта показывает, что император хотел скорее ограничить размах обвинений против христиан: он распорядился, чтобы администрация оставляла без внимания анонимные доносы. Марк Аврелий (161–168) также пытался сократить и ввести в рамки законности репрессии против христиан в провинциях (например, в Галлии).

Первым, кто вмешался во внутренние дела церкви за пределами Рима, был римский епископ, то есть папа, Климент (90–99?). В основанной апостолом Павлом коринфской церкви в конце I в. произошел раскол, и коринфский епископ обратился к Риму с просьбой помочь навести порядок в общине. Римский епископ в своем письме решительно встал на сторону коллеги. Во II в. римская община была уже достаточно сильной и многочисленной, чтобы другие церкви смотрели на нее с почтением. О папе Эваристе (99—107?) известно, что он был избран всеми членами римской церковной общины. Широко известен и общепризнан факт: в первые века епископов избирал народ вместе с формирующимся клиром. Епископом мог быть избран любой из присутствующих на собрании верующих. (Важно также, что нельзя было избрать епископом лицо, принадлежащее к другой экклезии. Со временем правом участия в выборах стали обладать только клирики, а также епископы данной метрополии или провинции.) В первые века епископом избирали, как правило, кого-то из простых священников или диаконов. Лишь с IV в. преемником уходящего епископа стали избирать главным образом его бывшего помощника, архидиакона. Это означало укрепление иерархии и в то же время появление определенного элемента наследования. О папе Александре (107–116?) известно, что он происходил из аристократической римской семьи. Это уже признак того, что начался процесс изменения социального состава римской католической общины.

На момент избрания папы Пия I (140–154?) приходится первый раскол римской церкви. Выразилось это в том, что голоса на выборах разделились между двумя кандидатами, и получивший большинство голосов Пий выступил в защиту официального учения и против своего соперника, якобы представлявшего лжеучение. Хотя в то время большинство епископов выходили из пресвитеров, заведомо располагавших солидным авторитетом, не всегда было ясно, который из них представляет истинное учение. Так, например, об Элевтерии (174–189?) сохранилось мнение, что он и в статусе епископа делал уступки еретичеству.

В III в. источники уже с большей определенностью сообщают об отдельных римских епископах, о папах, хотя их хронология по-прежнему остается неточной. Папа Виктор (189–198?), избранный при императоре Септимии Севере (192–211), проявил себя как вполне самостоятельный глава церкви. В тот период римская церковь – благодаря тому, что к ней присоединилось много знатных и богатых людей – стала значительно богаче. Милостыню среди бедных членов общины распределяли диаконы, главой которых был архидиакон. Неслучайно Виктор до избрания епископом сам был архидиаконом. Став папой, Виктор резко, в авторитарном духе выступил против восточных церквей в споре о Пасхе. В Риме и на Западе пятницу, следующую за 14-м днем месяца нисан (апрель), отмечали как Великую пятницу – смерть Иисуса на кресте, – а через день (в Пасху) праздновали его Воскресение. На Востоке же смерть Христа отмечали 14 нисана, на какой бы день недели это ни падало, а спустя два дня – его воскресение. Виктор (по-видимому, это было в 196 г.) созвал в Риме собор, в котором участвовали 14 итальянских епископов, и на этом соборе западный обычай был объявлен обязательным для всей церкви. Однако многие епископы в Малой Азии отказались следовать этому решению и на своем соборе в Эфесе выступили за сохранение прежнего обычая. Папа в ответ предал их анафеме. Приговор выглядел слишком строгим, так что даже ряд западных епископов, в том числе Иреней, не согласились с ним, и папа вынужден был отменить свое решение. История эта свидетельствует, в частности, о том, что папа стремился утверждать свое верховенство уже и в вопросах догматики.

В 199–217(?) гг. папой в Риме был Зефирин – этот период заслуживает упоминания только в связи с тем, что, как сообщают отдельные источники, еретики выдвинули в противовес ему некоего священника Наталия в качестве антипапы. Преемником Зефирина стал его ближайший помощник, архидиакон Каликст (217–222). Это говорит уже о том, что на смену свободным выборам постепенно приходит практика наследования епископской власти внутри клира. Оппозиция же прибегла к уже опробованному приему, избрав антипапу в лице Ипполита. По всей вероятности, в римской экклезии к этому времени сформировались две партии, и каждая из них выбирала своего епископа.

