Объяснение возникновения, затем жизни, то есть изменения, развития церкви – и, внутри ее, института папства – возможно с позиции христианско-католической или (не в полном отрыве от этой позиции) на чисто исторической методике. Сформировавшееся после I Вселенского собора католическое теологическое представление о том, что церковь была основана Иисусом – а папство является ее имманентной частью, – в итоговом виде можно сформулировать так: «Мостом между исторической фигурой Иисуса и христианской церковью является небольшая группа учеников. Эту горстку своих последователей Иисус подготовил к тому, чтобы они – в духе близящегося Царства Божия – могли принять участие в осуществлении Его миссии. Если вдуматься в это, то мы уже не с такой уверенностью сможем называть Назарянина „основателем“ Церкви – в юридическом смысле этого слова. Скорее мы увидим в нем зачинателя того движения, из которого после Пасхи родилась и сформировалась Церковь»[10]. Тогда мы, сказав о возникновении церкви, не можем говорить в юридическом смысле и о папстве, – можем только в теологическом. Отсюда становится понятно, почему II Ватиканский собор определил церковь – несмотря на то что она по-прежнему остается иерархической – как «странствующий народ Божий».
Объяснение, которое, прибегая к помощи истории и родственных ей наук, попытаемся реконструировать и мы, стремится, пользуясь методом критического анализа источников, доказать историческую закономерность возникновения христианства, раскрыть социальные причины и обстоятельства его возникновения, показать стадии его становления как религии, включая долгий путь превращения римского епископа в папу – в иерархическом смысле этого слова.
Процесс формирования монархического института папства берет начало в период отмирания древней церкви. Ведь и об истории римских епископов мы можем говорить лишь с возникновения епископальной церкви и института епископата как такового. Таким образом, для того чтобы понять закономерность возникновения папства, мы должны вкратце изложить историю возникновения католической церкви.
В соответствии с официальной позицией христианских церквей христианство и церковь возникли в Палестине в период правления императоров Августа (31 до н. э. – 14 н. э.) и Тиберия (14–37 н. э.). Палестина, которая, в силу своего географического положения, была объектом завоеваний то Египта, то государств Месопотамии, затем – Римской империи, с 586 г. до н. э. почти постоянно находилась под чужестранным владычеством. Населявшие Палестину еврейские племена никогда не расставались с надеждой вновь обрести независимость. Они ждали Мессию, который принесет им освобождение и спасет от рабства. Мессианская идея пустила глубокие корни в их сознании, видоизменяясь в зависимости от исторических обстоятельств.
Римский полководец Помпей в 63 г. до н. э. захватил Иерусалим и присоединил Палестину к провинции Сирии. В годы царствования в Иудее идумеянина Ирода, большого друга Рима, теплившееся в душе евреев ожидание Мессии вспыхнуло с новой, небывалой силой. В этой атмосфере и появился на сцене провозвестник и основатель христианства – Иисус из Назарета. Основополагающие догматы нового вероучения были сформулированы в Никейском Символе веры. В подробном виде это вероучение содержится в четырех евангелиях (из них три – синоптические – от Матфея, от Марка и от Луки, появившиеся после 70 г. от Р. Х., и четвертое – от Иоанна, написанное в конце I в. от Р. Х.). (Слово «евангелие» – euangelion – у греческих классиков, например у Гомера, означало награду за добрую, благую весть. В Новом Завете евангелием, благой вестью, называли исходящее от Христа и повествующее о нем учение, а также распространение его.)