Первый достаточно длительный период sede vacante (вакантного, то есть незанятого папского престола) имел место во время преследования христиан императором Децием (249–251). Жертвой этих преследований стал папа Фабиан (236–250), после чего в течение целого года община не имела возможности выбрать нового епископа. Заботясь об укреплении государственной религии, Деций планировал принудить всех христиан к отказу от веры. Преследования 250 г. действительно затронули широкие слои населения империи; наряду с большим количеством мучеников многие христиане (в их числе были даже епископы) стали вероотступниками.

В период папства Стефана I (254–257) в африканских общинах развернулась полемика по вопросу, следует ли еретиков и вероотступников, пожелавших вернуться в истинную веру, крестить заново. Очевидно, таковых было много, что понудило римского епископа задуматься над тем, как облегчить бывшим вероотступникам возврат в лоно церкви, – он посчитал повторное крещение ненужным. Послание Стефана по этому вопросу, направленное им карфагенскому епископу, было выдержано в весьма решительном тоне, что опять-таки свидетельствует о растущем верховенстве римского епископа в принципиальных вопросах веры.

В середине III в. римская христианская церковь находилась в состоянии расцвета; об этом периоде есть следующие данные: количество верующих – примерно 30 тысяч; клир – 46 пресвитеров, 7 диаконов, 7 поддиаконов, 42 алтарных слуги (acholythus), 52 младших служащих (чтецы, экзорцисты, привратники). Римский клир в строгом иерархическом порядке (соответственно приведенному перечню) подчинялся стоящему во главе церкви епископу. Внутри самого клира также существовала иерархическая дистанция между священнослужителями высшего ранга и более многочисленным отрядом низшего духовенства.

В последней трети III в. церковь подошла к новой ступени своего расцвета, власть ее все возрастала. Заботясь об укреплении единства империи, император Диоклетиан (284–305) не мог терпеть ситуации «государства в государстве» – и предпринял попытку разрушить церковь. Гонения на церковь при Диоклетиане были самыми кровавыми в ее истории: несколько тысяч христиан были казнены, еще больше стали вероотступниками. Папой в это время был епископ Марцеллин (296–304): ему пришлось вести борьбу не только с государством, но еще и с манихейством – вероучением, пришедшим из Персии. В сложных перипетиях борьбы, по свидетельству ряда источников, папа проявил слабость: страшась мученической смерти, он пожертвовал верой и стал вероотступником. Гонения и преследования при Диоклетиане подорвали римскую церковь организационно: целых четыре года здесь не могли избрать нового епископа.

В III в. в Римской империи возникла опасность распада. В конечном счете императорская власть – прибегнув к новой, откровенно диктаторской форме правления, доминату, – сумела справиться с кризисом. Создание домината связывается с именем Диоклетиана. Император рассматривал себя как бога и требовал почестей, положенных богу. А любые народные движения подавлял силой, топил их в крови. Прежде всего он расправился с радикальной сектой манихейского христианства, потом предпринял попытку уничтожить христианство как таковое. Однако это ему уже не удалось; более того, христианство вышло из этих испытаний морально окрепшим.

Сила христианства отчасти как раз и крылась в том, что как религия оно изначально отделилось от государства и создало самостоятельную организацию – церковь. В перспективе это сделало возможным сотрудничество между политической властью (государством) и церковью, ставшей властью религиозной. Свою структуру, как и иерархию внутри клира, церковь строила по образцу Римской империи (то есть монархически). В плане содержания всеохватность, всемирность (по тем временам она действительно могла считаться всемирной) Римской империи и католицизм^[17] христианства тесно переплетаются друг с другом, в формальном же аспекте внешние контуры христианства как религии, как церкви практически совпадают с границами Римской империи. Христианская церковь сформировалась в рамках централизованной мировой империи: государственная структура в данном случае послужила моделью для церковной организации. Например, епископства совпадали с административными единицами империи. Города – государственные административные центры – стали центрами церковной жизни, резиденциями епископов. Ранг их зависел от фактической роли того или иного города. (Центрами раннего христианства были основанные апостолами пять церквей: Иерусалим, Антиохия, Эфес, Александрия и Рим.)

Силой, влияющей на формирование мировой истории, христианство становится к концу III в. На Западе, вследствие полного краха государства, церковь с первых десятилетий IV в. становится хранительницей и продолжательницей античной культуры. Когда христианство возобладало над греческим и римским духом, это означало победу Востока.