Сегодня уже большинство историков считают Иисуса исторической личностью. Не подвергается сомнению и то, что евангелия достоверно (это находит подтверждение в исторических, археологических и других научных источниках) рассказывают о возникновении апостольского коллектива, который стал ядром группы Иисуса, и об одном из членов этого коллектива, Петре, опираясь на которого, как на камень, Иисус хотел строить свою церковь. В формулировании догматов этой церкви и принципов ее организации большая роль принадлежит посланиям, приписываемым Павлу, и положениям, содержащимся в четвертом Евангелии – от Иоанна. Тезис, что церковь была основана Христом, католическая теология доказывала, ссылаясь главным образом на Евангелие от Матфея. Согласно Матфею, Иисус, находясь с учениками в окрестностях Цезареи, на берегу Иордана, сказал Симону: «И Я говорю тебе: ты – Петр (камень. – Е. Г.), и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах» (Мф.,16: 18–19). С конца Средневековья паломник, вступающий на землю Рима, видит на куполе, созданном Микеланджело в храме, воздвигнутом над могилой Петра, горделивую латинскую надпись: «Tu es Petrus et super hanc petram aedificabo ecclesiam meam, et tibi dabo claves regni coelorum»[11].
Смысл учения, таким образом, заключается в следующем: церковь – состоящее из людей видимое сообщество, а сила, на которой зиждется это сообщество, таится в авторитете. Камень (Петр) и есть тот авторитет, на котором стоит церковь. Отсюда следует: тот, кто воплощает авторитет, и является главой церкви. Что же означают ключи от Царства Небесного? Ключ – символ права и власти. Ключ от дома (от церкви) принадлежит тому, кому принадлежит дом. Воплощение авторитета, хранителя ключей, – Петр и его преемники, папы. Что такое власть разрешающая и связующая? Это доказательство монархической, наместнической власти Петра. В древнееврейской духовной литературе и вообще у восточных народов выражение «разрешать и связывать» было общепринятым юридическим выражением для обозначения правовых полномочий в законодательстве, в практике вынесения приговоров, в мотивации административных распоряжений и действий. Одним словом, оно означало принятие решения с опорой на авторитет. Элементы иерархической церкви обнаруживаются и в Евангелии от Луки, и в Деяниях святых апостолов. Петр стал центральной фигурой потому, что был человеком компромисса и утвердил себя как носителя харизмы (Деян., 15: 5–31).
Авторитарному характеру Петра вроде бы противоречит Евангелие от Иоанна, где мы узнаем о неоднократных случаях, когда Петр колебался, выказывал нерешительность (Ин. 18: 25–27; 19: 26; 21: 15–24). Иоанн считал себя лучшим, самым верным учеником Христа. Иисус передал апостольскую миссию и право наместничества в церкви всем своим апостолам (и их преемникам, епископам) в равной мере. Тогда для чего понадобилось подчеркивать первенство Петра? По мнению святого Киприана, епископа Карфагенского (ум. 258), это было необходимо для того, чтобы, даже при соблюдении принципа коллегиальности, подчеркнуть и утвердить единство церкви. Петр как апостол был равен остальным, но внутри церкви ему была дана особая, конституционная по своей природе власть, и как таковая она имела наследственный характер. Таким образом, первостепенная функция примата папства, то есть исторически сформировавшегося принципа авторитарности и его практики, заключалась в сохранении единства управления церковью и единства вероучения.
При реконструкции основных линий исторического развития мы должны были исходить из того, что христианство географически возникло в Палестине, хронологически же – в первой половине I в. н. э. Членами первой христианской общины, появившейся в Иерусалиме, были исключительно евреи, которые оставались в тесном контакте с иудаизмом, да и сами соблюдали законы Моисеевы. В социальном отношении самые ранние иерусалимские и иудейские христианские общины состояли из бедняков. Социальное положение этих людей, а также то, что Иудея находилась под гнетом Рима, позволяет сделать вывод, что ранние христиане ненавидели богатых и ненавидели Рим, который в данной ситуации представлял власть богатых. Надежды на улучшение своей жизни они связывали с пришествием Мессии, который покончит с владычеством Римской империи.
Вера в скорое наступление конца света, равно как и враждебное отношение к власти и богатству – эти два факта объясняют, почему первые христиане обращали свое имущество в деньги и жили общинами с коллективным владением всеми благами. Такой образ жизни, конечно, был бы немыслим без внутренней демократии. А отсюда следует, что у первых христиан не было клириков и мирян, как не было и общественных должностей: здесь каждый мог учить, каждый, участвуя в общей трапезе, играющей роль культового мероприятия (агапа), мог выступать с проповедью. Независимые друг от друга, чаще всего изолированные общины не могли быть едины и в плане учения, которого они придерживались. Поэтому на формирование их веры, догматов, которые они считали истинными, решающее влияние оказывала среда, окружение, в котором они жили.
Уже во время Иудейской войны (66–70), а тем более после нее ранние христианские общины стали искать контакты с еврейской диаспорой за пределами Палестины. Подавление еврейского восстания, разрушение Иерусалима в 70 г. – эти события рассеяли обитавшие в Палестине еврейские христианские общины по всему тогдашнему миру. Беженцы искали и находили приют прежде всего в восточных провинциях империи. В это время многочисленные еврейские колонии уже существовали не только в больших торговых городах, таких как Дамаск, Антиохия, Александрия, Афины, Коринф, в прибрежных городах Малой Азии, но и даже в самом Риме. К этому времени, после разгрома вооруженных восстаний, экзальтированное мессианство, окрашивающее еврейское движение за независимость, уступило место разочарованию; выходом из кризиса представлялся уход из мрачной реальности в сферу воображения. Так тоска по свободе постепенно перемещалась в мир трансцендентного.
Выйдя за пределы Палестины, христианство – если оно не желало превратиться в незначительную иудейскую секту – должно было порвать с еврейскими (иудаистскими) корнями. (Это и был первый акт высвобождения, разрешения.) Однако разрыв происходил нелегко. Многие евреи-христиане (которые в соответствии с традицией считали своими лидерами Петра и бóльшую часть апостолов) не приветствовали сдвиг общей миссии в сторону языческого – главным образом эллинистического – мира. Поэтому соблюдение Моисеевых законов они считали обязательным и для язычников, обратившихся в христианство. Дальнейшее распространение христианства, таким образом, натолкнулось на сопротивление самих евреев. В то же время к христианам присоединялось все больше людей не из числа евреев (их и называли язычниками). Это благоприятствовало укреплению того направления в христианстве, которое связано с именем апостола Павла (паулианство). Павел не требовал соблюдения законов Моисеевых ни от евреев, ни от перешедших в христианство язычников; более того, он считал это вредным.
Проблема отношения к иудаизму отражается в сюжете о так называемом апостольском соборе, созванном, как утверждается, в 49 г. от Р. Х. в Иерусалиме. Председательствовал на соборе якобы сам Петр. Созвать собор потребовалось из-за разгоревшейся в Антиохии полемики, обязаны ли крещеные язычники соблюдать еврейские законы. Совет апостолов, то есть орган коллегиального руководства церковью, решил: нет, не обязаны! Значимость Иерусалимского собора не только в принятии этого решения, но и в том, что он проливает свет на роль Петра, претендующего на верховенство. Однако собор как орган коллегиального руководства принял свое решение вместе с Петром: церковь монархического типа тогда еще не сформировалась.
Вторая Иудейская война (116–117) ускорила разделение иудео-христианства и паулианства. Евреи-христиане оказались в численном меньшинстве. Последний толчок к разрыву дало восстание под предводительством Бар-Кохбы, вспыхнувшее в 132 г. и утопленное в крови в 135 г. Волна репрессий, последовавшая за подавлением восстания, побудила крещеных отказаться от всего, что у них было общего с евреями. «Поворот этот стал решающим: он открыл перед христианством возможность полностью отказаться от племенных, этнических рамок и распространить свое влияние на все народы, входившие в состав Римской империи»[12]. Согласно нынешней точке зрения, утвердившейся в богословии после II Ватиканского собора, книги Нового Завета позволяют проследить степень расхождения (допускающего тем не менее конвергенцию) между Иерусалимской матерью-церковью и паулианскими общинами, демонстрируют желание сохранить единство церковной иерархии и веры, то есть показывают процесс осознания сушности папского служения. Следовательно, апостола Петра с точки зрения теологии можно с самого начала рассматривать как папу; то же относится к его преемникам.
О проекте
О подписке
Другие проекты